Ганзейцы. Савонарола
Шрифт:
Джоржио Карнаро заметил, что, действительно, бывшая неотлучно при ней горбатая старуха известила Совет Десяти о молодом человеке, который явился на Кипр в одежде греческого матроса, познакомился с королевой и защищал её от морских разбойников.
Между тем этот факт сам по себе не имел никакого значения для Совета Десяти, который не имел ни малейшего желания вмешиваться в любовные дела королевы, пока не было доказано, что её поклонник имеет честолюбивые планы относительно господства на острове. В данный момент удаление королевы с Кипра не имело другой причины, кроме желания республики окончательно овладеть островом и распоряжаться им по своему усмотрению.
Катарина под влиянием страха и испуга рассказала своему брату о неожиданном появлении неаполитанского принца и его сватовстве. Она знала, что этим признанием ставит на карту своё будущее; но решилась на него в смутной надежде подействовать на фамильную гордость молодого Карнаро и привлечь его на свою сторону.
— Несчастная женщина, —
— Какое мне дело до того, как те или другие хотят распоряжаться Кипром! Разве я добивалась когда-либо королевской короны? Венеция обрекла меня на печальную участь, между тем как с принцем Федериго я была бы счастливейшей женщиной в мире. Если он желает быть властелином этого острова, то я благословляю свою судьбу, и моё единственное желание — принадлежать ему всецело, со всем, что я имею.
— Бедняжка! — заметил со вздохом Джоржио. — Как могла судьба быть настолько жестокой, чтобы сделать подобную женщину орудием холодного политического расчёта! Я искренно жалею тебя, Катарина, но должен исполнить приказание Совета Десяти и требую его именем, чтобы ты отказалась от своей любви. Разве ты желаешь гибели нашей фамилии? Тысячи венецианцев пожертвовали своей жизнью на полях битвы ради величия республики; из-за этого тысячи людей погибли в застенках в невыразимых муках... Станут ли они щадить сердце женщины! Здесь не может быть и речи о колебаниях и сопротивлении! Необходимо слепое повиновение...
Наступили часы тяжёлой внутренней борьбы для несчастной кипрской королевы: она проливала горькие слёзы среди ночной тишины, но слёзы не облегчили её сердца.
Несколько дней спустя она простилась со своими подданными. Жители Кипра искренно сожалели о ней, тем более что её отъезд лишал их последней надежды на независимость. Королева отправилась в гавань Фамагусты в сопровождении своего брата, одного из членов венецианского совета, нового наместника острова, окружённого кипрским дворянством и почётной стражей. Катарину Карнаро встретили на венецианском корабле с почестями, соответствующими её высокому сану. Но когда кончилась эта церемония и подняли паруса, она поспешно ушла в предназначенную ей каюту и в порыве отчаяния бросилась на пол, мысленно прощаясь со всеми надеждами своей жизни.
ГЛАВА IV
Савонарола поступает в монастырь
Перемена правителя в наследственных монархиях не имеет такого значения, как в государствах, где господствует выборное начало. Таким образом, в средние века избрание на папский престол того или другого лица в большинстве случаев вело к полнейшему перевороту всех внутренних и внешних отношений. Папская власть достигла тогда наибольшего развития своего могущества, и всякий, кто занимал, хотя бы на самый короткий срок, престол святого Петра, мог многое сделать для своей партии. Это было также время, когда пилигримов привлекали в Рим всевозможными способами и торговля индульгенциями достигла значительных размеров. Благодаря наплыву денег всё более и более усиливалась потребность в роскоши, как в материальном, так и в умственном отношении, и Рим вторично сделался средоточием высших интересов для целого мира. Тем не менее в области искусства Флоренция оспаривала пальму первенства у «вечного города»; но уже при Сиксте IV Рим получил особенную притягательную силу для выдающихся талантов. Во время его владычества известный зодчий Баччио не только построил мост, но и капеллу в Ватикане, которая навсегда получила название Сикстинской и служит для пап домашней капеллой. Многие другие церкви увековечили память о маэстро Баччио.
Франческо Альбескола делла Ровере, сын бедного генуэзского рыбака, поступив в орден францисканцев в Падуе, поднимался всё выше и выше по ступеням церковной иерархии и наконец, благодаря влиянию могущественного кардинала Борджиа, был выбран на папский престол под именем Сикста IV.
Рим был тогда опустошаем продолжительными междоусобными войнами между Орсини и Колонна, и в то же время щедрость пап, раздававших титулы и должности своим сыновьям и родственникам, вредила церкви и истощала сокровища апостольского престола. Сикст IV, желая скрыть от народа своё незнатное происхождение, возвёл в сан кардиналов своих двух племянников: Пьетро Риарио и Джулиана де Ровере и наградил их большими поместьями и доходами. Это были люди совершенно разные: Риарио любил роскошь и проводил время в празднествах и пирушках, между тем как де Ровере посвятил всё своё внимание искусству, особенно архитектуре. Пластика приближалась к периоду своего высшего расцвета; из художников, украшавших Рим произведениями искусства при Сиксте IV, особенно важное значение имели Лука Синьорелли и Сандро Боттичелли.
Подобно тому как некогда папа Николай V шёл рука об руку с флорентийцем Козимо Медичи относительно возрождения классической литературы, так и папа Сикст IV не уступал Лоренцо Медичи в своих художественно-литературных стремлениях.
В то время, как Козимо Медичи
При Сиксте IV изучение древнего мира получило более широкое развитие, нежели когда-либо, хотя и в его время не раз поднимался вопрос о том, что увлечение классицизмом представляет опасность для церкви.
Долгое время катакомбы, бывшие некогда каменоломнями, а затем древнехристианскими кладбищами, оставались нетронутыми, и их существование предано было полнейшему забвению. Первые последователи Евангелия воспользовались ходами прежних каменоломен и начали ставить гробы в глубокие стенные ниши, так как не хотели сжигать своих покойников и в то же время не смели хоронить их в земле. Исследование началось с древнехристианских усыпальниц, а именно с катакомб С. Себастиано и Каликста. Вскоре после того начались раскопки языческих могил на Via Appia, отчасти по инициативе папы и частью благодаря двум флорентийским путешественникам, которые случайно открыли древнюю могилу и нашли в ней разрушенный саркофаг с прекрасно сохранившимся трупом молодой девушки. На её голове была корона из множества драгоценных камней; золотистые волосы были связаны зелёной шёлковой лентой. Труп не подвергся ни малейшему разложению, так что казалось, будто смерть наступила за день перед тем. Судя по надписи, это была дочь римского императора. Весь Рим пришёл в волнение от этой находки, потому что до сих пор католическое духовенство доказывало, что только тела святых нетленны. Папа из боязни распространения языческих идей в народе должен был наложить запрет на всякие раскопки и изучение древностей. Между тем любовь к классической древности из Италии перешла в другие страны Европы. Весьма знаменательным фактом можно считать пребывание знаменитого Рейхлина в Риме, который даже произнёс речь перед Сикстом IV.
Громадное здание базилики св. Петра, начатое в первые времена христианства и строившееся в продолжение столетий, представляло в те времена род крепости со своими многочисленными пристройками, монастырями, капеллами, жилищами духовенства и Ватиканским дворцом. Здесь короновались императоры; папа изрекал церковные проклятия и вновь отменял их. Два длинных ряда древних колонн подпирали свод крыши. На дворе, окружённом колоннадами, стоял массивный бронзовый шпиль, снятый с мавзолея Адриана. Фасад церкви был украшен фресками.
Папа Николай V впервые задумал переделать заново Ватикан и церкви, но едва начатые работы прекратились после его смерти. Если Сиксту IV можно было поставить в вину, что он раздавал огромные суммы и земли своим родственникам, то на его преемника Иннокентия VIII пало ещё более серьёзное обвинение. Говорили, что он обязан папской тиарой целому ряду подкупов, с помощью которых он обеспечил себе большинство избирательных голосов; при этом весьма знаменателен был тот факт, что воинственный кардинал делла Ровере (впоследствии занявший папский престол под именем Юлия II) потребовал в виде награды за свой голос несколько крепостей и получил их. Иннокентий VIII не имел ничего общего со своим предшественником и держался совсем другой политики. Он был родом из Генуи, что само по себе ставило его во враждебные отношения с венецианцами и побудило с самого начала искать сближения с Лоренцо Медичи и неаполитанским королём. Члены фамилии Орсини, принадлежавшие к противникам прежнего папы, пользовались особой милостью нового церковного владыки, который везде выдвигал их на первый план, преследуя при этом свои личные цели.