Ганнибал. Роман о Карфагене
Шрифт:
С помощью новых судей и Народного собрания Ганнибал и Бонкарт сломили упорное сопротивление членов Совета, и отныне суффетов также следовало избирать на один год. Поэтому времени у них обоих оставалось крайне мало. Днем и ночью во дворце в Мегаре толпились гонцы, послы, служители, чиновники и просители… Карт-Хадашт процветал, Рим же был вынужден заниматься подавлением очередного восстания в Иберии и посылать легионы против североиталийских галлов, в Верхнем Египте вспыхнул очередной мятеж, а Антиох перешел Геллеспонт, чтобы присоединить к своим владениям западную часть бывшей империи Александра Великого.
Антигон навестил беременную Элиссу накануне ее отъезда. Она хотела родить ребенка в тиши имения в Бизатии, а не в бурлящем страстями Карт-Хадаште.
— Старые волки скалят зубы. — Она привычно пригладила две черные, с синим отливом волнистые косы. — Я очень боюсь, Тигго, что скоро настанет их час. Слишком уж все хорошо получается. И еще я очень боюсь за него, — ее рука легла на заметно округлившийся живот.
— Я постараюсь быть всегда рядом с Ганнибалом.
— Если только тебе это удастся, — в ее продолговатых, подведенных сурьмой глазах блеснули
Но Час Волков так и не настал. Вместо этого за день до прибытия в Карт-Хадашт огромного военного корабля с римскими послами на борту в его гавань вошло быстроходное судно, доставившее из Рима письмо от изменника Созила, который после последнего сражения перебежал в стан Сципиона. Спартанец откровенно писал, что победитель при Нараггаре [176] и принцепс Сената [177] совершил достойный восхищения поступок, навсегда покрывший его неувядаемой славой. Он, оказывается, вызвал спартанца к себе, как бы невзначай осведомился о здоровье Ганнибала, о котором тот, естественно, не имел ни малейшего представления, смутно намекнул на присутствие в Остии быстроходного судна и рассказал о появлении в Риме Гадзрубала Козла, во всеуслышание обвинившего Ганнибала в разработке вместе с Антигоном плана войны против Вечного города. Сам он, Сципион, понимает, что все это чушь, но вопреки его воле Сенат постановил потребовать от Карфагена выдачи Ганнибала и банкира Антигона.
176
Нараггара — древний город в Северной Африке неподалеку от Замы, поэтому битву при Заме иногда называют битвой при Нараггаре.
177
Принцепс — во времена Римской республики так называли сенаторов, значившихся первыми в списках Сената и первыми подававших голос.
На следующий день римский военный корабль встал на якорь у мола, и наступил Час Козла.
Элисса, дочь Будуна, супруга Ганнибала, — Антигону, сыну Аристида, владельцу «Песчаного банка».
Приветствую тебя, хранитель наших сокровищ, покровитель сыновей Молнии и друг его друзей! Ганнибал пишет, что дела пока обстоят как нельзя лучше. Я знаю, что он вместе с Бонкартом совершил самое настоящее чудо и отныне новые законы могут быть отменены только Народным собранием. Даже спешно избранный суффетом Гадзрубал Козел не в силах преградить запрудой бурно разлившийся поток. У меня тоже все хорошо. Здесь, как обычно, тихо и спокойно. Даниил всячески старается развеселить меня, у него очень злой язык, и шутки он отпускает соответствующие. Так, например, узнав, что я собираюсь отправить тебе письмо, он тут же просил передать привет глупому старому эллину-метеку. Как ты думаешь, кого он имел в виду?
Но по мере того как ребенок в моем чреве прибавляет в весе, множатся мои самые худшие опасения, Тигго. Чуть не каждую ночь мне снится кровь и всякие ужасы. Ты столько ездил, столько всего повидал и пережил, так, может быть, ты сумеешь разгадать мои сны? Корабль у пристани наполняется кровью, но не тонет. Башня посреди пустыни медленно приближается, и я вижу, что вся она состоит из омерзительных змей. Тут я, конечно, с криком просыпаюсь. Всепоглощающее пламя, постепенно принимающее облик льва. Льющийся с неба водопад, от которого на земле никому нет спасения. Ах, как я хотела бы избавиться от своих страхов!
В остальном же мне не на что жаловаться. Надеюсь, когда я разрешусь от бремени, ты приедешь сюда, Тигго. Меня совершенно не волнует, кто родится — сын или дочь, я лишь хочу, чтобы твоя ладонь покоилась на его или ее голове, как когда-то она покоилась на голове Ганнибала. Я знаю, что именно ты обещал Кшукти, и прекрасно понимаю, что недостойна носить ее ожерелье, подаренное мне Ганнибалом. Но я очень благодарна тебе за многолетнюю дружбу с ним и очень прошу тебя полюбить моего будущего ребенка.
Напиши, когда ты сможешь приехать и сумеешь ли ты истолковать мои сны. И пожалуйста, береги моего мужа.
Элисса.
Эпилог
Целых десять дней я ничего не писал и не диктовал критянке. Целых десять дней я предавался размышлениям, вечерами много пил, а ночами безумно тосковал. Правда, дни и вечера мне скрашивал Бомилькар, а ночи — Коринна. Во мне вновь пробудились воспоминания о горестных событиях недавнего прошлого, которые я, казалось бы, навсегда похоронил в глубинах своей памяти. Теперь они вновь терзают мне душу не хуже, чем орел — печень Прометея. Два предмета словно воскресили мертвецов.
Их привез мне Бомилькар, и теперь я одновременно благословляю, расхваливаю, браню и проклинаю их. Эти два предмета проделали довольно странный путь. Раб Ганнибала сумел не только надежно укрыть их от римлян и царя Прусия, но и не потерять письмо и меч в сумятице войны между вступившим в союз с Пергамом и Каппадокией сыном Прусия и царем Понта [178] Фарнаком. Через Калхедон [179] и Византий он доставил их в Пеллу и передал моему знакомому купцу. В Пелле раб умер. И вот через два года после смерти Ганнибала Бомилькар вручил их мне.
178
Понт — государство, возникшее после распада империи Александра Македонского на северо-восточном побережье Малой Азии.
179
Калхедон —
Антигону из Кархедона, бывшему владельцу «Песчаного банка».
Извини, Тигго, но я очень спешу. Я уже снял бутылочку с шеи и вскоре в последний раз поцелую Элиссу. Уж не знаю, почему так долго не приходят воины Прусия, ведь в Никомедии Тит Квинций Фламиний потребовал моей выдачи.
В доме семь подземных ходов, через которые можно выйти в горы или к морю. Но пусть римляне не волнуются — я больше не дам им повода для беспокойства, если уж им так не хочется дать старику спокойно умереть.
Долгий день подходит к концу, Тигго, и начинается ночь, из тьмы которой уже нет возврата никому. И если уж я уподобляю жизнь дню, то все его часы ты был рядом со мной. Это был очень хороший день, и провели мы его с пользой для нас обоих. Лишь малодушным свойственно оплакивать несбывшиеся мечты и несовершенные деяния. Я бесконечно признателен тебе. Мой меч передай тому, кто умеет им владеть. Крепко обнимаю тебя.
Ганнибал.
Долго, очень долго всматривался я в одинокую луну, за эти несколько ночей почти полностью выплывшую на темный небосвод. Залитое ее светом море сверкает и манит, а соленый запах наполняет мои покои. К сегодняшнему дню я уже уладил все дела, отдал необходимые распоряжения и всем все разъяснил. Аристофан из Византия, владелец огромной библиотеки, согласился забрать у меня свитки, снять с каждого из них по две копии и поместить в разделе «Кархедон». Когда последний свиток будет полностью исписан, Коринка получит от меня свободу и сто талантов в придачу. Хранилища, корабли, право на заключение сделок и дома как здесь, так и в других городах я завещаю сыновьям Мемнона, за эти годы показавшим себя любящими и заботливыми внуками. Пятьсот талантов золотых монет и серебряных слитков отправятся вместе с Бомилькаром и мной в долгое путешествие на последнем из кораблей, носящем гордое название «Порывы Западного Ветра». Мы поплывем вверх по Нилу до убогого города Каша, а оттуда вместе с погонщиками ослов двинемся через пустыню и горы. Там, под южными звездами, в дышащих жаром густых лесах, нас ждет Аристон. Последним из выкованных Иланом мечом он значительно расширил свои владения и вышел к южному побережью Внешнего моря. Таким образом, я в последний раз сойду на берег и напоследок еще успею насладиться вином и набегающими на песок волнами. Затем для меня наступит вечная ночь.
Это длинное сочинение не может быть завершено. Обрывки воспоминаний о происшедших за многие годы событиях, отрывочные записи, сохранившиеся письма — все это я с помощью Коринны собрал воедино и сдобрил изрядной долей злой насмешки над самим собой, ибо так уж получилось, что в нем слишком много незаслуженного внимания уделено такой незначительной личности, как честолюбивый купец и банкир Антигон, чьи вожделения и страдания вряд ли могут представлять особый интерес. И слишком мало говорится о Гамилькаре Молнии и Гадзрубале Красивом, а также о самом Ганнибале.
Вначале я собирался дополнить повествование рассказом о моей юности, но, поразмыслив, отказался от своего намерения, сочтя это пустой тратой места и времени. Все, что тогда происходило с неким юношей, все, что он тогда увидел и пережил, уже не имеет ко мне ни малейшего отношения.
Письмо и меч Ганнибала, пробудившие во мне воспоминания о счастливых днях в возрожденном Карт-Хадаште, о величайшем из всех суффетов, о несравненной Элиссе и ужасе, охватившем город, когда пришел Час Козла, — от всего этого, вместе взятого, цепенеет язык и застывает рука с камышовой палочкой. Для подробного изложения событий, предшествовавших гибели Ганнибала, требуется исписать еще сотню свитков, а для этого нужно очень много дней и силы, которых у меня после всех потрясений и вышеупомянутого оцепенения попросту нет. Смерть шестидесятичетырехлетнего Ганнибала произошла через двенадцать лет после его бегства из Карт-Хадашта, и все эти годы великий, уже далеко не молодой человек неустанно разрабатывал не менее великие, вполне осуществимые планы, претворение в жизнь которых сорвалось исключительно из-за тщеславия и ничтожества Антиоха и Прусия, Все эти двенадцать лет он не переставал бороться с варварами, возглавляемыми консулами и сенаторами, которых скорее уж следовало бы уподобить атаманам разбойничьих шаек. Минул еще один год, и они залили кровью несчастную Галатию [180] , где, как обычно, не щадили ни стариков, ни женщин, ни детей. Уцелевших сорок тысяч человек, то есть примерно пятую часть всего населения, они, естественно, обратили в рабство. Столицы древних пиратств, на которые не осмелились посягнуть галаты, дворцы Кира и Креза, множество храмов были разгромлены и разрушены. В том же году они точно так же обошлись с основанным давным-давно ионикянами [181] славным городом Амбракией. А у меня уже даже нет копии письма, отправленного Ганнибалом, подержавшим Рим родосцам. В этом преисполненном издевки и справедливого гнева послании он упрекает их в недостаточной последовательности и заявляет, что уж если они поставили перед собой цель погубить Ойкумену, пусть тогда идут до конца и заключат союз не с вышедшими из чрева паршивой волчицы убийцами, а со скорпионами, шакалами, муренами, огнедышащими горами, землетрясением, наводнением, побивающим урожай градом и вообще со всем тем, что в космосе воплощает варварство и мерзость.
180
Галатия — область на центральном плоскогорье Малой Азии, заселенная перебравшимися сюда галльскими племенами.
181
Ионикяне — одна из трех основных греческих племенных групп.