Гадюки в сиропе или Научи меня любить
Шрифт:
– Я и не строю.
– Но достучаться до тебя почти невозможно.
– Мало, кто пробовал.
– Неправда. Пробовали многие. Не каждому ты позволял заглянуть тебе в душу.
– Мне и не требуется внимание многих.
– Обманываешь?
– Нет. У меня новые принципы.
– Какие именно?
– Раньше я делал вид, что внимание меня раздражает, но мне это льстило. Хотелось популярности, места в центре внимания. Теперь понимаю, что это все пустое.
– А что – не пустое.
– Иногда целая толпа не может сделать человека счастливым. Но одна
единственная улыбка вдохновит
Дитрих говорил о себе, но Керри интерпретировала его слова иначе, на свой лад. Он только что озвучил её мысли относительно Паркера. Толпа против улыбки одного человека. Важного, нужного. Того, которым дорожишь. Которого любишь, разумеется.
– Расскажешь о своей проблеме?
Дарк посмотрела внимательно на брата.
– Ты все так же любопытен, как и раньше?
– Прошло не так много времени, чтобы я изменился кардинально.
– Я и не хочу, чтобы ты менялся.
– Те, кем я дорожу, обычно принимают меня таким, какой я есть. Те, кто хочет меня изменить, долго в моей жизни не задерживаются, – резюмировал Ланц.
– Кстати, о тех, кто не задерживается… – Керри намеренно сделала длинную паузу.
Дитрих удивленно посмотрел на сестру. Он всегда был жадным до информации, и этот случай не был исключением. Дитрих заинтересовался, но наводящими вопросами сестру забрасывать не стал. Знал, что скоро ей надоест эта игра, и девушка сама все расскажет.
– Говори уже, – махнул рукой, словно его и не волновало ничего.
– Мисс и мистер популярность сошлись, – произнесла Керри.
– Можно без иносказаний?
– Можно, – пожала плечами Дарк. – Твоя бывшая и мой бывший сейчас вместе.
– Гретхен встречается с Куртом? – прищурившись, переспросил Ланц.
– Точно.
– Ну, так им и надо, – усмехнулся Дитрих, без капли сожаления в голосе.
– В смысле?
– Заслужили. Пусть мучаются вместе.
– Думаешь, разойдутся?
– Уверен почему
то.
– Сейчас у них все неплохо.
– Не за горами тот день, когда два нарцисса подерутся из
за зеркала. Обоим нужно смотреться туда едва ли не каждые пять минут. Не разбегутся, если только порядок очередности установят. Кто, когда и как часто смотрит на свое отражение.
– Ты не жалеешь о том, что расстался с ней?
– Конечно, нет. Я сам этого хотел. А ты жалеешь, что бросила своего павлина? Или тебе его жаль?
– Он меня раздражает, и… мне его жаль, – согласилась Керри.
– Женщины – безумные существа. Вечные матери Терезы, готовые каждого обелять, забывая о прошлых обидах и ранах, нанесенных нами вашим сердцам.
– Эй, не пугай меня, – засмеялась Керри, толкнув брата кулаком в плечо.
– Возвышенным стилем? Его не стоит пугаться. Им стоит наслаждаться, – усмехнулся Дитрих.
За то время, что они не виделись, Дитрих, несомненно, изменился. Наверняка, решающую роль в этих изменениях сыграла Люси и все, что связано с ней. Дитрих стал серьезнее, собраннее, сдержаннее. Мат не сыпался с его языка, как яд с языка змеи, он не вспыхивал, как белый фосфор на воздухе, когда слышал неприятные заявления. Дитрих из ядовитой гадюки превратился в задумчивого молодого человека, думающего сначала о последствиях, а
– Мы с тобой похожи в этом.
– Как?
– Время от времени изъясняемся так, словно только что вышли с уроков изящной словесности.
– Дух Англии, не иначе, – отозвался Дитрих. – Впрочем, давай не будем откладывать в долгий ящик твои проблемы. Поговорим о том, что тебя в данный момент волнует.
– У меня все хорошо.
– Обманываешь? – прищурился Ланц.
– Обманываю, – вздохнула Керри. – На самом деле, я, правда, немного волнуюсь. И не знаю, что мне делать.
– Что случилось?
– Он предлагает мне уехать.
– Эшли?
– Он самый.
– И?
– Что и?
– Что тебя останавливает?
– Рискованный шаг, а я не люблю рисковать.
– Любовь немыслима без риска. Понимаешь ли, дорогая сестренка, любовь – это всегда риск. Да и вся наша жизнь целиком и полностью из него состоит. Каждый поступок влечет за собой определенные последствия, и нет уверенности в том, что нам эти последствия придутся по душе. Но… Выбор
то есть у каждого из нас. Ты можешь продолжать плыть по течению, не предпринимая ничего для улучшения своего положения. А можешь действовать, и идти вперед, пробивая себе дорогу. Вот сейчас ты переживаешь, что Паркер зовет тебя с собой, но нет никакой определенности в вашем будущем. Вопрос: кто заставляет тебя постоянно ездить с ним с места на место? Захочешь – вернешься. Не думаю, что он станет насильно удерживать тебя рядом.
– Пожалуй, ты прав, – согласилась Керри.
Она сама думала о чем
то подобном, но решительность не была сильной стороной девушки. Керри имела склонность метаться из стороны в сторону, не говоря «да», не произнося слова «нет». Эта неопределенность преследовала её повсюду, и Дарк, несмотря на желание измениться, так и не смогла побороть свой недостаток. Иногда она рисковала, делая необдуманные шаги, но потом не было ощущения триумфа. Чаще всего результатом опрометчивых решений становились переживания и рефлексия.
После разговора с Дитрихом стало немного легче. Нужно было с кем
то поделиться своими сомнениями и переживаниями. Невозможно постоянно все носить в себе. Думая постоянно об одном и том же, можно свихнуться.
– Ты сама хочешь ехать?
– Не знаю.
– Странный ответ для девушки, которая считает себя по уши влюбленной.
– Почему?
– Обычно вы готовы мчаться за своей любовью на край света. Зачем далеко ходить за примерами? Вспомни случай с Куртом. У тебя была жуткая истерика, когда родители не отпустили вместе с ним. Сейчас ситуация почти сходная. Эшли уезжает, а ты вместо того, чтобы бежать, радостно собирать чемоданы, ноешь на тему того, какая ты несчастная. Не знаешь, что делать и как поступить. А ответа на твой вопрос всего два. Либо ты Эшли любишь, либо плевать на него хотела. И твоя симпатия – надуманная, не имеющая под собой никакой подоплеки. Действительно хочешь быть с ним, или просто играешь, а в душе все еще теплится надежда вернуть Курта? Ты сейчас скажешь, что не любишь его, никогда не любила, но… Не обида ли в тебе говорит, как обычно бывало? Сестренка, будь личностью, а не женщиной