Ганнибал: один против Рима

Лэмб Гарольд

При столкновении с этим кризисом Публий Корнелий Сципион перестал быть просто блестящим региональным командующим Рима и стал одним из выдающихся людей истории. За свои действия он поплатился политической карьерой, к которой так стремился, и навлек на себя зависть и ненависть человека по имени Катон. Оказавшись одновременно перед лицом огромных возможностей и большой опасности, Сципион больше не думал об этом.

По счастью или благодаря предвидению, которое приносит удачу, Сципион заключил перемирие с советом Карфагена. В конце последнего лета ему нужно было время на то, чтобы реорганизовать свои войска, в то время как людям с Бирсы нужно было время для того, чтобы вернуть Ганнибала домой после поражений на Великих Равнинах. Поэтому нет ничего удивительного в том, что они заключили перемирие в Африке (этого не получилось

в Италии), но происходило это удивительным образом. Сципион встретился с бородатыми посланниками карфагенского совета и, выслушав их, предложил свои условия мирного соглашения. В этом не было ничего необычного, и обе стороны использовали разные уловки, как это Сципион делал перед поджогом карфагенских лагерей, чтобы выиграть время. Тем не менее Сципиону гениально пришло в голову в качестве обманных условий предложить подлинные, с помощью которых он хотел закончить войну.

Этими условиями были:

Возвращение Риму всех пленных, беглецов и дезертиров.

Вывод карфагенских армий из Италии.

Передача Карфагеном Сардинии и Корсики с Сицилией и прекращение вмешательства в дела Испании (бывшая провинция Сципиона). Сокращение количества боевых галер до 20. Выплата 5000 талантов серебра в качестве контрибуции (около 4 000 000 долларов в деньгах или слитках, которые имели гораздо большую ценность, чем теперь).

Кроме того, были оговорены вопросы поставки провизии римским армиям в Африке во время перемирия и вопросы, касающиеся признания Масиниссы царем в его собственной стране.

Теперь, принимая во внимание свое положение (без консультации с сенатом), Сципион, кажется, задумался обо всех сложностях многолетнего конфликта. Он выделил реалии грядущих лет — что Карфаген не должен быть разрушен, а Рим должен стать властителем морей. Более того, он понял, что понадобятся поколения, чтобы привести Испанию хоть в какой-то порядок, а это он собирался сделать. Возможно, он думал о своем собственном возвращении в Испанию. Безусловно, он не собирался требовать капитуляции Ганнибала, который, возможно, был бы неопасным в Африке без боевого флота и без Испании. И тогда два континента, разделенные, могли бы сохранять мир.

Зная склонность карфагенских государственных чиновников к спорам, Сципион дал им только три дня на то, чтобы либо подтвердить перемирие и передать его условия в Рим, либо нет. Совет принял условия, находясь под влиянием оппозиционной Баркидам группировки и надеясь выиграть время за счет переговоров. Появление условий Сципиона и посланцев Карфагена в Риме, естественно, вызвало удивление старейшин в сенате, которые не могли понять, что нашло на их полководца в середине успешной кампании. Как любых сенаторов везде и во все времена, старейшин возмутили условия, которые не были первоначально обсуждены ими. Ораторы произносили речи от имени разных групп: от тех, кто занимался транспортом, от землевладельцев, от Клавдиев против Сципионов. Эти дебаты стали еще горячей после неожиданного прибытия облаченных в мантии посланцев Карфагена. Некоторые из них, и это правда, подтвердили, что Ганнибал был виновен в действиях, на которые они не давали согласия. Римляне полностью согласились с этим. Но большинство попыталось возродить старый договор, который связывал Карфаген с Римом, перед тем как началась война. Как будто речь сейчас могла идти о нем! Римские сенаторы, имевшие глубокие разногласия между собой, пришли к полному единению относительно старого договора. Его больше не следовало обсуждать. Они также признали, что им должны быть предоставлены большие гарантии. Некоторые из них могли подозревать, что условия были уловкой, но с чьей стороны и с какой целью? Как им говорил Фабий, когда они проголосовали за начало военных действий, в сенате дела обстоят совсем не так, как на поле брани.

Потом пришли новости с полей сражений, что Ганнибал и Магон исчезли из Италии вместе со своими войсками.

Это немедленно вызвало подозрение, и дебаты начались снова. Больше того, сенат безапелляционно отозвал Лелия, который был на пути к своему командиру. Перед ним был поставлен вопрос: что имел в виду Публий Корнелий под этими переговорами. Может быть, он хотел, чтобы Ганнибал остался в Африке, и если так, то зачем?

Искушенный Лелий дал блестящий ответ: «Публий Корнелий не предвидел ухода Ганнибала до подписания мира». И он, вероятно, убедил сбитых с толку сенаторов довериться

их командующему и немедленно послать ему подкрепление. Подписал ли сенат условия мира или нет, этот вопрос остается спорным, да и вряд ли это имеет значение. В конце концов сенаторы согласились с Лелием, потому что предоставили решение этого вопроса народному собранию, которое потребовало полной поддержки Сципиона всеми имеющимися кораблями, мешками с зерном и вооруженными людьми в Италии.

Но Сципион нажил себе новых врагов на Форуме. Группировка Клавдиев получила ключевые позиции во время новых выборов после того, как был назван временный диктатор, чтобы назначить новых консулов. Зимние штормы бушевали на море. Наконец, конвой из 120 транспортных судов и 20 судов сопровождения вышли под командованием претора Лентула с Сардинии и направились в Кастра Корнелию. Еще один конвой готовился под командованием Клавдия Нерона, который направился к реке Метавр. Но самый крупный конвой, состоявший из 200 кораблей и 30 галер, был настигнут у берегов Сицилии штормом, и большая часть грузовых судов была выброшена на берег вблизи Карфагена. Римским галерам удалось спасти свои команды, но корабли, груженные продовольствием и боевыми механизмами, качались на волнах прибоя под двумя вершинами Священной горы.

Видеть их было непереносимо для изголодавшегося населения Карфагена, которое осаждало двери совета до тех пор, пока не были отправлены через залив суда в сопровождении боевых галер, чтобы захватить провизию, словно ниспосланную им невидимым Мелькартом. На самом деле все карфагеняне воспрянули духом, как только узнали о высадке Ганнибала.

В Кастра Корнелии Сципион изо всех сил старался продлить прекращение военных действий хотя бы на несколько дней. (Конвой Нерона был на подходе.) Он проявил сдержанность, отправив послов в Карфаген с протестом против захвата кораблей и требованием вернуть продовольствие, в котором нуждался сам. Его послы нарвались на шумную демонстрацию, которая выкрикивала имя Ганнибала. Обеспокоенные члены совета тайно отправили послов обратно на их пентеконтор, и карфагенский боевой флот вывел его из гавани. После того как эскорт возвратился, снова вмешалась судьба. Три триремы из соединения кораблей Гасдрубала заметили римское судно и, невзирая на перемирие, атаковали его. Большое судно отбило атаку и спаслось, подойдя к римскому посту.

Сципион вел себя так, будто перемирие продолжалось, — отправил срочную рекомендацию в Рим, чтобы там охраняли карфагенян от нападок толпы. С наступлением весны не за горами была благоприятная погода для мореплавания и приезд Нерона с новым легионом. Масинисса все еще находился далеко на западе, где брал в свои руки все новые города на территории Сифакса. Курьеры из Кирты принесли зловещий слух о том, что сыновья Сифакса собирают конницу, чтобы присоединиться к Ганнибалу. Где-то в глубине континента, по сведениям Сципиона, объединялись карфагенские армии — остатки армии Магона с рекрутами Ганнона из Карфагена и ветеранами Ганнибала.

Несомненно, как сделал вывод Сципион, Ганнибал, не теряя времени, начнет формировать из этих контингентов новую армию.

В один из ранних весенних дней (точная дата неизвестна) Сципион решил больше не ждать. Он рано атаковал в предыдущем году мобилизационный центр карфагенян на Великих Равнинах и, кажется, боялся дать Ганнибалу больше времени на организацию армии. Каковы бы ни были его соображения, но он вывел все надежные войска с рубежей Утики и пошел маршем вверх по реке Баграда, удаляясь от своей базы и поддержки с моря. Он шел без лучшей части своей кавалерии — нумидийцев. Каждый день он посылал с конными гонцами на запад требования к Масиниссе, чтобы тот явился. Он продвигался на юго-запад, следуя вдоль реки столько времени, сколько мог, сжигая деревни, уничтожая урожаи и угоняя колонны связанных веревкой плененных жителей с некогда процветающих карфагенских земель.

Такое опустошение заставило жителей деревень, расположенных вдоль реки, срочно отправить гонцов в зимний лагерь Ганнибала у Хадрумета, чтобы попросить своего покровителя скорее защитить их.

Совет Карфагена тоже торопил его выступить против Сципиона.

Ганнибал ответил посланникам:

— Я лучше вас знаю, что мне делать.

Но они ушли от него, узнав о марше Сципиона и о том факте, что у римлян не было пока нумидийской конницы. Судя по всему, Ганнибал еще не был готов выступить. Однако он немедленно сделал это.