Ган Исландец
Шрифт:
Вдруг старый Гульдон Стайнер коснулся плеча Кеннибола прикладом своего карабина.
— Начальник! Что-то блеснуло в кустах остролиста и дрока.
— Видел, — ответил Кеннибол. — Это блеск облака в потоке.
Прошли далее.
Гульдон снова поспешно схватил руку начальника.
— Посмотри-ка, уж не мушкеты ли сверкают там в тени скал, — спросил он.
Кеннибол наклонил голову и пристально посмотрел в указанном направлении.
— Успокойся, брат Гульдон, это лунный свет играет на ледяной вершине.
Никакая
После двух часов ходьбы, часто затруднительной по дороге, загроможденной упавшими деревьями и глыбами гранита, передовой отряд вошел в сосновую рощу, которой оканчивалось ущелье Черного Столба и над которой нависли почернелые мшистые скалы.
Гульдон Стайнер приблизился к Кенниболу, заявляя ему свою радость, что скоро выберутся из этого проклятого ущелья и поблагодарят святого Сильвестра, спасшего их от гибели у Черного Столба.
Кеннибол рассмеялся, утверждая, что совсем не испытывал этого бабьего страха. Большинство людей имеют обыкновение отрицать опасность, когда она уже миновала, и не веря ей, стараются выказать свою неустрашимость, которой быть может не было у них и в помине.
Между темь, внимание его привлечено было двумя круглыми огоньками, которые подобно раскаленным углям мелькали в чаще кустарника.
— Клянусь спасением моей души, — прошептал он, схватив Гульдона за руку, — вот глаза самой великолепной дикой кошки, когда-либо мяукавшей в этом кустарнике.
— Ты прав, — ответил старый Стайнер, — и если бы он не шел впереди нас, я подумал бы, что это глаза проклятого исландского демо…
— Тс! — шепнул Кеннибол и схватился за карабин.
— Ну, — продолжал он, — я не допущу, чтобы сказали, что такой славный зверь мог безнаказанно вертеться на глазах Кеннибола.
Выстрел прогремел, прежде чем Гульдон Стайнер мог тому воспрепятствовать, схватив руку неблагоразумного охотника… Не жалобный вой дикой кошки ответил на звучный раскат выстрела, но страшный рев тигра, сопровождаемый еще более страшным хохотом человека.
Не слышно было отголоска ружейного выстрела, подхваченного эхом в глубине горных ущельев. Лишь только свет выстрела блеснул в ночной темноте, лишь только роковой взрыв пороха нарушил окружающую тишину, как вдруг тысячи грозных голосов заревели в горах, в ущельях, в лесу, крик «да здравствует король!» подобно раскату грома грянул над головами мятежников, спереди, сзади, с боков; убийственный огонь опустошительных залпов, сыпавшихся со всех сторон, уничтожал и освещал ряды бунтовщиков, указывая им сквозь красные клубы дыма баталион за каждой скалой, солдата за каждым деревом.
XXXVIII
Рано утром в тот день, когда мятежники оставили Апсиль-Корские свинцовые рудники, в Сконген вошел полк стрелков, который мы видели
Распорядившись относительно размещение солдат, полковник Ветгайн переступал уже порог своей квартиры близ городских ворот, как вдруг почувствовал, что чья-то тяжелая рука фамильярно хлопнула его по плечу.
Обернувшись, он увидал перед собою малорослого человека, из под широкой шляпы которого, скрывавшей черты его лица, виднелась лишь густая рыжая борода. Он тщательно закутан был в серый шерстяной плащ с капюшоном, делавшим одежду его похожей на отшельническую рясу, и руки свои прятал в толстых перчатках.
— Что тебе надо, почтеннейший! — сердито спросил полковник.
— Полковник Мункгольмских стрелков, — ответил незнакомец с страшным выражением в голосе, — пойдем со мной на минуту, я имею нечто сообщить тебе.
При этом неожиданном приглашении барон Ветгайн остолбенел от удивления.
— Я имею сообщить нечто важное, — повторил человек в толстых перчатках.
Такая настойчивость заинтересовала полковника. Имея в виду брожение, которое происходило в провинции, и поручение, возложенное на него правительством, он не мог пренебрегать малейшими сведениями.
— Пойдем, — согласился он.
Малорослый пошел впереди, и выйдя из городских ворот, остановился.
— Полковник, — обратился он к барону Ветгайну, — хочешь ты одним ударом истребить всех бунтовщиков?
Полковник рассмеялся.
— Да, недурно было бы начать этим кампанию.
— Ну так поспеши сегодня же устроить засаду в ущельях Черного Столба, в двух милях от города. Банды бунтовщиков расположатся там лагерем в эту ночь. Лишь только сверкнет первый огонек, устремись на них с своими солдатами и победа твоя обеспечена.
— Спасибо, почтеннейший, за доброе известие, но откуда ты это знаешь?
— Если бы ты знал меня, полковник, ты бы скорее спросил бы как могу я этого не знать.
— Кто ж ты такой?
Незнакомец топнул ногой.
— Я не затем пришел сюда, чтобы рассказывать тебе кто я.
— Не бойся ничего. Кто бы ты не был, услуга, оказанная тобою, служит защитою. Может быть ты из числа бунтовщиков?
— Я отказался помогать им.
— В таком случае, зачем же скрывать свое имя, если ты верноподданный короля?
— Что мне за дело до короля?
Полковник надеялся добиться у этого странного вестника еще каких-нибудь сведений и спросил:
— Скажи мне, правда ли, что разбойниками предводительствует знаменитый Ган Исландец.
— Ган Исландец! — повторил малорослый, делая страшное ударение на этом слове.
Барон повторил свой вопрос. Но взрыв хохота, который можно было принять за вой дикого зверя, был ему единственным ответом.
Полковник пытался было еще разведать о численности и начальниках рудокопов, но малорослый принудил его замолчать.