Гаммельнская чума (авторский сборник)
Шрифт:
Соня заспорила. Она имела принципиально иную точку зрения.
— Все твои неприятности от того, — сказала Соня мужу, — что ты не приемлешь никакого прогресса. Поэтому тебе нравится играть в моряка двадцатого века на Аквариусе. Поэтому ты не содрогаешься, как мы, всякий раз, когда слышишь этот безумный австралский акцент.
“Она права…”
— Но это же правда в девяносто девяти процентах случаев, — он повернулся к Фарреллу. — Я знаю, что ты и твои юные техники в шоке — они не ожидали увидеть Карлотти–станции в таком запущенном состоянии, да еще на всех трех планетах. А как они ведут
— Ага, обшивку заделывают разрезанными бочками из-под топлива, — буркнул Фаррелл, — а изоляцию научились делать из пивных бутылок.
— Но маяки работают, коммандер, и работают хорошо.
— Этого не должно быть, — жалобно проговорил Фаррелл.
— У Джона несколько старомодный взгляд на вещи, Джимми, — рассмеялась Соня. — Я всегда думала, что Миры Приграничья — для него дом родной, но я ошибалась. Вот место, где он будет счастлив — эти Ново–Австралийские планеты, где соединились все недостатки Приграничья, но при этом напрочь отсутствуют его немногие, очень немногие достоинства.
— О каких достоинствах ты говоришь? — возмутился Граймс. — Если ты о возможности доверять технике… Вот за что я люблю Аквариус. Знаешь, что мне нравится в подобных мирах? Здесь технику заставляют служить человеку. И никому даже в голову не приходит, что можно иначе…
— Но посмотри, какой контраст, — сказала Соня. — Каждый раз, когда мы высаживаемся, это бросается в глаза. Сравни: корабль Джимми, такой аккуратный, его офицеры, которые прекрасно знают свои обязанности. И этот город — если его можно так назвать. Здесь жители еле ползают, точно пребывают в полусонном состоянии. Все делается кое-как, если вообще делается. Это должно быть очевидно — даже для такого старомодного… мореплавателя, как ты.
— На борту корабля, — возразил Граймс, — любого корабля — необходимо, чтобы каждый занимался своим делом. Но не слишком активно.
Они сидели втроем за столом на просторной веранде “Плеч Рудокопа” — одной из центральных гостиниц Пэддингтона, который выполнял на Вонге роль столицы. Перед ними стояли стаканы и запотевшая бутылка.
Огромное солнце заливало пыльные улицы слепящим светом, но здесь, на веранде, легкий ветерок шелестел в листьях виноградных лоз, увивающих здание, создавая иллюзию прохлады, а железные столбы и ограда придавали месту старомодное очарование.
Тут с улицы вошел мужчина. Он снял широкополую шляпу, скрывавшую в тени лицо, и его тяжелые ботинки загромыхали по полированному деревянному полу. Соня и Фаррелл с некоторым неодобрением разглядывали его выгоревшую рубашку и шорты цвета хаки, которые могли бы быть почище и лучше выглажены.
— О, миссус Граймс, — поприветствовал он. — Как де–ела?
— Спасибо, капитан, — ответила Соня холодно. — Хорошо.
— Как пожи–ива’те, ком’дор?
— Могло быть хуже, — сказал Граймс.
— А с вами ка–ак мир
— Не могу жаловаться, — ответил Фаррелл — таким тоном, словно это была вежливая ложь.
Вновь прибывший — капитан Дэлби, начальник порта — подвинул к их столику стул и шумно опустился на него. Из-за стойки тут же появился официант.
— Пиво, Кларри, — произнес Дэлби. — “Шхуну стари–иков”. И прине–еси еще пар’ бутылок для мо–оих друзей. Ваш Перв’ Помощник ска–азал, что я смогу на–айти вас здесь, ком–манд’р, — сказал он, глядя ему в спину.
— Если у вас какое-то важное дело, почему вы не связались со мной по телефону?
— Да, в сам’м деле. Но ваш корабль, воз–зможно, не смож’т торчать в по–орту еще неск’ко дней, да и мне не меша’т прогуляться.
Он принял из рук официанта большой бокал и пригубил.
— А здесь я мо–огу посм’треть на вас.
Фаррелл вскочил.
— Если случилось что-то серьезное, капитан, я немедленно отправляюсь в порт.
— Сбавь обо–ороты, ком–манд’р. Ты все ра–авно ничего не сделаешь, пока туда не добере–ешься.
— Доберусь куда?
— На Эсквел, конешно.
— А что случилось на Эсквеле?
— Не знаю точно, — он снова глотнул пива. Спешить ему было явно некуда. — Шкип’р с “Красной девки” отси–игналил: на Эсквеле мая–аки не работают.
— Как я понимаю, речь о “Прекрасной деве”, — меланхолично поправил Фаррелл. — Пожалуй, это действительно серьезно.
— Не кипя–атись, ком–манд’р, за этим мая–аком сто лет никто не следит, так что о перс’нале можно не беспо–окоиться. И о мая–аке тоже. А этот кре–етин, котор’ не может на–айти дорогу через этот сектор, и в собст’нной каюте заблудится.
— Даже в таком случае… — начал было Фаррелл.
— Сядь и допивай пиво, — одернул его Граймс.
— Есть тольк’ один чело–овек, которого я ува–ажаю больше вас, ком’дор, — с нежностью проговорил Дэлби. — Я сам.
— А что думает капитан “Девы”? — поинтересовалась Соня. — Почему это случилось?
— Если и знает, то мне не сказал. Технич’ские непо–оладки, землетря–асение, молнии… — он лучезарно улыбнулся Фарреллу. — Меня оч’нь радует, что вы здесь, ком–манд’р. Иначе мне бы приишлось гнать свою команду на Эсквел и самому ремо–онтировать эту черт’ву хрень. А мне не нравится ни Эсквел, ни ее жит’ли… — Дэлби заметил, что взгляд Сони стал холоднее на несколько градусов, и суетливо добавил: — Поймит’, я но–ормально отношусь к тамошним ре–ебятам. Пока они жи–ивут у себя, а я у себя.
— Так вы бывали на Эсквеле? — спросила Соня вполне дружелюбно.
— Еще бы! И не раз. Мы ставили ма–аяк, а потом его три раз’ чинили. Мне хва–атило. Эта планет’ не для чело–овека. А местные… такие мелк’ красные обезьянки, непре–ерывно лопоч’т чего-то, лопоч’т… Трепл’тся, трепл’тся… Прост’ на нервы действует. Их царьки — пету–ущистые ребят’, но вполне ниче–его, особ’нно когда познакомишься с ними по–оближе. Они хоть понимают, которая сторо–она у хлеба маслом намаз’на. И люб’т сунуть нос в наш’ книжки — а заодно и свистнуть пар’чку–другую. Мож’т, о–они нас не любят, да вид’ не пода–ают. А другие — как у вас называют? Нижние слои общества. Да. Эти нас те–ерпеть не мог’т и не дела–ают из эт’го секрета.