Гангутцы
Шрифт:
— Скажи там, что забирать у нас боевые части нельзя, — напутствовал его Кабанов. — Я понимаю — гангутский батальон иной дивизии стоит. Народ у нас проверен в огне. Но скоро залив покроется льдом, и мне нужно будет держать круговую оборону. Объясни там, что зимой через Ботнический залив пешком ходят из Финляндии в Швецию. Кого я в полевые караулы на лед поставлю?
— А если командующий поставит вопрос о нашем отходе с Ханко?
— Отступать не собираемся, — рассердился Кабанов. — И чтобы больше я не слышал такого слова — отходить! Бросят нас на прорыв ленинградской блокады — пойдем. Только скажи там: надо снимать
Барсукова ждали из Кронштадта на другой день.
Никаких вестей от него не поступало, не было подтверждения о прилете в Кронштадт и о вылете.
Кабанов с утра ждал Барсукова на гидродроме. Из КП звена гидроавиации он по телефону запрашивал сухопутный аэродром, начальника штаба авиаполка, майора, который все эти месяцы находился с двумя эскадрильями на Гангуте:
— Есть извещение, Петр Львович?..
— Нет, товарищ генерал, будет — тотчас доложу вам.
Летчики, летчики… Их было мало, их стало меньше после боев на Эзеле и Даго. Но они еще не знали ни одного поражения в воздушном бою. Все знали, как любит летчиков Кабанов, да и каждый на Гангуте обожал летчиков: им писали письма и десантники, и солдаты пехотной бригады, и катерники, летчики всегда приходили на помощь в самую трудную минуту. И машин-то новых не успели получить, и раций нет на борту, и скоростенка — не чета «мессерам», а не уступали ни «мессеру», ни «юнкерсу», ни всяким «бленхеймам» или «бульдогам»… На «чайках» — четыре пулемета, все же слабенькое оружие, только смотря в чьих руках!..
А когда прилетели пушечные «ишачки», да когда подвесили под фюзеляжи первые эрэсы — огненные снаряды, какими и не пахло у фашистов! — о-го-го как загордились ханковские летчики! Конечно, каждый тайно мечтал о «ЯКе» или «МИГе» — знали, что воюют новые машины на других фронтах. Но гангутцам они не достались, они и на стареньких своих машинах взлетали мгновенно, по сигнальной ракете, да что там по сигнальной, — по звуку, по наитию, потому что враг рядом и закон осажденного гарнизона был беспощаден: бить сразу, с ходу, если нет оповещения!..
Так и лезли в голову эти воспоминания: о сбитом Иване Козлове, о трагической смерти штурмана Олега Сиркена, соседа майора Ройтберга по квартире в Котлах, — он и умер у Петра Львовича на руках, успев только сказать: «Отвоевался. Жаль, что свои…» Разве виновны зенитчики в этом: идет СБ со стороны Турку, тянет на аэродром в черном облаке бьющего из пробитого бака масла. Откуда СБ над Гангутом? А разве не было у противника наших самолетов, захваченных на приграничных аэродромах? Кто мог знать, что это свой тянет после бомбежки Турку?..
Словно предчувствовало сердце Сергея Ивановича, хоть он и гнал от себя дурные мысли. Он протянул руку к телефонному аппарату, едва заслышав хлопанье зениток в районе аэродрома, схватил трубку, выслушал: «Докладывает майор Ройтберг. Зенитчики бьют по чужому бомбардировщику», успел бросить: «Еду», и помчался на сухопутный аэродром.
Когда прилетевший без оповещения ДБ-3, получив два десятка пробоин, сел на летное поле, к нему ринулись ханковские танки. Как ни горько было на душе, а все же Кабанов подумал: «Молодцы, против посадочного
Барсуков, бледный, но внешне спокойный, спрыгнул на землю и, не докладывая Кабанову, быстро прошел к санитарной машине, распорядился, чтобы сразу забрали в госпиталь штурмана, раненного крупнокалиберной пулей в ногу. Остальные невредимы, самолет в порядке, да и штурман, после обработки раны, сможет, наверно, вернуться в Кронштадт.
Кабанов обнял Барсукова за плечи и увлек в машину.
Он не стал в машине ни о чем расспрашивать, нельзя было расспрашивать даже при шофере, которого Сергей Иванович давно знал и любил. Барсуков в двух словах объяснил, что на МБР-2 возвращаться комфлот не разрешил — рискованно, а вот оповестить о вылете ДБ-3, очевидно, не успели…
Остановив в лесу машину, Кабанов увлек Барсукова в сторону:
— Что решил Военный совет?
— Ставка Верховного Главнокомандующего приказала перебросить гарнизон Гангута на защиту Ленинграда.
— Сдать полуостров?
— Нет, командующий так и просил передать вам, Сергей Иванович: полуостров мы не сдаем. Мы уходим на более важный, решающий участок фронта. Очень туго под Ленинградом, флот должен все силы там сосредоточить.
— Как будут снимать?
— Морем.
— Доложил мою точку зрения?
— Да. Флот не может сейчас расходовать силы, а главное, такое количество горючего для перевозки многотысячного гарнизона на мелких судах. Командующий считает, что для этого нужно слишком много времени, а эвакуацию надо кончить до ледостава. Решили действовать смелее: сюда придет эскадра.
— Эскадра?!
— Ставка приказала флоту снять гарнизон Гангута, Сергей Иванович. Пойдут эскадренные миноносцы и другие корабли. Сам Дрозд поведет. Привет вам прислал.
— Спасибо. Какие нам указания?
— Приказано в первую очередь отправить тылы, раненых, рабочих хлебозавода и холодильника и продовольствие. Рассчитать так, чтобы в последней группе остались наиболее боеспособные части, насыщенные автоматическим оружием. Да, еще забыл… — спохватился Барсуков. — Приказано обязательно с первым эшелоном отправить пожарные команды.
— Сильно бомбят Ленинград?
— Мы еще здесь не видели таких воздушных боев, Сергей Иванович. По две сотни самолетов прорывались к Кронштадту. Зенитная оборона крепкая. С бомбежкой не очень у них получается. Но вот артиллерия изводит ленинградцев. Круглые сутки бьют прямо по улицам, по трамвайным остановкам. Форты и флот защищают Питер. На учете каждая корабельная пушка.
— Обязательно с первым же эшелоном отправим туда артиллерийскую часть, — решил Кабанов и добавил: — Ну, вот что: никому, кроме комиссара, об эвакуации ни звука. Постараемся возможно дольше все держать в секрете. Всех сразу возьмут или частями?
— Пока намечены три эшелона.
— Три?.. Да… — Кабанов нахмурился. — Но все-таки постараемся противника обмануть. План погрузки по часам и минутам разрабатывайте в разных вариантах: погрузка в гавани, погрузка на рейде, скрытый уход и отход с боями. Все надо предусмотреть. Продумаем систему обмана противника. Тут придется действовать хитро и осторожно, чтобы запутать их и запугать. Ну, пошли в машину. Только не понимаю, почему нельзя было сразу начать с тылов и раненых, — упрямо добавил он. — Почему заставили раненых выгружать…