Ганнибал
Шрифт:
Этот успех, пусть и неполный, сыграл роль катализатора. Вскоре Ганнибалу покорились города Метапонт и Турии. Пришла в волнение соседняя Лукания. Вождь объединения луканских племен, до последнего времени хранивших верность Риму, вошел в сговор с Магоном Самнитом, командовавшим в Бруттии, и подстроил западню проконсулу Тиберию Семпронию Гракху. Согласно версии Тита Ливия, которая представляется нам наиболее достоверной (XXV, 16–17), это случилось в местечке под названием Кампы Ветерские. Крупные неприятности пережил и претор Гней Фульвий Флакк, рискнувший сразиться с Ганнибалом близ апулийского города Гердонии. Потеряв в бою 16 тысяч воинов, он на собственной шкуре узнал, что такое карфагенская армия. Зиму 212/11 года Ганнибал провел в Бруттии, разрываясь между необходимостью продолжить покорение Тарента и стремлением отстоять Капую. Перевесило в конце концов последнее.
Действительно, положение Капуи — этого символа не просто стратегии, но и всей италийской политики Ганнибала, последовательно проводимой после Каннской битвы, — с каждым днем становилось все более угрожающим. Из двадцати трех римских легионов четыре, усиленные войсками союзников, осаждали стены этого кампанского города. Командовали осадой сразу оба консула 212 года — Кв. Фульвий Флакк
Под стенами Рима
Как совершенно правильно догадался старик Фабий Максим, Ганнибал двинулся к Риму не для того, чтобы взять город силой, а для того, чтобы снять осаду с Капуи (Тит Ливий, XXVI, 8, 5). И действительно, как только сенату стало известно, что карфагенская армия перешла Вультурн, перегородив его «мостом» из кораблей, он принял решение срочно оттянуть от Капуи часть сил. Ганнибал и проконсул Кв. Фульвий Флакк, возглавивший 15-тысячное войско, наперегонки поспешили из Кампании к Лацию. Зная, что карфагеняне устремились по внутренней, Латинской дороге, проконсул предпочел Аппиеву дорогу, тянувшуюся вдоль побережья, и загодя выслал курьеров подготовить места стоянок. Флакк выступил в поход с опозданием на сутки, однако владел тем бесспорным преимуществом, что шел по своей земле. Приблизившись к Риму со стороны Капенских ворот, он пересек город с юга на север и разбил лагерь у его северо-восточных границ, между Эсквилинскими и Коллинскими воротами, примерно в том же самом месте, где много лет спустя, в первые годы принципата, Тиберий разместит римский гарнизон, составленный его предшественником Августом из когорт преторианцев. Ганнибал, задержавшийся в пути сначала из-за трудностей со снабжением, а потом из-за того, что римляне предусмотрительно разрушили мост через реку Лирис близ города Фрегеллы, возможно, двинулся через Фрузинон (ныне Фрозиноне) и Анагнию, а затем свернул вправо, к Тускулу, и остановился километрах в двенадцати к востоку от Рима. Что касается Полибия, то греческий историк, хоть и не приводит точного маршрута, но утверждает (IX, 5, 8), что Ганнибал шел через страну самнитов, то есть значительно восточнее. В этом с ним солидарен и Тит Ливий, в данном случае повторяющий Целия Антипатра (XXVI, 11, 10–13) с той лишь разницей, что римский летописец полагал, что описывает обратный путь карфагенской армии! Добавим лишь, что новейшие исследователи больше склоняются к версии о проходе Ганнибала через гористые местности, даже несмотря на трудности этого пути и значительный крюк, который вывел карфагенян к Реате (ныне Риети), откуда, спустившись к юго-западу, они вышли к Риму по правому берегу Аниена, неподалеку от его слияния с Тибром.
Нетрудно догадаться, какая суматоха поднялась в городе. В форуме беспрерывно заседал сенат, матроны спешили в храмы вознести молитву богам, а вооруженные отряды под командованием претора по гражданским делам Г. Кальпурния Пизона занимали все стратегически важные точки, в частности Капитолий и цитадель. Когда Ганнибал придвинулся еще ближе, разбив лагерь на берегу Аниена в трех милях — меньше чем в пяти километрах — от городских стен, всем стало ясно, что пора действовать, тем более что карфагенский полководец, прихватив с собой пару тысяч всадников, появился у самых Коллинских ворот, не скрывая, что изучает местность и расположение укреплений. Флакк выпустил на них свою конницу, невольно посеяв панику среди населения: когда большой отряд нумидийцев-перебежчиков, получивший приказ отогнать карфагенян от городских стен, спускался с Авентинского холма, чтобы скакать к Эсквилинским воротам, многие жители Рима решили, что враг уже в городе (Тит Ливий, XXVI, 10, 5–6).
Несколько дней спустя произошло первое столкновение обеих армий непосредственно возле римских стен, в описании которого Полибий (IX, 6–9) и Тит Ливий (XXVI, 11) допускают существенное расхождение. Так, греческий историк уверяет, что с римской стороны в бой вступили не те части, что были спешно отозваны из Капуи, а молодые новобранцы из вспомогательного легиона, набранного новыми консулами Гн. Фульвием Центималом и П. Сульпицием Гальбой, приступившими к исполнению своих обязанностей весной 211 года. По счастливой случайности, пишет далее Полибий, новобранцы приступили к военной службе именно в тот день, когда к Риму подошел Ганнибал! И якобы один вид этих неопытных юнцов, выстроенных в боевые порядки перед крепостными укреплениями, заставил его крепко задуматься… Скажем откровенно: верится в это с трудом. Но и рассказ Тита Ливия принесет ничуть не больше удовлетворения любителям всяческих «военных игр», а вместе с ними и историкам. По его мнению, Флакк и оба консула ни за что не уклонились бы от боя, если бы не частый град, внезапно посыпавшийся с небес. На следующий день боги снова наслали на соперников ту же самую напасть, так что ни о какой рукопашной схватке не могло быть и речи. И Ганнибал, которого, кстати сказать, тот же Тит Ливий обвинял в наплевательском отношении к воле богов, поняв этот знак как дурное предзнаменование, принял решение повернуть назад. Особенно оскорбительным, если верить римскому историку, стало для него известие, что в то время, как он стоял под стенами Рима, из города продолжали как ни в чем не бывало отправлять очередные воинские соединения в Испанию. И уж вовсе смертельный укол по самолюбию он получил, узнав от одного из пленных, что тот самый участок земли на берегу Аниена, на котором расположился его лагерь, в эти дни был выставлен в Риме на продажу! Это настолько взбесило Ганнибала, утверждает Тит Ливий, что он немедленно вызвал к себе глашатая и приказал ему прокричать, что на продажу выставляются лавки менял, расположенные вокруг форума… Все эти живописные подробности несут гораздо больше информации о личности их автора, Тита Ливия, чем о мотивах поведения Ганнибала. Историк явно переоценивает роль страстей человеческих
Но он ошибся в своих расчетах. Сенат Капуи, поверивший в то, что карфагеняне его бросили, и все еще надеявшийся на снисхождение римлян, большинством голосов постановил сдаться и распахнул ворота консульской армии. Репрессии, обрушившиеся на город, поражали своей жестокостью. Десятки знатных горожан подвергли публичному бичеванию и казнили; простых граждан, причем не только в Капуе, но и в Ателле, и в Калатии, продали в рабство. И хотя сама Капуя избежала полного разрушения — римлянам было жалко уничтожать такой богатый город, — но политически она умерла. Бывшую гордость Кампании победители превратили в большую деревню, лишенную какого бы то ни было самоуправления, а все земли и постройки, как частные, так и общественные, объявили собственностью римского народа. Отныне сюда ежегодно прибывал римский префект — творить суд и расправу.
Понимал ли Ганнибал, сколь ужасное впечатление произвела эта трагическая развязка на население италийских и греческих городов, на людей, которых он только-только начал склонять к вере, что вся история этого края еще может потечь по другому руслу? Разумеется, понимал, однако менять в своих действиях ничего не собирался. После своей римской эскапады он двинулся прямо к Бруттию, на воссоединение с Магоном Самнитом. По всей Апулии дружественные ему города сдавались один за другим. В 210 году Рим овладел сначала Арпами, затем Салапией. В 209-м падет и Тарент, лишая Карфаген последней надежды добиться господства в территориальных водах этого региона. И Ганнибал, который еще недавно царствовал от имени Карфагена во всей Южной Италии, постепенно оказался пленником, запертым в Калабрии.
Глава VI. Поражение
В относительно узких границах Средиземноморья, существовавшего в конце III века до н. э. в условиях культурного симбиоза, Вторая Пуническая война — она же «война с Ганнибалом» — стала первой в истории человечества мировой войной. Прокатившись по Испании, югу Галлии, Северной Италии, она охватила Центральную Италию и перекинулась в Южную. Не остались в стороне и Сардиния с Сицилией. С вступлением в войну Филиппа Македонского конфликт вышел и за рамки западного бассейна Средиземноморья. В 215 году М. Валерий Левин привел флот в составе 50 кораблей к побережью Брундизия, помешав тем самым Филиппу выполнить данное Ганнибалу обещание и высадиться в Италии. Тем не менее Филипп открыл фронт в Иллирии, на северо-западном побережье континентальной Греции. Говоря точнее, Левин, заключивший осенью 212 года союз с этолийцами — злейшими врагами Филиппа, «запер» в Греции царя Македонии. Ход военных операций в Иллирии и Греции наиболее ярко показал, в чем заключалась основная слабость карфагенской стороны.
Если бы достаточно мощному карфагенскому флоту удалось отрезать Левина от своих, он без труда расправился бы с римской эскадрой и тем самым создал бы условия для переброски македонских войск в Южную Италию. Но выше мы уже рассказали, что наварх Бомилькар, командовавший карфагенским флотом в сицилийских водах, уклонился от сражения перед Сиракузами. Несколько позже, в 211–210 годах, тот же флотоводец, посланный на осаду Тарента, ограничится пассивным «стоянием» и не предпримет никаких усилий для взятия города. С этого времени становится очевидной та решающая роль, которую в конечном поражении Карфагена сыграла несостоятельность его флота (Е. De Saint-Denis, 1976, pp. 80–84). Позволяя конфликту растечься вширь и в то же самое время мирясь с безусловным господством Рима на море, его соперник лишил себя главного козыря. В результате ему пришлось сражаться сразу на нескольких фронтах, распыляя свои силы.
Военные действия в Испании до гибели П. и Гн. Сципионов (216–211 годы)
Слаженные действия обоих Сципионов к югу от Эбро уже к концу 217 года дали ясно понять Гасдрубалу всю шаткость его позиций в завоеванной и оставленной на его попечение Испании. Весной 216 года к нему прибыли первые подкрепления — четыре тысячи пехотинцев и пять сотен всадников, с помощью которых он сумел подавить восстание тартессийцев, тем более неожиданное, что этот народ уже давно покорился Карфагену (Тит Ливий, XXIII, 26–27). Правда, новейшими историками выдвигалось предположение (Н. Н. Scullard, 1930, р. 47), что Тит Ливий, слабо разбиравшийся в испанских реалиях, спутал их с турдетанами. Как бы там ни было, быстро распространившаяся по полуострову весть о том, что Гасдрубал получил из Карфагена приказ двигаться со своим войском в Италию, вызвала новые волнения среди местного населения, заставив кое-кого склониться к союзу с Римом. Гасдрубал вовремя доложил об этой опасности карфагенскому сенату, однако последний решил не менять раз избранной стратегии: брату Ганнибала было приказано готовиться к походу в Италию, а на его место в Испании получил назначение военачальник по имени Гимилькон, которого снабдили собственным войском и флотом. П. и Гн. Сципионы, сравнив потенциальную угрозу, исходившую от обоих полководцев, сделали правильный выбор и бросили все силы на то, чтобы не пропустить Гасдрубала через Эбро. Решающая схватка разыгралась осенью 216 года. Если верить Титу Ливию (XXIII, 29, 6-13), карфагенянина серьезно подвели испанские пехотинцы, которых он поставил в центре боевого строя. Эти люди по-своему мудро рассудили, что им гораздо выгоднее уступить в Испании, чем, победив, отправляться в какую-то неведомую Италию. Несмотря на решительные действия флангов — карфагенского и африканского, Гасдрубал, не поддержанный конницей, эту битву проиграл, понеся тяжелые потери и утратив надежду пробиться в Италию со своим изрядно поредевшим войском. Зато братья Сципионы могли в 216 году рапортовать в Рим, еще не успевший оплакать всех погибших при Каннах, что со стороны Испании никакая опасность пока не грозит. Мало того, войска и флот под командованием Магона, первоначально предназначавшиеся в помощь Ганнибалу, теперь по решению карфагенского сената подлежали срочной переброске в Испанию (Тит Ливий, XXIII, 32, 11).