Галактический вихрь
Шрифт:
Он видел, как она, насмерть перепутанная после падения, в сумраке подледной пещеры вставляет кристаллы в потухшую секцию кристаллического мозга. Он скосил глаза и нашел их — семь непропорционально больших сгустков оранжевого света. Это была неудачная замена тем маленьким колючим камушкам, что он десять лет носил в специальном футляре на своей груди.
— Ты, ублюдок… — тихо проговорил он, поднимая руку. — Я причинил тебе боль, и ты должен был мстить мне, а не маленькой девочке и не тем людям, что погибли подо льдом на проклятой луне…
С тихим звоном один из кристаллов вылетел из своего гнезда, и целая секция спирали внезапно погасла. По виткам кристаллического
— Это моя сфера! — услышал он голос в своей голове.
— Конечно… Здесь все твое, и все неумолимо приходит в упадок… — Клаус повернулся, чтобы достать до следующего кристалла. — Ты истратил десять лет на ненависть и ничего не добился… — Его голос внезапно дрогнул. — Сфера, может, и просуществует еще пару тысяч лет, но и за них ты не сделаешь ничего… потому что не можешь… — Клаус вырвал из гнезда последний, седьмой кристалл и отшвырнул его в сторону.
Виртуальный голос в его голове молчал.
Он расстегнул порванную куртку и снял со своей шеи тонкую цепочку, на которой болтался небольшой футляр. Раскрыв его, он высыпал на ладонь семь серых полупрозрачных кристаллов.
— Тебе никогда не одолеть человечество, даже если ты потратишь на это пустое занятие всю отпущенную тебе вечность…
— Почему?! — полыхнул в его голове отчаянный мнемонический вопль.
— Потому что мы разные, понимаешь? Мы непредсказуемы. Мы умеем не только ненавидеть, но и прощать. Ты посмотрел пару дешевых боевиков, но пропустил искусство, ты разглядел ненависть, но не задумался о любви…
Он покатал кристаллы по своей ладони и вдруг, повернувшись, один за другим вставил их в потухшие гнезда спирали, откуда они вылетели десять лет назад.
— Вот так, — вставая, проговорил он. — А теперь думай.
Он оттолкнулся от вспыхнувшей неистовым огнем спирали и, пошатываясь, пошел прочь.
Эпилог
Джип мчался по старой степной дороге. Машина шла ровно, слегка покачиваясь на подвесках; пыль стлалась за ней, оседая на жухлой траве обочин, и ветер, забавляясь, гнал вслед машине маленькие торнадо. В кабине сидели двое. Женщина за рулем, одетая в легкий комбинезон без рукавов из темной искрящейся ткани, молча курила, одной рукой ведя машину, а другой с зажатой между пальцами сигаретой отбивая медленную, в такт мыслям дробь, которой не было слышно из-за ровного шума широких колес, вместе со сквозняком врывавшегося в салон через опущенные стекла. За ее спиной сидел маленький мальчик. На вид ему было не больше четырех лет. Он откинул голову на мягкий подголовник и смотрел в окно на проносящуюся мимо бескрайнюю степь.
— Мам… — позвал он, не поворачивая головы. — Долго еще?
Женщина взглянула в зеркало заднего вида, поправила его, чтобы поймать отражение сына, и улыбнулась краешком губ.
— Потерпи, Дейв… Скоро приедем, — ответила она.
Дейвид вздохнул, продолжая глядеть в окно. Конечно, ему было немного обидно, ведь совсем не так он представлял себе собственный день рождения…
Впереди, у самого горизонта, там, куда плавно текла старая дорога, возникла небольшая темная точка. Машина шла со скоростью не меньше ста километров в час, и какой-то из подшипников ее электромотора монотонно повизгивал.
Еще через несколько минут езды мать начала понемногу сбрасывать скорость, и Дейвид, повернувшись, наконец
Он был огромен и своей формой напоминал яйцо.
Чем ближе они подъезжали к странному геометрически правильному образованию, тем более бледной становилась сидящая за рулем женщина и тем удивленнее глядел вперед ее сын.
— Подними стекла, — внезапно проговорила мать, нажимая кнопку переднего стеклоподъемника.
Дейвид повиновался, хотя этот приказ вызвал у него недоумение. Зачем закупориваться в душной кабине в жаркий полдень? Впрочем, через несколько минут он понял, зачем. Очевидно, мать лучше его знала эти места и ясно представляла себе, куда они едут.
Машина притормозила, мать нажала несколько кнопок, и сзади из багажника выдвинулся барабан лебедки. Внедорожник попятился, подъезжая задом к толстому металлическому столбу, неизвестно кем и когда установленному у обочины древней дороги.
Дейвид обеспокоенно заерзал на сиденье, следя за действиями матери. Ветер за опущенными стеклами усилился, превратившись в шквал, словно неведомая сила гнала в этом месте массы воздуха к какой-то цели. Впереди возвышалось гигантское металлическое яйцо.
Громко щелкнули, перекрывая заунывный свист ветра, электромагниты, намертво срастив трос с придорожным столбом. Мать отпустила тормоз и заглушила мотор, но машина медленно катилась вперед, подчиняясь неистовому напору ветра, и трос, разматывающийся за ней, был натянут как струна.
— Перебирайся ко мне, Дейв, — позвала она, указав на пустующее переднее сиденье.
Он с готовностью повиновался, чувствуя странную робость, которая была навеяна этим странным местом.
Усевшись рядом с матерью, он вопросительно взглянул на нее, но она промолчала, сосредоточенно глядя вперед, словно пыталась разглядеть там какой-то знак или рубеж.
Так оно, собственно говоря, и было. Пока сын с возрастающим изумлением разглядывал поверхность тусклой, отливающей синевой скорлупы, которая была никак не меньше нескольких километров в высоту, она пыталась разглядеть за ее широким основанием край безобразного провала, к которому как раз и стремился шквальный ветер, порывы которого становились все сильнее…
Вокруг суетились люди в громоздких костюмах. Повсюду вспыхивали предупреждающие указатели и запрещающие надписи.
Машина, подталкиваемая ветром и управляемая твердой рукой женщины, уже подползла почти к самому основанию циклопического яйца, и теперь с близкого расстояния стало очевидно, что оно не просто деталь рельефа, а искусственное сооружение. Толстые, плотно пригнанные друг к другу ромбовидные плиты металла, образующие его обшивку, были изъедены неведомыми силами и походили на ноздреватый весенний снег. Прямо по ходу движения машины зиял квадратный провал, способный свободно пропустить внутрь скорлупы пару тяжелых вездеходов одновременно.
Женщина повернула руль, и машина плавно вкатилась в ярко освещенный ангар, подпрыгнув на вспученном пороге. Огромное защищенное от ветра помещение было разделено на десяток открытых ярусов. Внизу вдоль стен стояла разнообразная техника, выше сновали подъемники, и по зарешеченным переходам спешили куда-то люди.
Они выбрались из машины. Дейвид с гордостью обратил внимание, что, несмотря на царящие тут шум и суету, спешащие люди узнавали его маму и приветствовали ее.
Она взяла его за руку и повела в ближайшую дверь. Он вертел головой, с любопытством осматриваясь в этом странном месте. Со всех сторон до него долетали обрывки перекрываемых шумом фраз: