Галактический штрафбат. Смертники Звездных войн
Шрифт:
— Слышу вас, «Клумба–1», даю пеленг, прием!
— Понял… Почему остановились, почему не двигаемся, солдаты! — немедленно заорал комбат.
«В точности как медведь, ужаленный в самое мягкое место, — подумал я. — Именно в тот сладкий миг, когда дупло трескается под его когтями и перед носом возникают благоухающие медоносные соты».
Ничего удивительного, обычная манера комбата при общении с подчиненными. Я же говорил, всякая сволочь любит орать — хлебом ее не корми…
— Вперед, скоты! Всем вперед по курсу 18–20! Лично расстреляю каждого
«А сам? Застрелится последним в рамках программы искоренения трусости в батальонных рядах?» — поехидничал я в душе.
Похоже, отцы–командиры довольно быстро выяснили между собой направление главного удара. Или, скорее, определили его вольным методом тыка. В этой неразберихе — тоже метод…
— Виноват, «Клумба–1»! — коротко ответил я.
Можно было, конечно, сослаться на предыдущий приказ Рагерборда, но это называется тушить огонь керосином. Всегда кто–то должен быть крайним, и на эту роль обычно назначается младший по званию. Волевым решением сверху, разумеется. Армейская дисциплина строится на принципе — прав не тот, кто прав, а тот, кто правее.
— Конечно, виноват! — подтвердил Диц, но вроде бы даже не щелкнул зубами. — Я еще с тобой разберусь, взводный! Потом! Слушайте мой приказ, «ромашки» — продолжить движение на северо–северо–запад, обнаружить противника и атаковать его! Закрепиться на рубеже атаки и ждать подхода основных сил. Вопросы есть?
— Никак нет, господин майор, сэр! Задача понятна, сэр!
— Выполнять!
— Разрешите доложить, господин майор, на выходе из зоны зажигания нас наверняка поджидают, — попробовал возразить я.
— Кто там может поджидать, если мы и сами… не очень–то знаем, где очутились… — хихикнул в наушниках Градник.
Понятно, что взять с идиота — ни мяса, ни молока, ни шерсти на худой конец не настричь.
— Второй лейтенант — отставить дурацкий смех! — цыкнул на него комбат. — Взводный–2, я сказал — вперед! Всем вперед! Мне до фонаря, где кого поджидают, не на гулянке! Выполнять, взводный! Расстреливать буду лично! — Диц, как дорогой гравимобиль, всегда заводился с пол–оборота.
— Есть, сэр!
«Так, похоже, мы из потенциального резерва переходим на положение авангарда. Не было печали…»
— С вашего позволения, господин майор, сэр! — снова влез Градник, демонстрируя голосом неистовое стремление к реабилитации в глазах начальства. — Второй взвод, слушай приказ — противника обнаружить, атаковать и уничтожить на месте!
Очень ценное замечание! Именно на месте, где же еще?
— А противника–то как уничтожать? Сразу всех или можно частями? — почти отчетливо пробормотал кто–то из солдат. Милка, кажется.
— Всех подряд, — уточнил еще кто–то. Все–таки есть вещи, которые нормальный командир не заметит принципиально. Сделает вид, что не расслышал, в конце концов. Ворчать на начальство — как же без этого? Пусть лучше солдаты выпускают пар таким способом, чем демонстрируют свое недовольство пулей в спину.
Но кто сказал, что Градник — нормальный командир?
Тут Градник, похоже, совсем запутался в принципах противостояния коллектива и отдельных личностей и понес уже полную околесицу.
— С вашего позволения, господин майор… Второй лейтенант — оставить! — холодно перебил это неконтролируемое словоизвержение капитан Рагерборд. — «Ромашки», слушай мою команду! Вперед — марш! «Ромашка–1», взводный, за людей отвечаешь ты! — напомнил он. — Зря людей не клади, если что — сразу назад. Это приказ! — добавил быстро, пока Диц не успел вмешаться.
Мог бы не говорить. Но все равно спасибо…
Комбат, как ни странно, промолчал.
* * *
Трусит майор или просто нервничает? Даже интересно…
Полагаю, этим вопросом сейчас задавались многие. На моей памяти Диц первый раз расхрабрился настолько, что лично принимает участие в боевой высадке, а не отсиживается в «гробу». Статус комбата штрафников дает ему такую возможность — руководить сверху.
Тоже можно понять — командиров–людоедов типа Дица особенно ценит штрафное начальство, а вот подчиненные придерживаются прямо противоположной точки зрения. Практика показывает, во время боевых операций особо надоедливые «оводы» почему–то гибнут первыми, и почему–то от выстрелов сзади. Упаси, господи, никаких подозрений на наш доблестный контингент, в бою искупающий былые грехи под телескопическим присмотром начальства! Боезаряды штрафников, конечно, помечены атомным способом, так что первая же экспертиза… Как говорят.
Но — практика… Если вдуматься, мало ли оружия на поле боя…
Нет, конечно, комбат Исаак Диц высадился вместе со всеми не по зову сердца. Не воспылал к врагу и не вступил в движение бойскаутов, призванных совершать хотя бы одно доброе дело в день. Все еще проще. В батальоне болтали, бригадное руководство пообещало представить его после этой операции к «Ордену Мужества» 2–й степени. На жаргоне фронтовиков — «редьке с хвостиком», прозванной так за особо разухабистое изображение взрыва, на фоне которого стремится в атаку латунный бронедесантник с оскалом голодного питекантропа.
Фронтовые спецы быстро определили, что броня на ордене из тех неудачных моделей класса «рейтер», у которых были серьезные проблемы с «жабой», именно с той частью жизнеобеспечения, которая отвечает за отправление естественных надобностей. Я сам помню, как быстро «рейтеров» перекрестили в «вонючки». Поэтому нецензурное выражение лица у латунного десантника вполне оправдано: идти в атаку, отплевываясь от собственных нечистот и благоухая сортиром — то еще удовольствие…
Именно так определили солдаты.