Галактические садовники
Шрифт:
– А кто такие царацелы?
– Они, – и Чакантама с серьезным видом указала на насекомых. – Только сиди спокойно и не суетись.
– Как договориться?
Офицер растерялся.
– Так, как мы всегда договариваемся со всеми…
Девушка, став на колени, наклонилось к насекомым, пристально посмотрев на них. Десятка два царацел перестали жевать и, казалось, прислушивались к тому, что она им мысленно внушала.
Джон на время потерял дар речи. Действия Чакантамы были ему непонятны.
Через минуту царацелы развернулись
– Я договорилась с ними, но только на один день. Это тропа их предков, а мы тут поставили жилище… Они просят перенести его немного в сторону. Обещают не беспокоить и даже отгонять любопытных и надоедливых сики…
– Ты это… серьезно? – изумился растерянный Джон.
– В жизни все взаимосвязано. Мы не можем нарушать гармонии – лишать царацел их тропы, которой они передвигались много солнц. Это может привести к неприятностям. Одно действие влечет за собой другое. Это может изменить жизнь джунглей. Нарушить равновесие…
Джон задумался. Ему было трудно представить, как может пострадать гармония джунглей в случае изменения маршрута движения каких-то насекомых. В заселяемых мирах земляне уничтожали их вместе с джунглями. А потом… А потом джунгли начинали войну с новыми поселенцами. Они ломали корнями защитное покрытие космодромов, полчища насекомых уничтожали посевы завезенных растений. Миры защищались от них, нарушителей маршрутов многочисленных хозяев планет. Размышлять о таком было дико, но к этому подталкивало только что увиденное.
– У нас на Анкене есть такие места, куда нам всем запрещено заходить. Там даже самый чистый взгляд, мысль способны нарушить девственную гармонию.
Джон по-прежнему молчал. Он был потрясен услышанным.
Чакантама, взглянув на него насмешливыми нефритовыми глазами, уточнила:
– Гостю понравилась тититана?
– Да, – отвлекся от размышлений Джон.
– А что бы он хотел еще попробовать? Может, что-то с родной планеты?
Офицер удивленно посмотрел на девушку. То, что он видел вокруг, даже приблизительно не напоминало растительный мир Земли.
– А разве это возможно? – решив ничему не удивляться, поинтересовался он.
– Возможно.
Милая аборигенка, загадочно улыбнувшись, подвела его к низкорослому дереву с круглыми листьями, на котором вызревали сочные тититана.
– Возьми фрукт в руку, – сказала девушка, – и попроси дерево, чтобы оно дало тебе плод с твоим любимым вкусом.
Джон представил аппетитное манго.
– А теперь, поблагодарив его, можешь сорвать и съесть.
Офицер, надкусив плод тититана, удивленно уставился на Чакантаму.
– Это манго! Настоящее манго, – расплылся он в удивленной улыбке. – Попробуй, это вкусно.
Девушка проигнорировала угощение.
– Спасибо, но я сыта.
– Но это очень аппетитно и вкусно. Попробуй хоть маленький кусочек.
Девушка с некоторым оттенком сожаления посмотрела на него и произнесла:
– Мы
– Почему?
– Мы вообще не едим.
– Совсем ничего?
– Совсем!
Джон опустил руки с плодом и теперь тупо смотрел то на дерево, то на туземку с ясным безмятежным взглядом. Он опять оказался в тупике. Все знания, усвоенные на Земле и почерпнутые из разных источников в других мирах, теряли значение перед этим простым ответом.
– Мы не нуждаемся в еде, – коротко объяснила девушка. – Все, что необходимо, мы получаем в лучах солнца и воздухе, который вдыхаем. Но ты должен есть. Сейчас тебе это нужно. Пройдет время, и если ты захочешь, то научишься не есть.
Джон молчал, перебирая в памяти события прошлого вечера. Ему казалось, что он смутно нашел ответ: что же происходило у кострища…
– Вы питаетесь энергиями?
– Да!
– Вы все время проводите, наблюдая за пламенем огня, танцуете вокруг него, поете песни. Почему?
– Мы учимся.
– Чему?
– Придет день, когда каждый из нас станет как луч солнца – легким, теплым, невесомым. Тогда уйдем в другой мир, ведь в этом и есть смысл нашего пребывания здесь. Еще мы гармонизируем другие миры, – танцуя и исполняя песни.
– Но почему вы не говорите вслух, а общаетесь только мысленно?
– Слово – это большое творение. Говорить можно, когда душа хочет творить. Вот потому в такие периоды мы чаще всего поем… А если говорим, то только то, что заслуживает быть в звуке. Так меньше мусора.
В лесу послышался треск. Джон, сняв с плеча лучемет, навел его на джунгли.
Чакантама улыбнулась.
– Ты боишься! Твои тревоги напрасны. Здесь тебе ничто не может угрожать.
Землянин недоверчиво посмотрел на девушку.
– Ты ждешь, когда за тобой придет охотник. Успокойся. Он ушел в мир Тукуана.
– Как ушел? Почему? Что это за мир Тукуана?
– Я приоткрою тебе прошлое.
Девушка пристально взглянула Джону в глаза, и тут же в его сознании всплыли кадры жизни на Земле. Пред внутренним взором возникли огромные жилые кластеры, грязные, в гнилых водорослях, океаны, старт с лунной базы боевого звездолета, его бегство с корабля, погоню, непродолжительный бой, отстрел капсулы. А потом тонкий луч света оторвался от костра аборигенов и, пронзив небо, унесся в космос, где настиг поисковый корабль-убийцу…
– Но как? – удивился Джон. – Это невозможно.
– Что невозможно? – спросила Чакантама.
– Уничтожить корабль энергией костра, – ответил офицер.
– Корабль, что прилетел к нам, никто не уничтожал. Он стал силой, – у вас это называется энергией, излучениями. Что-то действительно ушло в мир Тукуана. А что-то стало жизнью, силой созидания…
– Я не понимаю того, что ты мне объясняешь.
– Поймешь. Просто живи и слушай голос своего сердца. Теперь ты среди нас. Учись!