Галльские ведьмы

Андерсон Пол Уильям

Помимо всего, эта ярмарка считалась священной. Король самолично принес великие, в также мелкие жертвы. Перед собравшимися вождями и олламами громко зачитывали законы. Разбирали серьезные дела; данные здесь клятвы и заключенные соглашения накладывали двойные обязательства. Для совершенного на ярмарке преступления не было оправдания. Вокруг Талтена хмурились земляные стены крепости, на них обычно располагались королевские дозорные, но сейчас стены были пусты; никто не осмеливался нарушить мир, вражда была забыта, любой человек мог приехать откуда угодно,

и его не тронули бы.

Конуалл Коркк направился через толпу к королевскому замку. Он стоял на возвышении посреди других зданий, длинный и высокий, на белоснежных стенах замка слабо светились на солнце. Вокруг кипела жизнь: воины, гости, ремесленники, мужчины, женщины, дети, лошади, гончие; была приготовлена дивная трапеза — но не свинина, хотя ее тоже ели; здесь был призовой скот с лоснящимися красно-бело-черно-коричневыми шкурами, с гордо поднятыми рогами. Пестрели одежды, блестело оружие, сияла медь щитов, золотые украшения. Разговор лился, как волна, шумели дети, кричали животные, стучали кузнецы, дребезжали извозчики, раздавался топот ног, цокот лошадей. Запах, струящийся из кухни, говорил о том, что жарится бык.

Утро было солнечное. Конуалл возвышался над толпой. Местные жители, глядя на него во все глаза, расступались перед ним и его отрядом, но не решались обратиться к незнакомому господину, пока резкий голос не выкрикнул его имя. Он остановился, оглянулся и узнал Нимайна Мак-Эйдо.

С того времени, как они виделись последний раз, до отъезда Конуалла за границу, жрец постарел. Он ссутулился и исхудал, тяжело опирался на палку и ходил осторожно, как все, кто не очень хорошо видит. Он поспешил навстречу Конуаллу, и они обнялись.

— С приездом тебя, сердечный, — запричитал он. — Как давно я ждал сего радостного дня!

Конуалл отступил назад. Его сердце сжалось от суеверного страха.

— Значит, ты знал, что я приеду? — просил он.

— Мне были знамения, правда, не очень хорошие, но я видел тебя во сне… когда я проснулся, то заглянул в колодец Дагдая. — Нимайн потянул Конуалла за рукав. — Отойдем в сторону и поговорим.

— Прости меня, но я спешу поприветствовать короля. Если я этого не сделаю, он будет смертельно обижен.

— Если я пойду с тобой, он не обидится. Он сейчас прощается со знатными гостями, которые приезжали на ярмарку. Это займет много времени.

Беспокойство Конуалла Коркка возросло. Он взял под руку жреца и напомнил своим людям, чтобы они держались на расстоянии. Они спустились к рябиновой роще, в которой стояли скамейки для жаждущих отдохнуть в тени священных деревьев и вдохнуть их волшебный аромат. Если бы не шум, здесь было бы райское место. Они сели.

— Ты приехал как раз в то время, когда Ниалл Мак-Эохайд охвачен печалью, — начал Нимайн. — Он получил известие, что его сын пал в Маг Слехте от рук туатов, собирая с них дань. Ниалл с трудом сдержался, но продолжил выполнять свои обязанности. Когда закроется ярмарка, он свободно сможет отомстить. Он уже приказал взять заложников из тех туатских племен. Завтра утром их повесят. Но на

этом он не остановится.

— Мне очень жаль это слышать, — сказал Конуалл. — Который из сыновей погиб?

— Домнуальд… Домнуальд Светлый, как мы его называли. Сын королевы Афбе.

Конуалл вздохнул.

— Домнуальд? Охон! Я хорошо его помню. В ту пору он был еще мал, но очень жизнерадостный и веселый. Возможно, он окажется в Маг Мелле и будет пребывать в радости.

— Это желание слишком сильное, чтобы оно сразу сбылось, — предостерег Нимайн. — Скорбь Ниалла тяжелее оттого, что Домнуальд больше остальных его сыновей напоминал ему Бреккана, его первородного сына, который погиб в Исе. Ты слышал об этом?

— Кое-что слышал. Я был очень занят, ты же знаешь, странствия, войны и… дела… в Британии.

— Ты вернулся, чтобы объявить о взлелеянных тобою мечтах?

— Да. Но Ниаллу ничто не угрожает. Иначе зачем я стал бы его искать? Скорее, он мне поможет во славу нашего общего дела, а я воздвигну за его спиной надежный щит. — Конуалл нахмурился. — На него свалилась несказанная беда. А я… — Он вздохнул. — Дорогой Нимайн, могу я повидать этих заложников?

— Я знал, что ты об этом попросишь, — сказал жрец. — Идем.

Пленников держали в отгороженном сарае. Стражники не осмелились отказать Нимайну в посещении. С ним прошел и Конуалл. Трое мужчин гордо выдержали его взгляд и отвечали на вопросы кратко.

— Вы готовы принять смерть? — спросил Конуалл.

— Готовы, — ответил один. — Мы думаем о том, чем потом обернется для Ниалла наша смерть.

— Что ж, — сказал Конуалл, — туаты вряд ли устоят против его могущества, но они могут обратиться за помощью к уладам. Не лучше ли, если он покарает убийц, а не разорит вашу землю?

Разговор продолжался недолго. Потом они с Нимайном вышли.

Когда последний гость уехал, день был уже в разгаре. Ниалл опустился на высокий стул. Он пил эль чашу за чашей. В замке стояла тревожная тишина. Шаги и тихие голоса, казалось, только усугубляли это состояние. Его нарушил громкий голос начальника охраны, который объявил о прибытии Конуалла Мак-Лугтахи. Он вошел, в сверкающих одеждах, в сопровождении своих воинов, по правую руку от него держался жрец Нимайн Мак-Эйдо.

Ниалл вскочил со стула и бросился к своему молочному брату, чтобы обнять его. Народ взревел, люди топали ногами по полу, стучали кулаками по скамейкам и щитам, на фоне их бурной радости была еще заметней печаль короля.

Спутники Конуалла поднесли ему богатые дары, оружие, прекрасную одежду, красивую разноцветную стеклянную посуду, римские серебряные изделия, в числе которых был поднос с рельефами героев, женщин и удивительных созданий. Ниалл, в свою очередь, тоже щедро одарил гостей. Он приказал главному казначею принести из казны и подарить Конуаллу золотой меч и медную трубу, при виде которых у всех вырвался возглас восхищения.

Несмотря на то что обед готовили в спешке, он был восхитителен. Лейдхенн поприветствовал новоприбывших поэмой и сказал: