Гангстер вольного города

Парсиев Дмитрий

Ответом был лишь короткий кивок, и мы вернулись к столу.

Скарабейниковы уверяли нас, что перепродажа будет иметь минимальную комиссию аж в три процента. В чем я искренне сомневался. Но все же…

Они обрабатывали нас как прожжённые торгаши. Подбирая правильные слова, отслеживая реакции Екатерины и, стараясь не смотреть мне в глаза. Уж что-что, а они понимали, меня такой ахинеей не проведешь.

Однако слово Кати было решающим. Я не имел права поставить заключительную точку, мог лишь советовать. Мой совет она послушала, и вместо

полного комплекта макров, выдала большую часть без дорогостоящих.

На удивленных лицах двойняшек читалось оскорбления уровня королевской крови.

Обе сестрицы скрестили руки на груди, причем сделали это синхронно. От чего у меня сложилось впечатление, что подобный жест — семейная ценность.

Но я успокоил из следующими словами:

— Сможете в короткий срок перепродать макры и не обманите нас с комиссией… так, тому и быть. Будем работать на постоянной основе, а так… — я покрутил в пальцах миниатюрную стопку местного пойла, к которому я так и не притронулся за целый час этих посиделок. — Считайте, это начало доверительных отношений. Но и это еще не все.

Вся троица женского пола вопросительно уставились на меня.

— Пишем расписку о приемке макров. — улыбнулся я.

Конечно, я больше ожидал то, что Скарабейниковы воспримут это условие в штыки. Но каково было мое удивление, когда девицы переглянулись и согласились на эту страховку…

* * *

Катя отпустила меня уже ближе к ночи. Помимо того, что мне пришлось погрузить ее пьяное тело в такси и сопроводить до ворот дома, так еще и пришлось заплатить за услуги извоза. А вот затем…

Адрес, который хранился в моем скромном документе, с подписью: фактическое пребывание, оказалось чуть ли не общежитием, судя по огромному количеству квартир.

К счастью, сугубо из-за внимательности, на втором этаже двухэтажного дома, я с точностью определил свою дверь.

Цифрами на дверях даже не пахло, поэтому определил нужный вход по замочной скважине. В руках у меня был причудливый, изогнутый ключ…

— Хреномуть. — с недовольством бурчал себе под нос, пытаясь провернуть замок.

Не с первого раза, но получилось и настала очередь изучать свой мир. Точнее, мир собственного тела.

Квартирка представляла собой простенькую, однокомнатную халупу со скромной меблировкой и полным отсутствием роскоши.

Хотя нет. Роскошь здесь все-таки была.

На стене над скромной тахтой, в ножнах, висело пять различных ножей и кинжалов. С причудливыми камнями, узорами и… кхм… рунами.

Сталь, как мне показалось, не уступала качеством той, которой я пользовался всю свою жизнь. А красочность и узорчатость говорило только об одном. Трофейные.

Этот юнец явно не мог себе позволить такое роскошное холодное оружие.

А мне же… приглянулся скромный ножичек, больше похожий на штык нож с упором под палец. В моем мире, ношение такой опасности за пазухой, преследовалось законом. Как оно здесь…

Ну, что же. Гораздо проще.

Если на мою клоунаду на рынке, когда я выстрелами в воздух пугал цыганье, не было и намека на представителей местной власти.

Исследовал квартиру вдоль и поперек. Не найдя чего-то стоящего, додумался закрыть дверь на засов и первым делом посетил ванную комнату. Совмещенный санузел напомнил мне студенческие времена, а наличие горячей и холодной воды, намек на цивилизацию. Вдоволь вымылся и тем же «ножичком» использую мыльную пену, наконец, побрился. Ни разу себя не поранив.

Холодильника в квартире не было и в помине, как и намека на еду. Так что… был предельно удивлен, обнаружив под кроватью коробку со всякими консервами в банке.

Уж что-что, а тушёнку я очень любил. И, расправившись с ужином, довольный обстановкой закрыл глаза. Стоило мне погрузиться в приятные воспоминания своей жизни, как… все изменилось.

Первым делом, в небольшом коридорчике послышались множественные шаги. Необычные, которыми, ну… проходят соседи. А медленные… останавливающиеся… словно на лестничной клетке появился чужак.

После в замочной скважине кто-то начал копаться.

Сон, как, рукой сняло. Выхватил из-под подушки пистолет. Снял со стены первый попавшийся нож и скрылся в тени небольшого шкафа, в котором, кроме двух рубашек, трусов и носков, больше ничего и не было.

Мои гости пробрались в квартиру после трехминутной попытки открыть замочную скважину и… они быстро рассредоточились по квартире. Точнее, по двум комнатам. Один гость ушел на кухню, а второй в мою комнату.

Под прямо «освещающий» луч луны в окно спальной комнаты, попала физиономия моего хорошего знакомого.

«Ого. Как же они быстро нашли-то меня. Странно… либо мы имеем общих знакомых, либо цыган здесь больше, чем я себе представлял. Раз они знают каждую жучку в городе.»

Второй гость так и не появлялся, а на кухне, где, кроме стола, двух стульев и подобием газовой грелки, толком-то ничего и не было. А шум был знатный. Там и ломать-то было нечего…

Когда Бахти подошел к окну, скорее всего, на каком-то цыганском инстинкте, он понял, что за ним наблюдают. Медленно повернул голову влево. Где в полумраке комнаты блеснул нож, он, было, раскрыл рот, но ничего, кроме писка, издать не успел.

Шторой заткнул его рот, обвязывая эту же саму штору вокруг его шеи, а сам на ухо прошептал:

— Только пискни, сученыш, я тебя на этой же шторине и повешу.

Короткий кивок стал подтверждением, что меня поняли.

— Нэт эго. — почти сразу раздался мужской голос с кухни. — На кай ослиный хрен мы суда пришла. А. брат?!

В комнату вошел второй гость. Стоило ему видеть, в каком плачевном положении его «брат». Он поднял пистолет и взревел:

— Отпысти брата! МразЪ!

— Слышь, носорог. — негромко ответил я. — Либо ты опускаешь пистолет и кладешь его на пол, либо мошонка твоего братца станет украшением моей стены.