Ганнибал (др. перевод)
Шрифт:
— На работе все в порядке.
— Чем занимаетесь?
— Старший санитар.
— Я думала, что вы уже фельдшер, что кончили медицинский колледж.
Барни пожал плечами, потянулся к молочнику и, глядя Старлинг в глаза, спросил:
— Они хотят наехать на вас за Эвельду?
— Посмотрим. Вы ее встречали?
— Видел однажды, когда к нам доставили ее мужа. Дижона… Он умер. Потерял много крови еще до того, как его сунули в карету. Уже ничего нельзя было сделать. Она не хотела, чтобы его увозили, и попыталась завязать драку с медсестрами. Мне пришлось… Ну вы знаете… Красивая женщина. И очень сильная. К нам ее не доставляли, после того как…
— Не было необходимости,
— Я так и думал.
— Барни, после того, как вы передали доктора Лектера людям из Теннесси…
— Они с ним обращались очень грубо.
— После того, как вы…
— Они все уже мертвы.
— Знаю. Его тюремщики сумели прожить лишь три дня. Вы, охраняя доктора Лектера, смогли продержаться восемь лет.
— Шесть. Два года он был там до меня.
— Как вам это удалось, Барни? Скажите, если вас не раздражает мой вопрос, как вы ухитрились пробыть рядом с ним столько времени? Ведь для этого одного вежливого обращения мало.
Барни внимательно изучил свое отражение в ложке — сначала в вогнутой стороне, а затем в выпуклой. Подумав еще немного, он ответил:
— Доктор Лектер обладал прекрасными манерами. Он никогда не бывал груб — всегда держался легко и элегантно. Я в то время учился заочно, и доктор Лектер делился со мной своими знаниями. Это совершенно не означало, что он не убил бы меня, если бы ему представилась такая возможность — одна сторона личности совершенно не исключает и других ее сторон. Они могут сосуществовать бок о бок. Добро и зло. Сократ сформулировал эту мысль гораздо удачнее. В заведении строгого режима об этом нельзя забывать ни на миг. Если это постоянно держать в памяти, с вами ничего не случится. Доктор Лектер, возможно, пожалел о том, что познакомил меня с Сократом.
Для Барни, не пострадавшего от избытка формального образования, Сократ явился откровением, со всеми привлекательными чертами нового знакомого.
— Строгий режим и беседы — совершенно отдельные вещи, — продолжал он. — А в строгости режима нет ничего личного, даже в тех случаях, когда я был вынужден лишать доктора Лектера почты или надевать на него смирительную рубаху.
— Вам часто приходилось беседовать с доктором Лектером?
— Иногда он месяцами не произносил ни слова, а иногда мы говорили всю ночь, после того как стихали крики. По правде говоря, я учился по переписке и в целом тратил время попусту — мир открыл для меня он, доктор Лектер. Он познакомил меня не только с Сократом, но и со Светонием, Гиббоном [16] , другими…
16
Светоний, Гай Транквилл (ок. 70 — ок. 140) — римский историк и писатель. Гиббон, Эдуард (1737–1794) — английский историк.
Барни взял в руку чашку, на тыльной стороне его ладони Старлинг увидела широкую оранжевую полосу от бетадина.
— Вам не приходило в голову, что после побега он может попытаться вас убить?
— Он как-то сказал мне, — покачивая головой, ответил Барни, — что предпочитает, насколько это возможно, поедать грубиянов. Он называл их «отмороженными хамами».
Барни рассмеялся, что являло собой весьма редкое зрелище. У него были мелкие детские зубы, а смех для взрослого мужчины звучал несколько нездорово. Так смеются младенцы, пуская струю жидкой каши в физиономию противного дядьки.
У Старлинг даже появилась мысль, что Барни провел в обществе психов времени
— А как насчет вас? Вы не чувствовали… ммм… страха, когда он убежал? Вы не боялись, что он явится за вами? — спросил Барни.
— Нет.
— Почему?
— Он сказал, что этого не сделает.
Как ни странно, но ответ казался исчерпывающим для обоих.
Им принесли заказ. Барни и Старлинг проголодались и некоторое время ели молча. Затем…
— Барни, когда доктора Лектера переводили в Мемфис, я попросила вас отдать мне рисунки, сделанные им в палате, и вы их мне принесли. Что случилось с его другими вещами? Книгами… Записями… В больнице даже не сохранилась его история болезни.
— Там был большой шум. — Он сделал паузу для того, чтобы постучать донышком солонки о ладонь. — В больнице был большой шум, я хочу сказать. Меня уволили. И еще кучу народу. А пожитки больных куда-то подевались. Трудно сказать…
— Простите, — прервала его Старлинг. — Я не совсем расслышала, что вы тут толковали о беспорядке в больнице. Но не в этом дело. Только вчера вечером я узнала, что «Кулинарный словарь» Александра Дюма, с пометками и записями доктора Лектера, был выставлен на частном аукционе в Нью-Йорке два года назад. Он ушел в частную же коллекцию за шестнадцать тысяч долларов. В официальном подтверждении о собственности стояло имя «Кэри Флокс». Вы знакомы с этим «Кэри Флоксом», Барни? Надеюсь, что да, потому что ваше заявление с просьбой о зачислении на работу в больницу было написано рукой этого типа, но подписано «Барни». Да и налог с продажи почему-то платили вы. Простите, но я совсем забыла, что вы сказали раньше. Не начать ли нам снова? Итак, сколько вы заработали на книге, Барни?
— Около десяти.
— Верно, — согласилась Старлинг. — На квитанции указано десять пятьсот. Сколько вы получили от «Тэтлер» за интервью, которое вы дали после бегства доктора Лектера?
— Пятнадцать штук.
— Круто. Прекрасно для вас. Вы сами сочинили ту ахинею, которую вешали на уши журналистам?
— Я знал, что доктор Лектер не стал бы протестовать. Более того, он был бы разочарован, если бы я их не облапошил.
— Он напал на медсестру до того, как вы поступили в балтиморскую лечебницу?
— Да.
— У него был перелом плеча?
— Да, насколько мне известно.
— Была ли сделана рентгенограмма?
— Скорее всего да.
— Мне нужна эта пленка.
— Хм-м…
— Я выяснила, что все автографы доктора Лектера были рассортированы на две группы: те, которые написаны чернилами до заключения, и те, которые написаны карандашом или мягким фломастером в лечебнице. Вторая группа стоит дороже, но думаю, Барни, вы знаете это и без меня. Уверена, что все бумаги у вас, Барни, и полагаю, что вы намерены в течение нескольких лет распродавать их по частям на аукционах автографов.
Барни в ответ лишь молча пожал плечами.
— Полагаю, что вы ждете, когда доктор Лектер снова окажется горячим блюдом для средств массовой информации. Какова ваша цель, Барни? Чего вы хотите?
— Прежде чем я умру, я хочу увидеть все картины Вермера [17] .
— Есть ли необходимость спрашивать, от кого вы узнали о Вермере?
— В ночных беседах мы обсуждали множество предметов.
— Вы не говорили о том, что он намерен делать после того, как станет свободным?
17
Вермер Делфтский (1632–1675) — голландский живописец.