Гадание при свечах

Берсенева Анна

На руке у нее лежало кольцо – тонкий серебряный ободок, большой овальный камень. Она едва не заплакала – к чему оно ей сейчас? И в ту же минуту она вспомнила человека, который положил это кольцо перед нею на стол, – и стремительная надежда мелькнула в ней!

«Что он говорил тогда? – торопливо вспоминала Марина. – Боже мой, ведь я совсем выпотрошенная тогда была, это же он так и сказал – выпотрошенная… Что еще он тогда сказал? Визитка, да, визитная карточка, он сказал, чтобы я позвонила… Сколько времени прошло с того дня – неделя, месяц?»

Марина

покопалась в кошельке – визитной карточки в нем не было. Ее охватило такое отчаяние, как будто от этого человека, имени которого она не могла вспомнить, зависела сейчас ее жизнь. А может быть, так оно и было. Вся ее жизнь зависела сейчас от того, сумеет ли она вырваться из заколдованного круга, в который сама себя загнала…

«Я попрошу его одолжить денег, – лихорадочно размышляла она, в который раз перетряхивая содержимое сумки и ощупывая подкладку. – Только на билет до Орла, не больше. Или лучше куда-нибудь подальше, чем до Орла. Куда-нибудь на Север! Но ведь это все равно не так уж много!»

Она вдруг вспомнила слова Иветты: «Я найду тебя и верну, где бы ты ни была», – и поняла, что самое простое – найти ее в Орле. Но об этом она думать сейчас не могла: не могла утратить последнюю надежду…

«Я положила ее в карман! – вдруг вспомнила Марина. – Ну конечно, машинально опустила в карман платья, даже не посмотрела на нее! А кольцо положила в сумку потом, когда уже уходила…»

Расстегнув плащ, она достала из кармана своего светло-зеленого «рабочего» платья глянцевый квадратик. Шеметов Алексей Васильевич. Телефон, факс… И еще один телефон, твердым почерком записанный внизу.

Марина достала из сумки карточку и огляделась в поисках телефонной будки.

Гудки звучали и звучали в трубке – без ответа.

«Да ведь он спит, – поняла она. – Ведь сейчас ночь, конечно, он спит, зачем же я звоню сейчас?»

Она уже хотела повесить трубку на рычаг, как вдруг длинные гудки прервались.

– Да, слушаю! – ответил голос, в котором Марине послышалось раздражение.

– Это Марина. Марина Стенич, – сказала она, в одно мгновение осознавая нелепость своего ночного звонка совершенно незнакомому человеку. – Алексей Васильевич, вы не помните меня?

– В общем нет, – ответил он. – В общем и в целом. Но неважно. В чем дело?

Голос у него был совсем не такой, каким его помнила Марина. Правда, она и помнила его едва-едва, но сейчас ей показалось, что голос у него какой-то замедленный, как будто он с трудом разжимает губы.

– Извините, что я беспокою вас ночью… Я хотела только спросить, не одолжите ли вы мне денег на билет? Может быть, хотя бы немного, чтобы я могла сегодня уехать…

– Да, – сказал он. – Да, продолжу, сейчас. Извините, это не вам. Какой билет, куда уехать? Что-то я не соображу, не соображу…

– Я Марина, – повторила она. – Помните, вы были у меня в студии вместе с вашим приятелем, которому жена мешала, и потом еще раз приходили, принесли мне кольцо?

– Интере-есно, – протянул он

все тем же замедленным голосом. – Ничего я сейчас не помню, нич-чего… И помнить ничего не хочу!..

– Извините… – произнесла Марина. – Извините, я напрасно вас побеспокоила…

– Девушка, погодите! – тут же прозвучало в ответ, и голос стал немного тверже. – Никакого беспокойства! Это вы меня извините, я просто сейчас… не в форме для разговора. Давайте перенесем его на завтра, а? – Не слыша ее ответа, он повторил: – Не кладите трубку! Поговорим завтра, вы поняли? Где вас найти?

– Я не знаю, – ответила Марина. – Я стою на улице… Не знаю, на какой улице!

– Все, девушка, делаем та-ак, – голос его то становился тверже, то снова растягивался. – Я передаю трубку охраннику, вы ему объясняете, где находитесь и в чем вообще дело, и он решает по обстановке. А я говорить с вами сейчас не буду.

Где-то далеко – неизвестно вообще, где – шла чужая жизнь, и зачем она вдруг ворвалась в нее среди ночи?.. Марина едва не заплакала и собиралась уже прекратить этот странный разговор, когда в трубке зазвучал другой голос:

– На какой, говорите, улице? – спросил этот другой. – Да говорите же, говорите, чего вы молчите?

– Я… – Марина взглянула на Триумфальную арку, темнеющую невдалеке. – На Кутузовском, рядом с аркой.

– Значит, так, – распорядился тот. – Вы сейчас выходите к такой большой булочной, знаете? Там еще ресторан рядом, ночная охрана. Выходите и стоите, ждете меня. Я подъезжаю через пятнадцать минут, темный такой «Мерседес», номер… Все равно вы номер не разглядите. Ладно, я вас сам увижу. Знаете булочную-то эту?

– Знаю, – ответила Марина. – Там еще кондитерская.

– Точно, – подтвердил ее собеседник. – Через пятнадцать минут, и держитесь поближе к ресторану, в поле зрения охранников. Все, до встречи.

Машина подъехала ровно через пять минут после того, как Марина остановилась возле булочной-кондитерской. Мужчина вышел из машины и пошел к ней пружинистой походкой.

– Вы звонили Шеметову? – спросил он, останавливаясь перед Мариной. – В чем дело?

Увидев «Мерседес» на ночной пустынной улице, человека с пружинистой походкой и широкими плечами, Марина растерялась. Кто эти люди, кому она звонила? Ведь она ничего не знает даже о человеке, с которым только что разговаривала, и уж подавно ничего не знает о том, который стоит сейчас перед нею…

– Я… – пробормотала она, вглядываясь в невозмутимое, с по-детски вздернутым носом лицо своего неожиданного собеседника. – Я только хотела одолжить у него денег…

– Ладно, вас где можно будет найти завтра? – не задавая лишних вопросов, поинтересовался он.

– В том-то и дело, что я не знаю… Дело в том, что я оказалась на улице, то есть в буквальном смысле на улице, и мне надо уехать завтра.

– А до завтра где ж вы будете? – с прежней невозмутимостью спросил мужчина. – Где собираетесь ночевать?