Гальрадский ястреб
Шрифт:
Дьюк готов был поклясться, если бы община подалась на служение в какой-нибудь крупный влиятельный орден, их бы всех до единого приняли с распростёртыми объятьями. Дали бы место для ночлега, хорошее жалование. Дьюк тоже умел сражаться и, казалось бы, неплохо. Однако переживал, ведь в настоящем бою бывать ещё не доводилось.
Много лет назад Божко и его община служили в ордене и роскошно жили. Дьюк бы и не встретился с ними никогда, если бы однажды власть в провинции не поменялась и во главе не встала леди Оливия Рокстерли. Божко, бывшего магистра ордена, изгнали, а сам
О семье Рокстерли последние несколько лет ничего особо слышно не было. Лишь известно, что леди Оливия передала правление Грейнору Рокстерли. По слухам, последние полгода он постоянно скитался по провинции между своими имениями и никому не показывался на глаза. Община желала мести. Леди Оливия потеряла свою власть и вполне могла стать уязвимой мишенью. Месть — цель неблагородная, но изгнание кого угодно сделает неблагородным. Поэтому однажды, когда община случайно натолкнулась на экипаж с гербом рода Рокстерли, оказавшийся на окраине провинции, Дьюка подослали узнать хоть какие-нибудь сведения.
Глава 11. Приходящий из ниоткуда, уходящий в никуда
Когда собратья подошли к особняку, вооружённые и подготовленные, на небе уже была видна луна. Они пряталась в тени, в окружении деревьев.
Особняк находился на внушительном расстоянии от деревни, жилых домов и посторонних глаз. Высокие окна, три этажа, каменные стены, металлическая ограда, ухоженный маленький сад прямо перед входом. В некоторых окнах горел свет. Божко рассказывал, что там должны быть слуги, конюхи, горничные. И, конечно, стражники. Двое из которых в лёгкой броне и накидке Малеонского ордена, стояли прямо у ворот.
Дьюк любовался особняком из засады и пытался представить, насколько скучно жить одному в таком огромном доме, если денег на прислугу не будет? Наверняка там ему было бы очень-очень одиноко.
— Парни, а чей это дом? — послышался притворно-пьяный голос Габора, вышедшего со стороны деревни.
Дьюк увидел, как он, слегка пошатываясь, медленно подошёл к двум охранникам возле ворот.
— Тебе какое дело? Разворачивайся и убирайся отсюда, пока цел! — один из стражников напрягся, да и второй схватился за рукоять меча.
Габор всё это прекрасно видел, но подошёл почти вплотную и снова спросил:
— Нет, ты мне ответь, чей это дом?
— Слушай, я тебе ещё раз повторяю…
Больше он ничего не успел сказать. Габор одним быстрым и точным движением воткнул нож стражнику в горло, и пока тот падал, сразу же ударил второго. Хоть они и были настороже, никто не успел вынуть из ножен оружие или просто крикнуть и уж тем более заметить в темноте лезвие в руке нападавшего. Дьюк вышел из укрытия вместе с остальными, убедившись, что путь свободен. Они тихо открыли ворота и пробрались в сад, затащили тела стражников за куст, где невооруженным взглядом их не было видно.
Пробравшись внутрь здания, Вайн и Габор шли впереди, вооружившись широкими башенными щитами и мечами, за ними — Эда с луком, потом — Божко и последним — Дьюк. В парадной были люди. Пара стражников накинулись на собратьев, кто-то закричал и побежал, началась суета. Вайн, Габор и
— А где все люди? — недоумевал Вайн.
— Там забаррикадировались, — ответил Божко. — И когда только успели? Дьюк, ты ведь тоже их чувствуешь?
Не нужно было заглядывать в замочную скважину или прислушиваться к голосам, чтобы узнать, есть ли кто по ту сторону двери. Божко обучил его этому искусству.
— Ладно, пришло время для кое-чего секретного, — восторженно проговорила Эда полушёпотом.
Собратья отошли от двери подальше. Эда взяла плотно завёрнутый свёрток из тряпичной ткани стрел с толстыми наконечниками. В нос ударил резкий запах какого-то приторного масла. Вайн взял два кремня для розжига, пока Эда заряжала стрелу, и предупредил:
— Я поджигаю, ты сразу стреляешь.
— Знаю я! — отозвалась лучница и направила лук в сторону двери. — Давай уже.
Вайн высек искру, и Дьюк увидел вспышку: обмотанная ткань на наконечнике загорелась, а в следующее мгновение, когда стрела была выпущена, дубовая дверь с грохотом разлетелась.
За дверьми стояли стражники с арбалетами, которые, очевидно, ждали, что дверь взломают, и готовились сразу же выпустить град стрел. Вот только взрыва они никак не ожидали. Вайн и Габор прикрылись щитами гораздо раньше, чем по ним начали стрелять. Община быстро ворвалась за пределы дубовых дверей единым строем. Их встретило сопротивление из пяти вооруженных солдат.
Дьюк старался не отставать, постоянно находясь в движении, и поражался тому, как собратья слаженно работали, при этом не переговариваясь. Совместные действия были отработаны, каждый знал свою роль. Однозарядные арбалеты оказались бесполезны против щитов. Несколько солдат, не успевших бросить арбалет и достать меч, первыми приняли на себя удар от братьев. Те, кто оказался попроворней, отступили назад, обнажили оружие, пытаясь защищаться, но собраться для совместной атаки им так и не удалось.
Всё это происходило настолько быстро, что Дьюк так и не успел вынырнуть из-за спин собратьев, чтобы помочь. Оставшиеся стоять на ногах стражники просто сдались, признав поражение.
Каждый, кто становится служителем ордена в качестве солдата — каждый наёмник, служащий в гарнизоне или вооружённый стражник у ворот, — мог нарекать себя воином только после того, как пройдет на своём воинском пути три испытания: увидит смерть, переживёт бой на смерть и принесёт смерть.
Дьюку уже доводилось видеть смерть и в гораздо больших масштабах, чем сегодня. Тогда, пять лет назад, североземцы пересекли границу одной из провинций и напали на местных жителей. Никто не ожидал серьёзной угрозы со стороны северных земель. Считалось, что территория тех земель пустынна, почва неплодородна и там попросту никто не живет.