Гарантирую жизнь
Шрифт:
– Ни разу в нем не была, хотя часто хожу мимо. Пойдем в «Тропикану». Но если там дорого, лучше поискать что-нибудь попроще.
– Моих средств хватит на два ресторана, – улыбнулся Никифор.
– Неужели спецназовцам так хорошо платят?
– Не всем, только избранным, умеющим рисковать по делу.
– И часто вам приходится рисковать?
– Иногда, – подумав, ответил Никифор.
– А что значит – рисковать по делу?
– Просто надо точно рассчитывать меру риска. Не помню, кто из юмористов сказал:
– Очень интересно! Расскажите что-нибудь из своей практики.
– Давайте лучше о чем-нибудь другом, – взмолился Никифор. – Героями нас назвать трудно, а развеивать романтический ореол спецназа не хочется. Хотя дуболомов среди нас больше, чем нужно.
– Хорошо, не буду вас расстраивать своими вопросами, ответьте на последний: вам приходилось стрелять в людей во время ваших операций?
– И я стрелял, и в меня стреляли, – пожал плечами Никифор, начиная тяготиться темой беседы и размышляя, случайный разговор завела Шарифа или нет. – Работа такая.
– Неужели вас ни разу не ранили? Если не считать шрама.
Никифор нахмурился, не зная, отвечать серьезно или пошутить. Выбрал последнее:
– У меня семь ножевых ран.
– Да что вы говорите?! – удивилась она. – Вам так часто приходится сталкиваться с вооруженными бандитами?
– Нет, – не выдержал и засмеялся капитан, – просто я картошку часто чищу.
Засмеялась и Шарифа.
– Ты меня разыграл?
– Потому что не люблю разговаривать о работе.
– Секрет?
– Не секрет, но… в общем, давай не будем.
– Ну и не надо. Поговорим лучше о том, чем ты занимаешься на досуге.
– Нет уж, теперь твоя очередь.
– Хорошо, скажу, хотя особенно и рассказывать не о чем. Я работаю по шесть дней в неделю и свободного времени остается мало…
Они не заметили, как перешли на «ты», и так, болтая, дошагали до ресторана. Швейцар – могучий молодец в униформе с позолоченными галунами – посмотрел на Шарифу и без слов распахнул перед ней дверь. На Хмеля он даже не взглянул.
Ресторан-бар «Тропикана» открылся на Новом Арбате семнадцать лет назад, еще в тысяча девятьсот девяносто четвертом году. Один раз за это время он горел, один раз подвергся нападению хулиганствующих молодчиков, но восстанавливался и радовал глаз посетителя изысканным «тропическим» интерьером, слух – музыкой, а вкус – деликатесами с Полинезийских островов и экзотическими коктейлями. Никифору нравилась кухня ресторана, блюда которой готовил шеф-повар с Филиппин, и капитан частенько сиживал здесь один или в компании с бывшими однокашниками.
Зал ресторана был почти полон, однако молодой паре отыскалось место у стены под чучелом акулы. Никифор усадил с любопытством озиравшуюся даму, сел сам, заказал шампанское и ориджинел-коктейль из двух сортов рома, сока лимона, апельсинового
– Попробуй, – предложил он Шарифе, – очень вкусно. За знакомство? – поднял свой бокал с шампанским Никифор.
– За встречу, – подняла свой женщина.
Они отпили по глотку холодного пузырящегося напитка, поглядывая друг на друга.
– Я иногда бываю здесь с друзьями, – сказал Никифор. – Один мой приятель любит произносить разные смешные тосты, но мне больше нравится один: выпьем за наших жен и наших подруг, и чтобы они никогда не встретились.
Шарифа засмеялась.
– Значит, у вас есть и жены, и подруги?
– Я не женат, – развел руками Никифор. – А он был женат дважды. Такая вот судьба.
– Ты был женат?
– Нет, – покачал головой Никифор, – не сложилось. Девушка, которую я любил, вышла замуж за другого.
– Сочувствую. По любви?
– Не знаю. Он иностранец, бизнесмен, приезжал к нам с делегацией. Теперь она живет в Швеции, имеет виллу, загородный дом с бассейном, две машины.
– Хорошо устроилась. Возможно, тебе повезло, что она вышла за него.
– Иногда я тоже так думаю.
– Господа, прошу внимания, – раздался голос администратора ресторана с небольшой эстрады. – Сегодня у нас в гостях супергруппа из Тувы «Хуун-Хуур-Ту», известная не только в России, но и в Америке, Европе, Азии. Убежден, такого вы еще не слышали.
На эстраду вышли четыре мудреца с лицами, словно вылепленными из грубой глины, в халатах и остроконечных шапках, расшитых золотом, в туфлях с загнутыми носами. В руках они несли инструменты, лишь отдаленно напоминающие музыкальные, однако Никифор не раз по делам службы выезжал на Алтай, бороздил южные степи окраин России, слушал пение местных ансамблей и знал названия инструментов.
– Вон тот, с длинной ручкой, – сказал он заинтересованной Шарифе, – называется доншпуур, у соседа – бызаанчи, тот, что со струнами из конских волос, – тунгур, дощечка со струной – игил. Кстати, погремушки у них сделаны из сушеных бычьих яиц.
– Спасибо, что просветил, – фыркнула женщина.
Мудрецы невозмутимо устроились на сцене, посмотрели друг на друга и затянули гортанно-горловой речитатив, вызвав оживление в зале. «Хуун-Хуур-Ту» был ансамблем горлового пения и действительно славился удивительным искусством, образованием своим на рубеже веков создав прецедент в мире world music. Слушать певцов и музыкантов было странно: пение завораживало, проникало в подсознание и рождало необычные ощущения и видения. Участники ансамбля свистели соловьем и шипели змеей, булькали горлом, издавали зубами струнный звон, выводили по две, а то и по три мелодические линии зараз, и слушатели замерли, впитывая эти голоса природы, витая в тех мирах, где живут только горние ветры и духи…