Гангстер вольного города 2
Шрифт:
Нет, не убивать, а не тратить на него душу. А все из-за того, что потом, я не смогу ее восполнить.
Я сам понимал, что тратить душу ради того, чтобы избежать серьезной проблемы, это… не то. Это расточительство души и вообще, все можно решить деньгами. Но я был другой позиции.
Учитывая, что мне чуть ли не кричали в мозг: «босс, у меня есть маршрут до тайника», где Пупкин просто не мог заткнуться, я протягивал руку Монеткину. Со сжатым кулаком.
В руке был макр первого уровня, который предназначался новому рабу. Катю, скорее всего, прибью… хотя… не настолько
Решено. Отдам в бордель, и делов-то. А вот Николая я бы взял в охрану. Он медленный и для фабрики пойдет. Главное, верный, а там, как карта покажет.
Конечно, если он согласится. Но если раб Монеткин сам отдаст ему приказ, думаю, это решит проблему.
Монеткин попытался отползти подальше от меня, когда я начал надвигаться на него. В одной руке я держал пистолет, в другой макр. Но когда за спиной толстяка остался только шкаф, я настиг. Медленно вбивая в его грудную клетку макр.
Николай, разумеется, дернулся, но одного моего взгляда хватило, чтобы он откинул всяческую идею защитить его.
Затем появилась короткая вспышка, и мировоззрение владельца черного рынка, отныне изменилось.
Лицо хоть и было мокрое от слез, сейчас, уже не излучало ничего. Плечи выпрямились, он повернул ко мне голову и замер, ожидая команды.
— Встань, — сухо сказал я и Кирилл Петрович повиновался. — А теперь, прикажи своим людям, забрать Катю и запереть ее в клетку.
— Слушаюсь, босс, — сухо ответил толстяк и тут же приказал Николаю.
Но вот тот… не послушался. Вскочил, закрывая собой блондинку. А затем начал верещать, мол, шеф, с вами что-то сделали.
Мне такая диверсия была ни к чему. Поэтому Коля упал замертво. Привалив собой Катю. Та — закричала, но результата от ее криков не было.
Через двадцать минут в офисе Монеткина столпились люди после того, как охрана убрала Катю в клетку, а Николая в землю за забор. Тут были предприниматели, все те, кто работал на территории Монеткина.
Тот, в свою очередь, сделал заявление. Передачу дел и прав одному-единственному человеку. И отныне все будут платить мне, а не ему. Толпа, разумеется, начала протестовать. Никто не мог понять, с какого такого черта такой прибыльный бизнес отдают незнакомому им человеку. Да еще и безвозмездно. Но Монеткин говорил от своего лица, моими словами, которые я ему передавал.
Я поднял тему того, что его дочь самая настоящая куртизанка, которая подставила его окончательно и бесповоротно, а еще, что теперь от бизнеса Монеткина просто ничего не останется. Ибо скоро, сюда, заявится администрация.
Люди покивали, но все равно остались недовольны. И теперь уже я сделал свой шаг. Объявил одну важную, денежную вещь:
— Комиссия на доходы с этого дня, ровно на месяц, равняются нулю. Аренда — ноль. Со следующего месяца закрепляется процентная ставка на два процента. Менять не будет. А с дальнейшей арендой мы уж покумекаем.
Мои слова, да богу в уши, как говорится. Предприниматели кинулись жать мне руку и представляться, и заняло это четверть часа. Монеткин же, дождался,
Ведь раньше, комиссия на доход была десять процентов, а аренда порядком трех тысяч рублей с места. Объясняться с ним, по поводу того, что и как я планирую, я не стал. Приказал сделать все бумаги на отчуждение прав, из-за того, что я сдам его дочь.
После этого от его имиджа и статуса не останется ничего. Тем более что я намекну администрации на то, что она убила Пупкина.
— Не перебор ли, босс? — вяло спросил Кирилл Петрович.
— Для нее, в самый раз. От вашего имени ничего не останется. Лишь память.
И в следующий миг начал «набирать» Альберта.
К моему сожалению, заехать за мной он не мог. Нет, фактически мне стоило только приказать. Но это было бы пустой тратой времени мастера зельеварения. В данный момент он «добивал» своего доносчика на тему егерей и степняков у тайника.
Поэтому Кирилл Петрович со своими людьми оказался очень полезен. Помимо того, что его личный водитель, отныне мой, так и все остальные люди тоже.
Удобный захват готового бизнеса, на самом-то деле.
Пупкин в компании Кита рассматривал местность в десяти километрах от города. Точнее, в самом лесу, ибо степь мы уже пересекли и остановились в подобие ленточного бора. Или… как эта херня тут называлась? Помню, что это был заповедник, да и все.
В общем, за некоторое время мы удостоверились в детализации маршрута степняков. Они ровно, каждые тридцать минут, проходили мимо невысокого сугроба, где был прикрыт брезентом и листвой, погреб Пупкина. Егеря же, изредка показывались чуть поодаль от того места, сверкая шапками из барсуков.
Проверяли, кто же гуляет по заповедной зоне.
У них были винтовки, но, в целом, они только смотрели. Никаких резких движений.
Но даже отсюда было понятно, что они не представляют никакой угрозы. Так, алкаши-охранники, не более. Да и до остальных, скорее всего, им было пофиг.
— С них и нужно начинать. Не дай бог, пальнут в спину, когда мы будем откапывать клад во время прохода обхода, — сказал я, и парни, соглашаясь со мной, кивнули.
Китов короткой перебежкой вместе со мной, преодолел сто метров, чтобы перейти тропу и кустарники, по которым шарились степняки. И почти сразу, мы наткнулись на барсучью шапку, которая… срала. Прямо на то место, где должен был быть брезент. Догнавший нас Пупкин был вне себя от злости.
В принципе, егеря мы просто вырубили. Дождались второго, вырубили его и обоих связали. Но тем самым потеряли драгоценные пятнадцать минут. Вследствии чего пришлось ждать еще столько же времени, пока пройдут степняки в меховых костюмах с копьями в руках.
А уже потом, принялись копать. Ну, как копать? Моя магия помогла справиться с промерзшей землей за две минуты. И внутренности «клада» оказались скудными. Сверток с картой, небольшое кольцо, которое идеально село мне на указательный палец. Ведь Альберт уверял, что без этого кольца не попасть в сокровищницу, в другом…