Галактическая няня

Ртуть Мика

Сказано это было таким тоном, что никто возражать не посмел. Только Лекс громко хмыкнул и протянул Аде руку ладонью вверх, она по ней стукнула, и они дружно улыбнулись.

— Спорили? — не удержалась я от вопроса.

— Кончено! — Лекс, похожий на довольного мартовского кота, сощурился и, растягивая гласные, сообщил: — Я вы — ы–ыигра — а–ал.

— Что именно?

Санс подпихнул меня в спину в сторону выхода, но я оглянулась, ожидая ответа.

— Мороженое!

Кухарка оценивающе посмотрела на меня, очень оценивающе, и взгляд такой, будто раздевает. Обычно так мужчины смотрят, словно прикидывают, стоит ли персона их усилий. Ревнует,

что ли? И что это означает? Пока я рассуждала о странном поведении кухарки, она послала мне воздушный поцелуй и отвернулась. И что это было?

— Эта Ада твоя… э… девушка? — не удержалась я от вопроса, когда мы шли по коридору.

— Что?

Аер отвлекся от своих мыслей и удивленно посмотрел на меня.

— Девушка? Ада Мариновна?

— А она парень? — округлила я глаза.

Нет, я, конечно, читала о трансгендерах, но никогда не видела их в жизни. А ведь и не подумаешь, что это мужчина!

— Маргарита, — укоризненно произнес Санс. — Судя по выражению твоего лица и блеску глаз, могу с полной уверенностью сказать, что ты уже придумала целую историю и жаждешь ею поделиться. Не хочу тебя разочаровывать, но Ада — девушка. И нет, она не моя пара, если ты про это.

— Но спит в твоей постели, — тут же брякнула я и шмыгнула в свою комнату, рассчитывая захлопнуть дверь перед носом Санса, но не тут — то было! Дверь заблокировало, и мой личный совершенный кошмар спокойно зашел следом, после чего двери с тихим шелестом закрылись.

— Маргарита, ты ревнуешь?

А голос какой ехидный и… озадаченный?

— А не должна? — решила добить я Санса глупым вопросом.

— Не должна, конечно. Между нами ничего нет и быть не может.

Он сел в кресло у окна, жестом предлагая мне сесть напротив. А у меня моментально испортилось настроение, потому что это было очень прямолинейно и не оставляло шансов, и, естественно, мне еще сильнее захотелось, чтобы он увидел во мне больше, чем просто няню для его ребенка. Но после этих слов… В общем, сейчас мне больше всего хотелось, чтобы Санс ушел, но я промолчала, просто села в кресло и стала ждать, что еще он скажет, этот… хранитель равновесия, сумевший так расшатать мое личное равновесие, что я никак в себя прийти не могу!

— Ада мой товарищ, моя кухарка и мой соперник в покере, но не более того.

Стоп! Так он говорил не обо мне, а о кухарке? Нет, нет, нет, все равно не стоит надеяться! Но сердце не слушало мозг, оно радостно застучало в груди и сладко заныло. Глупое, глупое девичье сердечко! Он совершенство, мать его! Хранитель планеты! Део! А кто ты, Марго? Папина дочка, вчерашняя студентка, тихая девочка. Да и далеко не гений. Середнячок.

— И?…

Санс явно ожидал от меня реакции, а я просто хотела спать, и на ручки, и обнимашек…

— И что? — зевнула я.

— Ты хорошо себя чувствуешь?

Он стремительно встал и положил ладонь мне на лоб. Как же это было приятно, так бы и замурлыкала, но вместо этого я дернула головой, сбрасывая ладонь.

— Температуры нет. Странно.

— Что именно?

— Где масса вопросов, на которые я должен ответить?

— Мне доктор рассказал, что Анри — живая планета с очень неустойчивой геосистемой. А део могут ее стабилизировать. Что вы умеете гасить отрицательные эманации, способные вызвать катаклизмы. Что благодаря вам на планете нет войн, разрушительных землетрясений, наводнений и прочего. Что вас по тринадцать на каждый материк, что вы дежурите по очереди, и что сейчас ты приближаешься к пику силы. Честно говоря, я плохо поняла

научную фиг… теорию, — исправилась я, — Но я поняла, что вы обычные люди, но усовершенствованные генетически, ваш мозг работает на полную мощность, вы умеете полностью использовать ресурсы организма и спокойно входите в информационное поле планеты и в ее ауру, таким образом меняя структуру чего — то там…

Санс кивнул. Ага, само совершенство. И мне сразу же захотелось сказать гадость, чтобы не чувствовать себя ущербным недочеловеком рядом с ним.

— При этом вы не умеете чувствовать, любить, ненавидеть, не испытываете страсть и влечение. В общем, не жизнь, а скука полнейшая.

Я опять зевнула, прикрыв рот ладошкой, и вгляделась на Санса, ожидая его реакции.

— Это доктор тебе сказал, что мы лишены эмоций? — ошарашенно спросил он.

— Нет, — я решила не подставлять доктора, тем более что он мне как раз говорил все с точностью наоборот, просто пояснил, что део считают излишнюю эмоциональность помехой для совершенствования, поэтому часто блокируют многие процессы. — Это я сама вижу.

— Ты не права, Маргарита.

— Что вижу, то и говорю, — не стала спорить я.

— И ты не хочешь задать никаких вопросов?

— Ну, раз ты так настаиваешь, то только один. Сейчас месяц твоего дежурства и тебя нельзя выводить из себя, а то еще начнется всемирный потоп, но когда он закончится, мы разведемся?

Санс смотрел на меня как на… странно смотрел, в общем. А потом улыбнулся так загадочно — загадочно, что мне даже страшно стало, медленно встал и склонился надо мной, упершись руками в подлокотники. Взгляд удава. Я вжалась в плетеную спинку кресла и зажмурилась.

— Почему ты закрыла глаза? — озадаченно спросил део.

— Ты же будешь меня целовать?

Я приоткрыла один глаз. Да! Ради такого выражения на породистой физиономии инопланетного совершенства стоило выставить себя дурочкой! Я не выдержала и хихикнула, а затем расхохоталась. В глазах Санса разливалось что — то очень недоброе, но даже это не могло меня остановить.

— Мы не сможем развестись, Маргарита, — зловеще прошептал он. — Анри этого не хочет.

— Анри? — я еще хихикала, но, когда осознала, что сказал Санс, смеяться мне резко расхотелось. — Планета?

— Доктор же рассказал тебе, — Санс скривился. — Она живая. И мы ее чувствуем. Все део чувствуют. Вот сейчас на острове Кидея просыпается вулкан, но мы не станем вмешиваться. Людских поселений там нет.

Он молча подхватил меня на руки и понес к кровати. Всего пять шагов, но для меня эти пять шагов показались километром. За эти секунды я успела придумать достойный ответ, забыть его, испугаться, обрадоваться, смутиться, прикинуть, какую позу мне следует принять, чтобы соблазнительней выглядеть, и пожалеть, что на мне джинсы. А еще — что скажет мама?

— Так что прости, но тебе придется быть моей женой, пока ты здесь, — он положил меня на кровать поверх покрывала, снял туфли, накрыл пледом и… ушел!

— Эй! — возмутилась я, когда Санс открыл дверь. — А у меня ты спросил, согласная или нет?

— А ты не согласна? — он подмигнул и вышел.

— Так — не согласна, — пробурчала я закрытой двери, обняла подушку, улыбнулась и закрыла глаза.

Я знаю, что врать плохо, но не могла же я сказать правду, что мое сердце пело, гормоны яростно отплясывали чечетку, а на душе цвели маки. Опиумные. Потому что влюбиться в Санса можно было только в состоянии аффекта или временного помутнения сознания. И как меня угораздило?