Гандболист. Часть первая
Шрифт:
Настоящий футбол нравился мне больше компьютерных игр. Спортивной площадки у нас во дворе не было, но тем не менее мы находили способы играть в него. Два вытянутых корпуса нашего дома образовывали букву «П» и в «сердцевине» оставалось пространство без садовых клумб, там разворачивались и парковались машины. В стене, соединяющей две длинные половины дома, имелся сквозной проход (так называемый «проходной»), а рядом с ним – небольшое углубление. Именно оно и служило нам футбольными воротами. Роль вторых ворот играли два кирпича или бордюры, расположенные немного левее. Перед матчем требовалось разделить всех желающих на команды. Толпа сама выбирала двух капитанов – обычно это были те, кто хорошо играл в футбол. Они-то и набирали себе игроков. Все мальчишки стояли перед двумя лидерами и ждали, пока их выберут. Этот момент был волнительным, особенно для тех, кто оставался в числе последних. Игроки в дворовых командах делились на несколько групп.
1. Активные ребята с лидерскими качествами.
2.
3. Неуклюжие или полные мальчики. Часто их ставили на ворота, чтоб не мешались под ногами.
Но был и еще один тип игроков – странные и таинственные люди. Такие, я уверен, нашлись бы в каждом дворе. Обладая большой физической силой, они стремились бить по мячу, вложив в свой удар всю свою мощь и злость на наш бренный мир. Первостепенной задачей являлось именно ударить, и только потом вставал вопрос «куда?» Немало окон, дверей и бамперов машин пострадало от таких ударов.
Укомплектовав составы, приступали к игре. Вместо футбольного газона воображаемую площадку устилал грубый асфальт, испещренный рытвинами. Ох, сколько же эффектных падений видел двор, сколько кожи и крови я оставил на том дворовом асфальте. Эти мгновения зафиксировались в моей памяти яркой меткой: «Вот я веду мяч на полной скорости, приближаясь к воротам, обвожу соперника, еще больше ускоряюсь и сталкиваюсь с защитником. Одно мгновение – и я уже лечу вниз, выставляя вперед согнутые ноги и руки. Острые камни стесывают кожу коленей и внутренней стороны ладоней. Обида, злость, жгучая боль, потеки крови». К счастью, мы владели навыками самопомощи: для начала надо вытащить каменистые осколки из пыльно-кровавой зоны повреждений и самоотверженно оторвать свисающие кожные лоскуты. Затем тщательно промыть рану в луже и сорвать за углом дома подорожник побольше. Вытереть с него грязь и пыль собственной футболкой, обильно увлажнить слюной, после чего прилепить на рану. Держать, не отрывая, три минуты. И, выждав примерное время, можно возвращаться на площадку.
Играть в дворовый футбол было весьма увлекательно, но непросто. Нам постоянно мешали: то машины, проезжающие прямо посреди площадки, то прохожие и жильцы дома, которые ходили через поле, направляясь к «проходному». Обязательно находился какой-то взрослый, внутри которого жил профессиональный футболист. Пройти мимо мяча без предъявления своих футбольных талантов представлялось делом невозможным. «А ну, малой, накати-ка», – говорили они и наносили посредственный, но сильный удар. Правила нашей игры отличались от классических. Ауты отсутствовали в принципе, часто баталии разворачивались где-то в предподъездных палисадниках и даже под машинами. «А ну, не топчите цветы, я сейчас с веником выйду, надаю по шее!» – кричали бабушки из окон. Если гол забивался в верхние воображаемые углы, это означало, что радоваться рано: предстояло еще морально отстоять свое право на гол и доказать взятие ворот. Вдобавок находилось множество противников наших футбольных матчей – хозяева припаркованных рядом машин, двери и бамперы которых страдали от частых попаданий, жильцы квартир прямо над стеной, в которую мы беспощадно долбили. Отчего, помимо сосредоточенности на игре, требовалось каждую минуту оставаться начеку и смотреть, не появился ли рядом кто-то из строгих взрослых, желающих отобрать наш мяч. Главным «конфискатором» был хмурый тучный мужчина с тоскливым усталым взглядом, живущий прямо над «воротами». Постоянный стук в стену ему явно мешал, и при любом удобном случае он старался заполучить наши мячи. «Отдам только родителям», – строго отвечал он. Но родителям никто не жаловался, и про мячи просто забывали. Имя мужчины нам было неизвестно, однако весь наш футбольный контингент знал его в лицо и мог издалека распознать по походке. Чтобы как-то его называть, мы придумали прозвище. В разгар напряженных матчей, когда вдруг на горизонте появлялся этот особый человек, мы по цепочке передавали клич, и на весь двор разлеталось звонкое: «Дядя Мячик идет, Дядя Мячик!» Мы хватали главное богатство – футбольный мяч, кирпичи (штанги) – и разбегались врассыпную. Ему оставалось лишь угрюмо смотреть нам вслед, грозя кулаком.
После футбола в жаркий летний день больше всего хочется утолить жажду. К счастью, мы знали, где самая вкусная вода. В двух кварталах от дома, на перекрестке дорог частного сектора располагалась колонка. Мы шли к ней целым отрядом, шагая сначала спокойно и размеренно, затем немного ускоряясь, а приблизившись вплотную, кое-кто взвинчивал темп до предела. Этот порыв подхватывали другие, вскоре нервы юных футболистов не выдерживали, и кто-то начинал бежать, подстрекая всю ораву. Каждый рвался скорее испить воды. Бывало, прибежишь первым, весь разгоряченный и красный, наклонишься, широко расставив ноги, чтоб не замочить обувь. Затем надавишь на железную рукоятку и прильнешь сухими губами к железному крану. А оттуда мощным потоком льется ледяная вода. Жаждущие своей очереди мальчишки нетерпеливо наблюдают за твоим блаженным лицом и двигающимся молодым кадыком на хрупкой шее. Пьешь жадными глотками и думаешь, что в этот момент ничего прекраснее и вкуснее этой воды на свете просто не существует.
Нередко
– Ну чего там? – раздраженно спрашивал я, стоя под балконом.
– Купи хлеба, – говорили мама или сестра и скидывали монетки в пакете.
Я шел за угол дома, покупал румяный кирпич и нес домой, по пути откусывая хрустящую корочку. Аромат свежего хлеба шлейфом тянулся за мной по ступеням подъездной лестницы. Дома, срезав погрызенную горбушку, я намазывал ее сливочным маслом и посыпал сахаром – деликатес нашего детства. Белые гранулы медленно тонули в сливочной мягкости. Я жадно откусывал большой кусок и жевал, прикрыв глаза от удовольствия.
Глава 3
Дворовая жизнь протекала ярко и разнообразно, при этом была знакома и понятна. Но в один из теплых солнечных дней все изменилось. Собравшись с Самвелом и Сергеем поджигать карбид, мы зашли в магазин у дома купить жвачек и увидели чудо – стройных спортивных девушек с необычным – как выяснилось позже, уральским – акцентом. В магазине привычно приятно пахло шоколадом и выпечкой, но теперь там появился новый волнующий запах женских духов. Еще не понятый и не осознанный трепет пробудился внутри. Нам очень захотелось поговорить с девушками, но стеснение и страх сковали нас. Прикрывая застенчивость безразличием, мы пытались делать вид, что ничего нового и интересного в магазине не происходит. Тогда Самвел принял смелое решение и первым начал разговор, что-то спросив у девушек. Они дружно ответили и задали встречный вопрос. Затем подключились и мы с Сергеем. Завязался легкий и непринужденный разговор, перешедший в знакомство. Оказалось, что девушки приехали на чемпионат России по гандболу защищать честь своего города, который называли на старый советский лад – Свердловском. Они были гандболистками и сильно отличались от тех девочек, с которыми мы дружили во дворе. Гандболистки – взрослые, стройные, еще и приезжие, к тому же спортсменки и вдобавок старше нас! Они находились в том возрасте, когда в девочках начинает пробуждаться женская красота. Надо ли говорить, что мы сразу влюбились, правда, еще не осознавая этого?! Бросив все свои дела (камни, палки, бутылки, карбид…), мы отправились с ними на край света – а точнее, на территорию гандбольной школы, смотреть игры.
Раньше я часто видел гандбольные площадки, они всегда были по соседству с нашим домом. Тренировки и свистки где-то на фоне стали привычной декорацией, не привлекающей внимания. До этого момента я смотрел на гандбол через сетку забора небесно-голубого цвета, вершина которого, казалось, упиралась в облака. Но в этот раз я впервые оказался внутри. Отсюда все выглядело гораздо больше. Несколько вытянутых прямоугольников с воротами и странной разметкой простирались вдаль. Удивительно, что с улицы они казались меньше. Вокруг бурлила жизнь. Сразу на всех площадках проходили игры. Там бегали девочки в разноцветной форме, передавая друг другу мяч. Ворота скрипели от забитых голов, звенели штанги, раздавались судейские свистки, слышались крики тренеров и аплодисменты зрителей. Я крутил головой из стороны в сторону, совершенно не понимая, куда смотреть и какой матч выбрать. Мы проследовали за девушками, сели на деревянные трибуны и растворились в атмосфере спортивного сражения. Однако совсем скоро соревновательная составляющая сместилась на второй план, ведь самое важное было не там, а здесь. «Садись сюда», – сказала мне девушка по имени Света. Я сел, смутился, немного покраснел, но был приятно удивлен ее желанием сидеть рядом. Мы все разговаривали, шутили, смеялись. Однако я больше всех общался со Светой. Стройная, коротко стриженная девушка, волосы которой напоминали колючки ежика, меня очаровала. Ее большие глаза цвета неба и приятная улыбка пленили меня. Она вдохновенно рассказывала мне о гандболе, объясняла правила игры и интересовалась моими увлечениями. Я отвечал что-то про дворовые дела, футбол, прогулки с Альфом, смотрел на нее и чувствовал, что сердце мое начинает биться все сильнее. Когда она говорила о гандболе, глаза ее светились счастьем. И вдруг я спросил:
– А что в гандболе самое-самое высшее, вот прямо самое крутое?
– Это Олимпиада, – ответила Света. – Стать олимпийской чемпионкой – круче всего. Я мечтаю об этом.
– Понятно, – задумчиво и загадочно ответил я, зафиксировав в голове ее слова. События на площадке завладели нашим вниманием. Мы посмотрели игру, немного помолчали. Но даже это мне понравилось. Больше всего на свете хотелось продлить тот момент. «Вот так бы сидеть здесь на деревянной лавке, разговаривать со Светой или просто молчать», – думал я.
Все последующие дни мы приходили на игры болеть за «наших» девчонок из Свердловска. Совершенно не понимая правил, мы возмущались несправедливостью судей, которые не засчитывали голы «нашей» команде, хлопали в ладоши и придумывали кричалки, подбадривая спортсменок. На площадке одновременно находилось четырнадцать девушек, но я смотрел лишь на одну из них, на мою Свету. «Боже, пусть она забьет гол! Я могу не есть мороженое неделю, но пусть она выиграет. Я готов принести эту жертву во имя Светы», – говорил я про себя.