Галилей

Штекли Альфред Энгельбертович

Два года уже Галилей терпел бремя злосчастного предписания. О движении Земли он больше не трактует. Разве, однако, ему возбраняется вспоминать о прежних своих воззрениях как нелепых вымыслах и глупых сновидениях, от которых он избавился лишь благодаря церкви? Тем более что представился подходящий случай. Леопольд, эрцгерцог Австрии, родной брат тосканской государыни, почитатель Галилея, просил предоставить ему какое-нибудь из его неопубликованных сочинений. Галилей решил послать Леопольду работу «О приливах и отливах». Ту самую, где он излагал решающие, по его мнению, доводы в пользу движения Земли!

Естественно, теперь, после спасительного декрета, он, Галилей, ее не одобряет. Сопроводительное письмо проникнуто убийственной иронией.

Да, эту работу он написал в защиту Коперниковой теории, которую считал истинной, пока те господа не соблаговолили объявить сие мнение ложным и противным священному писанию. «Ныне, зная, что следует слушаться и верить постановлениям начальственных лиц как проистекающим от более возвышенных знаний, до коих низкий мой ум сам по себе не поднимается, я рассматриваю это посылаемое вам сочинение, имеющее в основе мысль о движении Земли, то есть один из физических аргументов, который я приводил в доказательство этого движения, я рассматриваю это, повторяю, как поэтический вымысел или сновидение…»

Поскольку и поэты ценят иногда свои фантазии, то и он, Галилей, дорожит своей безделицей. Написал он ее для кардинала Орсини. Позже, опасаясь, как бы кто из отщепенцев, не подчиняющихся католической церкви, не захотел присвоить себе этот его каприз — подобное случалось со многими его изобретениями, — он послал несколько списков ряду высоких особ, дабы те при надобности могли засвидетельствовать, что именно ему первому причудилась эта химера.

Сочинение сие писалось наспех, когда он и думать не думал, что учение Коперника будет признано ложным. Поэтому он намеревался значительно его расширить и изложить в более совершенной форме. Но небесный глас заставил его проснуться, и все смутные фантомы рассеялись как дым! Если божья милость позволит ему, Галилею, работать, то он создаст что-нибудь более реальное, чем эта химера!

В Чехии началась война. Ей не придавали особого значения, когда на небе одна за другой появились три кометы. Может, и война-то будет страшнее всех прошлых! На улицах и в харчевнях со страстью толковали Апокалипсис и сулили близкий конец света. Правители, охваченные страхом, вопрошали астрологов и математиков: о чем, собственно, возвещают кометы? Суждения были сбивчивы и противоречивы.

Кометы издавна воспринимались как особое знамение. Астрономам они задавали тоже немало загадок. После Аристотеля почти все ученые считали, что кометы — это воспламенившиеся испарения Земли и принадлежат к «подлунному миру». Однако Тихо Браге доказывал, что кометы должны находиться значительно дальше Луны и всех планет. Они, если верить Тихо, двигались по траекториям, которые ему, Галилею, казались совершенно немыслимыми. Это заставляло усомниться в точности наблюдений Тихо, тем более что тот пытался в движении комет найти один из решающих доводов против Коперниковой системы. Если бы Земля двигалась, утверждал Браге, то это должно было бы сказаться и на видимом перемещении комет, однако их траектории таковы, что исключают движение Земли. Многие астрономы не разделяли взглядов Тихо, полагая, что движения комет еще недостаточно изучены.

Теперь о кометах спорили в Риме и Падуе, жаркие диспуты разгорались во Франции и Германии. Галилея забрасывали письмами. Все хотели знать его мнение, Но он не торопился высказываться. Сам он из-за болезни был лишен возможности проводить наблюдения, а опровергать разные благоглупости у него не было ни времени, ни сил. Он, вероятно, вообще остался бы в стороне от этого спора, если бы не одно обстоятельство: ученые иезуиты из Римской коллегии заявляли ныне, что новые наблюдения подтверждают правоту Тихо Браге и тем самым окончательно уничтожают Коперникову систему.

Ловко! Использовать всеобщий интерес к небесному феномену, чтобы нанести еще один удар идейным противникам, которые-то и высказаться по существу не имеют права!

Орацио Грасси, преподаватель Римской коллегии, прочел в ее стенах

доклад о кометах. Вскоре он был опубликован. Серьезная научная проблема толковалась там без достаточных знаний, но с огромным апломбом. Грасси утверждал, что траектория комет должна быть круговой, раз они принадлежат «небу», а не «подлунному миру». Он предпочел отказаться от мнения Аристотеля о месте комет, лишь бы сохранить верность главному тезису Тихо. Подобного Галилей, разумеется, стерпеть не мог. Он вовсе не хотел, чтобы недавние наблюдения комет истолковывали как дополнительный аргумент против Коперника и подкрепляли тем самым; ненавистную «систему Тихо».

Марио Гвидуччи, один из друзей Галилея, выступил на заседании Флорентийской академии с речью, посвященной кометам. Основные разделы этой речи написал Галилей.

Странные творятся вокруг вещи! Кометы вызвали целый поток выступлений, листовок и книг — псевдонаучных гипотез и нелепых вымыслов. Ничего еще толком: не зная, не проведя точных наблюдений и соответствующих измерений, множество людей пустилось рассуждать о кометах.

Гвидуччи, не называя имени Грасси, подверг критике его взгляды. Тот безапелляционно судит о явлении, которое еще предстоит исследовать. Он, Гвидуччи, ничего не утверждает, желая лишь показать, что данных для решения недостаточно, а те, которые есть, могут говорить совершенно об ином. Не исключено, что кометы возникают в результате поднимающихся испарений Земли, а их хвосты всего лишь оптический эффект, вроде радуги. Тогда нет оснований помещать кометы на небо фиксированных звезд и правильней относить их к «подлунному миру». Вопрос этот слишком еще темен, чтобы считать его решенным.

Речь Гвидуччи была напечатана и вызвала возмущение Римской коллегии. Авторитет ее ученых осмелились публично поставить под сомнение! Иезуиты были уверены, что за спиной Гвидуччи стоит Галилей. Грасси принялся писать опровержение. В конце 1619 года в книжных лавках появился латинский опус «Астрономические весы». С помощью этих «весов» автор, укрывшийся под псевдонимом Лотарио Сарси, проверял весомость аргументов, выставленных в речи Гвидуччи. Вскоре Чамполи сообщил Галилею о несомненном авторстве Грасси, хотя и подчеркнул, что тот относится к Галилею с большим почтением, чем другие иезуиты. Те, не стесняясь, говорят, что теперь, после выхода в свет «Астрономических весов», с Галилеем, мол, покончено.

Здесь, как и в первой работе, Грасси пытался примирить Аристотеля с Тихо Браге. Церковь нуждалась как в учении о различии «земного» и «небесного», так и во всемерной поддержке «системы Тихо», единственного оплота против хотя ж запрещенной, но все еще внушавшей страх мысли о движении Земли. Надо было любыми способами возвеличивать авторитет Тихо Браге и соответственно умалять значение Галилея. В «Астрономических весах» было немало выпадов против него.

Читая книжку Грасси, Галилей испещрял поля пометками. Вскоре снисходительно-добродушную иронию сменил гнев. В «Речи о кометах» говорилось, что они движутся вертикально вверх, но что следует учитывать и «другое движение», дабы понять, из чего складывается видимое их перемещение. Что это за «другое движение», объяснено не было, но Сарси разоблачил уловку своих оппонентов: имелось в виду движение Земли! А ведь добрым католикам и слышать-то об этом противно.

«Ты высказываешься с осторожностью, — обращался Сарси к Гвидуччи, — но так, словно провозглашаешь мнение Галилея. Однако раз Земля не движется, то он вынужден был бы признать, что такое прямолинейное движение не согласуется с перемещением кометы. Католикам же ясно, что Земля не движется. Не думаю, что подобное когда-либо пришло в голову Галилею, коего знаю как человека благочестивого и религиозного…»

Многие страницы «Астрономических весов» изрядно отдавали душком провокации. Прежде чем ввязываться в полемику с подобными людьми, Галилею следовало хорошенько подумать. Но не слишком ли они поторопились возрадоваться, что с ним, дескать, уже покончено?