Галили
Шрифт:
Открыв дверь гостиной, Рэйчел невольно отшатнулась — на нее внезапно накинулся Диди, маленький пес Марджи. Он лаял так яростно, что, не видя его, можно было бы решить, что в квартире обитает здоровенная овчарка.
— Шшш, — сказала Рэйчел и, встав на колени, дала Диди обнюхать свои руки, — это всего лишь я.
Узнав Рэйчел, он тут же прекратил лаять и, радостно повизгивая, затанцевал перед ней кругами. Прежде не питавшая к псу особой приязни, Рэйчел была глубоко тронута и не могла без жалости смотреть, как он, истосковавшись по своей хозяйке, радуется приходу ее подруги, надеясь на скорое возвращение Марджи.
— Иди за мной, — приказала псу Рэйчел, и тот покорно затрусил следом.
В гостиной Рэйчел первым делом бросились в глаза свидетельства
Рэйчел приступила к делу и, двигаясь от одного шкафа к другому, стала тщательно осматривать ящики и полки. В гостиной оказалось множество укромных мест, там хранились всякого рода бумаги, книги (преимущественно романы любовного содержания для одноразового чтения), театральные афиши с Бродвея и даже коллекция писем (исключительно из благотворительных организаций, обращавшихся к Марджи за поддержкой). Однако никаких документов, проливавших свет на прежде неизвестные, но, возможно, имевшие отношение к преступлению обстоятельства, там не было. Пока Рэйчел шарила по полкам гостиной, Диди, опасаясь лишиться внезапно обретенного общества, не отходил от нее ни на шаг и отлучился только раз, когда, привлеченный подозрительным звуком, бросился за дверь проверить, не пришел ли кто-нибудь еще. Выйдя вслед за ним на лестничную площадку, Рэйчел обратилась в слух, но, к счастью, тревога оказалась ложной. Прежде чем возобновить поиски, Рэйчел еще раз взглянула на часы и, обнаружив, что провела в доме около получаса, не на шутку обеспокоилась.
Исчерпав отведенное на пребывание в доме время, она не могла больше там оставаться, но ей не хотелось уходить с пустыми руками. Это рискованное предприятие стоило ей немалых сил. Увидев во всех подробностях место преступления и учиненный полицейскими беспорядок, она истощила весь свой былой энтузиазм и вряд ли смогла бы подвигнуть себя на такой шаг еще раз.
Вернувшись в гостиную и не обнаружив рядом с собой Диди, Рэйчел негромко его позвала, но тот на ее зов не явился. Когда она кликнула песика во второй раз, то в дальнем конце комнаты раздался какой-то странный шлепок. Рэйчел заметила дверь, ведущую в небольшую уборную с рукомойником. Открыв ее, она увидела Диди, который стоял на стульчаке и лакал из бачка воду, выглядел он при этом ужасно нелепо. Рэйчел велела ему слезть оттуда, но он, повернув свою мокрую морду, уставился на Рэйчел с крайним недоумением. Она уже собиралась спихнуть пса с унитаза рукой, но прежде, чем успела сделать это, он покинул свой пьедестал и засновал у ее ног.
Оглядев беглым взглядом помещение, Рэйчел не нашла ни единого места, где можно было что-нибудь спрятать, за исключением простенького шкафчика, встроенного под раковиной. Нагнувшись, она открыла его, и изнутри потянуло резким запахом моющих средств, хранившихся там наряду с туалетной бумагой. Отставив их поочередно в сторону, Рэйчел освободила шкафчик и заглянула внутрь, после чего исследовала рукой подходящие к раковине трубы. Они оказались мокрыми. Тогда она засунула голову в шкафчик и увидела, что между трубами и промокшей стенкой засунут какой-то предмет, похожий на бумажный сверток. Нащупав его пальцами, она попыталась сдвинуть находку с места, но тщетно. Рэйчел громко выругалась, от чего Диди, все это время с деловитым видом суетившийся поблизости, отшатнулся в сторону. Внезапно сверток поддался и, прежде чем Рэйчел успела его схватить, плюхнулся на пол. Судя по звуку, его содержимое весьма напоминало завернутую в бумагу и теперь разбившуюся бутылку, и, словно в подтверждение этого, запахло бренди.
Подозрения Рэйчел не оправдались, и находкой в самом деле оказалась бутылка спиртного, очевидно припрятанная Марджи в те трудные времена, когда она тщетно пыталась протрезветь. Диди принялся обнюхивать вонючий пакет.
— Марш отсюда! — сказала ему Рэйчел, хватая за шкирку и пытаясь прогнать прочь
Призывая пса прекратить скулить, Рэйчел без особых церемоний отшвырнула его к двери, после чего принялась расставлять банки с санитарными средствами и рулоны туалетной бумаги на свои места, надеясь, что запаха спиртного никто не заметит. Да и что, если заметят? Ну найдут разбитую бутылку. Когда Рэйчел поставила на место последнюю склянку, то внимание ее случайно привлекло нечто лежавшее рядом с бутылкой бренди. Это оказались два довольно объемных конверта. Либо Дэнни писал слишком длинные письма, либо ошибся при подсчете фотографий, решила про себя Рэйчел, выуживая их из шкафа. К конвертам пристала облупившаяся штукатурка, они, по всей вероятности, были приклеены к стене. Письма еще долго могли храниться в своем тайнике, прежде чем их обнаружили бы. Один из конвертов оказался гораздо толще другого, и Рэйчел решила, что там не письма с фотографиями, а какая-то весьма толстая книжка.
Поборов искушение заглянуть внутрь, Рэйчел твердо решила исследовать содержимое пакетов дома и, наведя в уборной порядок, наскоро попрощалась с Диди и направилась к выходу.
Случись ей сейчас столкнуться с Гаррисоном, она не смогла бы придумать в свое оправдание ни одной мало-мальски достойной лжи. Переполнявшая ее радость от находки была написана у нее на лице. Но удача, пославшая ей в руки письма Дэнни, по всей видимости, покидать ее не собиралась. Засунув конверты в карманы пальто и не спуская глаз с входа в подъезд, Рэйчел быстро спустилась по лестнице. Затем, слегка приоткрыв дверь и убедившись, что на улице по-прежнему хлещет дождь и поблизости нет не только фотографов, но вообще ни одной живой души, Рэйчел, довольная собой, выскользнула из дома.
Глава VIII
1
Да простит меня читатель, но я вновь вынужден сделать маленькое отступление и обратить ваше внимание к теме неизбежной и, по всей вероятности, неисчерпаемой по своей сути, а именно к моей гомосексуальной сестре. Как вы помните, во время своего последнего визита Мариетта, сияя от счастья, гордо сообщила мне о том неотразимом действии, которое возымело на ее возлюбленную стихотворение Мэри Элизабет Боуэн, вследствие чего Элис приняла ее предложение руки и сердца. Спустя несколько часов сестра вновь появилась в моих покоях, но на этот раз, чтобы обсудить некоторые подробности предстоящего торжества.
— О том, чтобы увильнуть, даже не думай, — заявила она, — твое присутствие необходимо.
— В жизни еще не бывал на лесбийской свадьбе, — ответил я. — Даже не представляю, как там себя вести.
— Очень просто. Радоваться за меня, и все.
— Я и так за тебя радуюсь.
— Мне бы хотелось, чтобы ты выпил, потанцевал и произнес какую-нибудь трогательную речь о нашем с тобой детстве.
— И о чем я поведаю гостям? Может, о том, как вы с отцом развлекались в его гардеробной?
Мариетта гневно взглянула на меня, и ее светящийся облик тотчас затмила грозная тень.
В ярости она была страшна.
— Элис когда-нибудь видела тебя в ярости? — спросил я.
— Пожалуй, раз или два.
— Нет. Я говорю не о дурном настроении, а о вспышках гнева, когда ты почти теряешь рассудок. Когда ты становишься «держись-не-то-разорву-тебя-на-клочки-и-проглочу».
— Хм, такой, пожалуй, нет.
— Может, ей стоит рассказать кое-что, прежде чем надеть на шею хомут? Я имею в виду рассказать, как подчас ты входишь в раж.
— Думаешь, с ней такого не бывает? Особенно если учесть, что она единственная сестра семи братьев.
— У нее семь братьев?
— Именно. И все семеро ее очень уважают.
— У нее богатая семья?
— Отбросы. Двое братьев в тюрьме. Отец алкоголик. Завтрак начинает с кружки пива.
— А ты уверена, что она привязалась к тебе не из-за денег? — Мое предположение было встречено очередным сердитым взглядом. — Господи, я только спросил. Вовсе не хотел тебя обидеть.