Галерея римских императоров. Принципат
Шрифт:
Первые годы цезарь был занят тем, что учился и выполнял представительские обязанности главы государства, а для руководства империей был создан специальный орган из шестнадцати советников — умных, опытных, энергичных сенаторов. Наряду с ним существовал императорский совет, consilium principis,насчитывающий 50 сенаторов и 20 эквитов, юристов, законодателей, знатоков управления и военного дела. Среди них выделялся человек, имя которого так долго будет достоянием европейской культуры, пока она будет сохраняться. Речь идет о Домиции Ульпиане, одном из лучших знатоков юриспруденции в истории Рима. Выходец из финикийского Тира, он во времена Севера работал в столице рядом со знаменитым юристом и префектом преторианцев Папинианом в качестве его помощника. Гелиогабал его уволил с должности и собирался изгнать из страны, но Юлия Мамея успела пристроить его на другое место, поручившись
Итак, на руководящие должности были избраны представители сенатской аристократии, они назначались консулами, наместниками, префектами. Цезарь всецело подчинялся им, и в первую очередь своей бабушке Юлии Мезе, а после ее смерти — матери, Мамее. Под влиянием сената была проведена реорганизация ремесленных коллегий, взятых под строгий надзор. Резко сократились раздачи на зрелища и подарки воинам. Это вызвало недовольство среди низших слоев населения и солдат.
В 223 году в столице произошли беспорядки и даже стычки на улицах между горожанами и преторианцами. Поводом послужили какие-то мелочи, но стычки продолжались три дня и привели к значительным жертвам. Закончились столкновения лишь тогда, когда, окруженные городской чернью, преторианцы пригрозили поджечь город. Сам факт такого противостояния наглядно свидетельствовал о взрывоопасной социальной и политической ситуации, явившейся, в частности, последствием безумного правления Гелиогабала. Но не только. Смена власти и разумная государственная политика не могли сразу оздоровить состояние страны. Чудес не бывает, на изменение положения нужно время, а не считаться с недовольными настроениями в государстве и продолжать, пусть и разумную, линию политики, отмахиваясь от реальности, значит столкнуться с новыми взрывами недовольства.
Так и случилось. Хрупкий мир вскоре был нарушен, преторианцы вовсе не собирались сдаваться и вскоре доказали это. Ночью они напали на дом Ульпиана, возможно, из-за того, что тот приговорил к смерти двух своих предшественников на этом посту, ставленников Гелиогабала. Префекту удалось сбежать на Палатин и скрыться во дворце императора и его матери, но преследователей отнюдь не смутило это обстоятельство. Не смущаясь присутствия императора, они разыскали префекта и зарубили его мечами. Не сохранилось описания этой страшной ночи, но можно представить, каким потрясением для юноши был вид разъяренных солдат и окровавленный труп уважаемого им человека. Александр не мог знать, что через несколько лет такая же судьба постигнет его самого. Предполагали, что виновником беспорядков и расправы с Ульпианом был некий Эпагатос, влиятельный политик времен Каракаллы. Арестовать и наказать его в Риме было невозможно, пришлось прибегнуть к хитрости. Эпагатоса отправили наместником в Египет, но уже по дороге с ним незаметно расправились на Кипре. Вот типичный пример интриг и тайной, прямо-таки на византийский манер, кадровой политики.
Возможно, что и смерть римского епископа Каликста как-то связана с напряженной ситуацией в столице. Традиционно считается, что он умер мученической смертью, но ведь при Александре христиан не преследовали. Возможно, он случайно погиб во время уличных беспорядков от руки каких-то язычников — в яростных и безрассудных уличных бунтах поневоле разгорались также и религиозные страсти. Но это лишь предположение. Преемником Каликста стал Урбан, первый человек с таким именем в списке пап, но о нем нам практически нечего сказать.
Так в чем же заключается неумирающая слава Ульпиана, бессмертие его заслуг? Он был одним из самых известных знатоков, интерпретаторов и исследователей римского права. Написал более 280 книг, в которых обработал, разъяснил и расширил понятия в самых разных областях юриспруденции, и сделал это очень простым, доступным языком, избегая неясностей и двойного толкования. Его дефиниции краткие, четкие, понятные. О том, какую огромную ценность представляла проделанная им работа, свидетельствует хотя бы такой факт: когда три столетия спустя комиссия юристов по приказу императора Юстиниана работала над сборником важнейших постановлений, толкований и разъяснений (так называемая Дигеста), третья часть всего материала была заимствована из книг Ульпиана. Таким образом, хотя оригинальные труды Ульпиана погибли во тьме веков, он с помощью Дигесты долгие столетия (и в наше время) разрабатывает и оттачивает принципы юридического мышления и терминологии во всех странах европейского культурного сообщества. И даже в тех, которые
Одно из определений, которое мы обнаруживаем в трудах Ульпиана, имеет поистине историческое значение. Это первое свидетельство новой государственной формации в римской империи, и в то же время суть понятия абсолютизма уже в новейшие времена. Этот же Ульпиан заявил: princeps legibus solutus— на цезаря закон не распространяется. Или «Главе государства закон не писан».
Сходная судьба сложилась и у другого знаменитого юриста того времени, Юлия Паула. Он тоже был выдающимся юристом, своей работоспособностью не уступал Ульпиану, был столь же влиятелен, как и тот. И даже первые шаги в новой для себя области делал с помощью того же Папиниана, в качестве его асессора. Был изгнан при Гелиогабале и стал членом императорского совета при Александре Севере. Возможно, именно он стал префектом преторианцев после гибели Ульпиана. Им написаны сотни трудов в области юриспруденции, а труды его тоже усиленно использовались в Дигесте.
Два этих человека убедительно доказывают, что новое правление старалось использовать самых образованных людей, за что честь и хвала обеим императрицам. Мы имеем право так их называть, ведь и мать и дочь носили титул Августы, данный им Александром и сенатом. Юлия Меза, дожив до глубокой старости, скончалась, по-видимому, в 226 году и получила почетное посмертное звание sanctissima.После ее смерти ее дочь, Юлия Мамея, крепче ухватилась за штурвал власти. Женщина умная, энергичная, честолюбивая, она к тому же отличалась большим корыстолюбием. Об отношении ее к сыну мы знаем в основном благодаря дошедшим до нас записям Геродиана.
Она всячески стремилась сохранить свое влияние на сына. Мальчик рос, а мать боялась, что с ним повторится история его старшего брата, хотя Александр не проявлял ни излишнего религиозного рвения, ни склонности к распутству. Мать приняла свои меры и удвоила стражу вокруг сына, чтобы не допустить к императору людей с плохой репутацией. Боялась притворных друзей и подхалимов. Мать советовала сыну большую часть времени заниматься важными государственными делами и лично участвовать в судебных разбирательствах, тогда на глупые выходки просто не останется времени. Впрочем, Александр и не проявлял никаких дурных намерений, он по природе был спокойным и благожелательным человеком и очень серьезно относился к своим обязанностям. Повзрослев, он остался ответственным государем, отдавая все силы на благо отчизны. Никогда не испытывал склонности к кровопролитию и никого зря не наказывал. Александру в его матери очень не нравилась склонность к стяжательству, а когда сын ей выговаривал, она оправдывалась тем, что для него же старается, пусть, дескать, у него не будет недостатка в средствах, если придется подкупить солдат. На самом же деле императрица алчно собирала свой личный капитал. Порой ставила сына-императора в неловкое положение, незаконно захватывая чье-либо имение. Впрочем, прибегала и к другим способам обогащения, злоупотребляя своей властью.
Как это часто бывает в жизни, мать сама выбрала сыну жену. На монетах — а они относятся к числу очень редких — эта женщина записана как Саллюстрия Барбия Орбиана. Разумеется, родовитая аристократка из древнего и богатого рода. Но как только Мамея почувствовала, что другая женщина начала занимать в сердце сына ее место, тут же люто невзлюбила невестку. Более всего она боялась потерять прежнее влияние на сына. Александр искренне привязался к жене, возможно, даже и полюбил ее, но против матери был бессилен. Отстоять дочь попытался отец, человек влиятельный и до конца преданный императору, но и он не мог противостоять Мамее. Он попытался найти спасение в рядах преторианцев, однако и тут Мамея со своими интригами одержала верх, и его приговорили к смерти. Возможно, его обвинили в антигосударственном заговоре, а для этого могли оказаться основания, тем более что в разных провинциях империи то и дело происходили беспорядки и делались попытки назначить нового цезаря. Орбиану приговорили к изгнанию в Африку. Геродиан уверяет, что это произошло вопреки желанию Александра, но он подчинился давлению матери и делал все, что та велела. Также он пишет:
Собственно, это единственное, в чем можно было бы обвинить императора, — будучи слишком мягким и проявляя по отношению к матери уважение в гораздо большей степени, чем следовало бы, он уступал ей и тогда, когда придерживался противоположного мнения.
Эти слова историка, пожалуй, очень точно определяют отношения между императором и его матерью. Мнение историка подтверждается и другими дошедшими до нас историческими источниками. Так, в книге «Писатели истории цезарей» мы встречаем такое высказывание: