Галактический хищник
Шрифт:
Мальконенн бесцельно прошелся по залу, остановился и нерешительно посмотрел на меня.
– Что?
– спросил я, преодолевая слабость.
– Вы говорили о счетах... Перерасход за спецснаряжение...
Я тяжело вздохнул. Начинается! Неужели передумал оплачивать? Недавнее приятное удивление по поводу готовности крелофониста все оплатить сменилось досадой.
– Нет-нет, - понял меня без слов Мальконенн.
– Не в том смысле... Мне нужны счета, чтобы перечислить деньги...
– Придут электронной почтой, - пробормотал я, прикрывая веки. После аэрозольного шока меня охватила сонливость.
– Если уже не пришли...
– Ага, ага...
– закивал Мальконенн и вновь бесцельно заколесил по комнате.
– Не хотите посмотреть, как я оборудовал грот для занзур? предложил он.
– Нет.
–
– Ничем. Ждать прибытия экспертов, - не открывая глаз, ответил я.
Ждать Мальконенн не умел, но, к счастью, тревожить меня больше не стал. Бродил по залу, шумно вздыхал, несколько раз присаживался в разные кресла, кажется, пытался слушать через наушники крелофонию... Точно не помню, веки я разлеплял редко, к тому же немного вздремнул.
Очнулся я по синхронной команде вживленных биочипов секунд за десять до сообщения системы жизнеобеспечения виллы, что катер с экспертами страховой компании причалил к створу. Я лишний раз убедился, насколько биочипы незаменимы для моего предприятия, но тем не менее вживлять их навечно не собирался. И никакому нейрохирургу меня в этом не переубедить.
– Надо идти встречать!
– встрепенулся Мальконенн, вскакивая с кресла.
– Ни в коем случае, - охладил я его пыл, неторопливо садясь на диване.
– Оставьте эмоции для своих концертов, а сейчас сыграйте роль солидного коллекционера антиквариата, который оказывает огромное одолжение, предоставляя экспонат для выставки на Раймонде. Нельзя показывать свою заинтересованность, иначе вашу нервозность примут за желание получить хорошие деньги, а это в среде коллекционеров считается дурным тоном. К тому же не хочу, чтобы кому-нибудь из экспертов закралось в голову подозрение об иных целях, преследуемых хозяином. Поверьте, большинство экспертов прекрасные миелосенсорики и фальшь в поведении улавливают мгновенно.
– Я постараюсь, - взял себя в руки Мальконенн.
– Уж будьте добры, - не удержался я от язвительной улыбки и получил в ответ испепеляющий взгляд. Сразу стало понятно, что после окончания Дела наши пути - дорожки разойдутся навсегда. И к лучшему.
В комиссию входили пять гуманоидов. Пока они шли по лесной тропинке к коттеджу, Сезам показал их в окне крупным планом и представил каждого. Распорядитель выставки раймондец Теодор Броуди, маленький, лысенький толстячок с рыжими бакенбардами, в старинном черном сюртуке с длинными Фалдами и таком же старинном цилиндре, шагал впереди процессии. Он был единственным, кто более всего походил на человека, хотя именно раймондцы имели к гуманоидам весьма спорное отношение. За ним следовали двое похожих друг на друга, как зеркальные копии, ионокцев - Эшпертер Ай и Эшпертер Эго, эксперты страховой компании. Худые, как жерди, в белых хитонах, с бритыми головами и постными выражениями на лицах, ионокцы были больше, чем обыкновенные близнецы. Несмотря на биологическую независимость тел, их сознания настолько тесно взаимодействовали между собой, что отдельно, как особи, они существовать не могли. Я уже и не помню, сколько раз выставлял свою коллекцию экзопарусников на выставках, которые обслуживали разные страховые компании, но всегда экспертами были ионокцы. Об их честности, неподкупности и скрупулезности в делах ходили легенды. Лед мог стать горячим, но ионокец продажным - никогда. Замыкали группу двое шестируких хейритов, в форме межгалактической службы безопасности с сержантскими погонами - Абрикар Кроузи и Транкар Бракан, которые несли как портшез переносной сейф для особо ценных грузов. Хейриты прекрасные телохранители, с великолепной реакцией, однако их присутствие вызвало у меня легкую оторопь. Я недоуменно вскинул брови и посмотрел на Мальконенна.
Крелофонист никак не воспринял мое недоумение. То ли был в курсе, кому поручена охрана песчаникового изваяния, то ли просто не понимал меня. Привык, что во время гастролей его охраняли хейриты, и даже не подозревал, насколько для данного случая они неуместны. Впрочем, меня это не касалось. Имена хейритов я тут же забыл - зачем мне близкое знакомство с рядовыми охранниками?
– личное имя ионокцев-антиподов Ай и Эго тоже почти мгновенно выветрилось из памяти, зато имя раймондца я постарался запомнить. С ним предстояло работать, причем в том направлении, о котором распорядитель выставки
Церемония передачи экспоната - весьма рутинная процедура, расписанная по минутам и ролям, почти как вручение верительных грамот. Не столь торжественная, но столь же нудная. Все проходит согласно протоколу. Вначале Сезам представил присутствующих друг другу (хотя уверен, что информацию о нас с Мальконенном члены комиссии получили, еще находясь на своем катере), затем распорядитель выставки раймондец Теодор Броуди начал медленно, с чувством, с расстановкой зачитывать условия договора, написанного излишне высокопарным слогом. После каждого пункта он останавливался, попеременно посматривал то на меня, то на Мальконенна и продолжал чтение только после моего утвердительного кивка. Мальконенн же, памятуя мои наставления, ни разу не удостоил Броуди не то что словом, но и взглядом. Сидел, развалясь в кресле, с насупленным, отсутствующим видом, будто все происходящее его не только не касалось, но и было в тягость. Этакий парвеню, что отчасти почти так и было, поскольку как ценитель раритетов Мальконенн представлял собой полный ноль.
Наконец Броуди закончил чтение договора, и в зал вкатилась кибертележка с установленным на предметном столике изваянием царицы Нэфр'ди-эт. Я натянул на руки стерильные перчатки, снял прозрачный колпак, аккуратно взял скульптуру с подставки и протянул ее Броуди.
И тут я увидел его лицо. Теодор Броуди, распорядитель выставки древнего искусства Земли на Раймонде, существо, которое лишь с большой натяжкой признавали гуманоидом, стоял передо мной соляным столбом, во все глаза зачарованно уставившись на скульптуру. Воистину, нет пророка в своем отечестве! Мы с Мальконенном, плоть от плоти Homo sapiens, наследники земной цивилизации, с прохладцей, мягко говоря, относились к своим историческим ценностям. Поэтому столь искреннее и неподдельное восхищение земным раритетом вызвало у меня негативную реакцию. Я отнюдь не расист, в обществе каких только экзотических гуманоидов мне не приходилось бывать, но сейчас ощутил неприятное чувство, почти сродни омерзению, словно какая-то бородавчатая жаба из гнилого болота рассматривала мои интимные части тела, пытаясь по ним определить уровень интеллекта.
– Возьмите, - с излишней сухостью в голосе сказал я.
Броуди не услышал, продолжая зачарованно смотреть на скульптуру. Ничего общего с жабой в раймондце не было, наоборот, он был точной копией человека - маленького, пухленького, добродушного с виду, - но ощущение омерзения не проходило.:
– Броуди!
– громче сказал я, и раймондец наконец очнулся.
– Ах, да, простите...
– Он поспешно выхватил из кармана сюртука такие же, как у меня, перчатки, напялил на руки и с крайней осторожностью, будто стеклянную, принял скульптуру.
– Огромная честь не только созерцать, но и держать в руках это... это... сокровище... чудо...
Броуди запинался, всем своим видом выражая смущение и благоговейный трепет перед древним экспонатом, но в глубине бегающих глаз раймондцая таилось что-то темное, инородное, отталкивающее.
Будь он человеком, я с уверенностью сказал бы, что Броуди врет, но... Я не специалист по внеземным формам жизни и уж тем более по физиогномике псевдогуманоидов. Оценочные критерии человеческого поведения для них не подходят. Например, внешний вид паукообразного сектелида приводит человека в дрожь, а его отрывистый трубный глас и грозное щелканье зазубренных жвал во время разговора вызывают ощущение, что сектелид готовится на вас напасть, разорвать на части и тут же употребить в пищу. На самом деле миролюбивей и безобидней существа во Вселенной не найти. Возможно, так было и с глазами раймондца. И то, что мне показалось затаенной ложью, на самом деле крайняя степень смущения.
Ионокцы индифферентно приняли скульптуру из рук раймондца, установили в нишу переносного анализатора и принялись снимать показания. Ай тихим шелестящим голосом зачитывал параметры, а Эго тут же заносил данные в память электронного секретаря. Масса скульптуры, объем, спектральный анализ, химический состав, возраст... Вот уж у кого эмоции отсутствовали полностью, так это у ионокцев. Для них не имело значения, что именно они оценивают - произведения искусства или окаменевшие экскременты динозавров, - и то, и другое они анализировали с одинаковой невозмутимостью и скрупулезностью.