Гарантия на любовь

Светлакова Евгения

— Нас не представили, я Филипп, для друзей просто Фил, для очаровательных девушек… — тут же последовал пинок от Коли, и я так и не узнала, как же для девушек звучит имя милого стилиста. — Николаев! — возмутился, но продолжать флирт не стал. — Как ни странно, я друг этого варвара, что посмел… — новый пинок, от которого Фил или Филипп ловко отскочил, явно не впервые получая за такое.

Меня тут же приобняли и повели за собой в зал к одному из кресел. Объятья явно были для того, чтоб разозлить юриста, который рыкнул уже громче и, кажется, проговорил что-то по поводу варвара и еще по поводу рук, что не жалко. То, что мужчина, который уже усаживал меня на место перед зеркалом и внимательно рассматривал мои волосы, прекрасно слышит недовольство друга, можно

было не сомневаться, уж очень хитрая усмешка была у парня. А теперь, в ярком свете, он походил почти на мальчишку, хотя еще у ресепшена я готова была поклясться, что он постарше Николаева. Да и темная водолазка и черные джинсы делали стройную подтянутую фигуру еще более худой, почти юношеской, если, конечно, можно так сказать о взрослом мужчине, а темные волосы, уложенные в небрежную прическу, челка которой закрывала глаза, завершали образ, окончательно превращая в подростка.

— Кто же тебе их так изуродовал, девочка?! — наконец воскликнул Филипп и взглянул на Николая. — Правильно сделал, что привел ее ко мне, ты бы у нас с этим не справился. Не обижайся, но ты у нас дилетант… юристик, в таком деле, как красота, доверять тебе… — явно издевательски обратился он к другу и подмигнул, встретившись со мной взглядом в зеркале.

— Вот и делай, — недовольно рыкнул, нехорошо улыбнувшись, мой жених, явно отвечая на провокацию относительно «юристика», — но не забывай, что у тебя в руках моя жена, и если что не так… волшебник ты мой ненаглядный…

— О, жена! — еще больше оживился стилист. Я нахмурилась, в очередной раз поражаясь тому, как уверено кое-кто информирует окружающих о еще несостоявшемся факте. — Так сразу бы и сказал, что жена. А то — девушка, я уже подумывал ее на свидание пригласить. А что, прекрасная Юлия, согласилась бы, не будь этого рядом…

— Фил! — мой юрист шагнул к явно веселящемуся другу и показал тому кулак. Глупо, сама бы могла, притом не просто показать, но и познакомить с носом. — Это видел? И вообще, ты работать будешь? А может, мне проще Михею позвонить? Или еще лучше — твоей жене? Думаю, Дари будет счастлива узнать, что ты не избавился от своих шуточек…

— Как что, так сразу жене или брату, я, между прочим, из-за тебя задерживаюсь… — нехотя поморщился мужчина, вмиг став серьезным.

— Будто ты без меня тут не полуночничаешь! А про брата и жену — ты по-другому не понимаешь, — подвел черту в разговоре Коля. Не знаю, кто такой так называемый Михей, и тем более жена по имени Дари, но стилист явно их побаивался, хотя от шуточек все так же сдержаться не мог.

— Сам ты не понимаешь, — сделал вид, что обиделся Фил, только все явно было напускное. — Все, а ну уходи, посиди там, на диванчике. Давай-давай, только мешать будешь…

— Но… — Николай взглянул на меня, явно сомневаясь, стоит ли оставлять меня здесь одну.

— Без тебя справлюсь, мой салон — мои правила, — заявил мужчина, почти выставляя оторопевшего от такой наглости юриста из зала, после чего вернулся ко мне и очень внимательно посмотрел на мое отражение в зеркале, облокотившись на кресло.

— Жена, говоришь… — проговорил Филлип, слегка наклонив голову набок, явно обращаясь не ко мне. — Не подружка… странны твои дела, господи…

Мне стало не по себе под взглядом темных глаз. Показалось, меня видят насквозь, хотелось, по меньшей мере, сбежать, а лучше врезать посмевшему так бессовестно меня разглядывать.

— Ну хорошо, — наконец изрек стилист, торжественно улыбаясь. — Я знаю, что тебе надо… — обратился то ли ко мне, то ли к Николаеву Фил, продолжая скалиться, — приступим…

* * *

Николай

— Да ладно? — дядя на другом конце линии закатывался смехом. Вот и позвонил, называется, рассказать о знакомстве родителей и Юльки. — Черт! И я это пропустил?! О, как же жестоко, я так хотел увидеть лицо брата, когда ты… — и снова ржач, даже не смех, просто ржач…

— Очень смешно, — прокомментировал я приступ веселья, слабо улыбаясь. Взглянул в сторону

зала, из которого меня выставил капризный стилист. Филу я доверял, единственному, наверное, из всех своих знакомых в этой индустрии красоты, он меня учил когда-то многим тонкостям своего ремесла, когда мне было все это очень интересно. А я им восхищался, впрочем, как и сейчас, что говорить — гений! И если кто и мог исправить этот красный цвет волос и не повредить, то только Филипп Ильин. Лишь характер друга меня всегда напрягал, эта его любовь пошутить, позаигрывать, да и что греха таить, иногда все могло зайти немного дальше невинного флирта… И это если учесть, что этого «гения» дома ждала жена и двое детей, милые девочки, что уже, кажется, пошли в школу… Но самое смешное, что именно по этой причине охота и все игры прекращались именно на первом свидании аккурат после кучи речей, что способны были растопить сердце любой девушки… Даже до поцелуев не доходило, стилист в этот момент просто вставал и спокойно информировал, что, мол, извини, дома жена его ждет, а дети мороженое, и уходил. Неприятностей за такое было… Дари, она же Дарья Ильина, в девичестве Чаркова, зверела не на шутку и грозилась шутнику, что если еще будет девочкам мозги пудрить, то подпортит шевелюру, высветлит, а то и вовсе «спалит пакмы». Помогало, но не всегда. Тогда за дело брался старший брат Ильина, дядька сорока лет, а может и старше, не знаю, никогда не интересовался. Что они и правда братья, никогда бы не догадался сам. Старший Ильин бизнесмен, построивший неплохой бизнес на том, что продавал умение брата создавать идеальный образ для прекрасного пола. А Дари, которая предпочитала преображать с помощью косметики, была прекрасным дополнением своему мужу. В итоге, когда младший брат достаточно встал на ноги и смог открыть свой салон под патронажем старшего, имя заработали оба: один как мастер, другой как поставщик.

Я с Михеем пересекался редко, последняя наша встреча была в суде, где Ильин, кажется, выступал ответчиком по какому-то делу. Не самое подходящее для встречи место, но что уж тут. Мне и за пять минут успели нажаловаться на строптивого брата, так что даже позвони я сейчас Михаилу Ильину, скорее, не получу никакого результата, да и что я скажу — что ревную свою женщину к его брату? Надо мной бы как минимум посмеялись, но пустая угроза, как ни странно, подействовала.

— Слушай, Николай, — внезапно спохватился Ярослав, переставая смеяться, — а как ты смотришь на то, чтоб познакомить Юльку с дедом…

— Вот еще, — я невольно зарычал. Этому потеха, а мне… Мне, скорее, испытание. Дед, Никифор Николаевич, был тем человеком в семье, кто мог меня и пожурить, но и в обиду не дать. Хотя и на свой манер. К Никитке глава семейства относился как-то иначе, все разрешал, баловал, я же в этом отношении огребал за двоих, и требовали с меня соответственно. Но никто при этом, кроме него, не имел права отходить меня ремнем, если забалую, а вот если ремень брал он…

Невольно поморщился, вспоминая, как за одну из выходок, что мы учинили с Бартом лет в шестнадцать, меня отходили ремнем, да так, что я не то что сидеть, я лежать не мог, а ноги и руки были все в синяках, как и спина, не говоря уже о заднице, а ведь это я уклонялся как мог. В девятнадцать, узнав о моем увлечении и «уроках» у Фила и Дари (визажист и парикмахер для Николаева — сильно низко, как оказалось), меня снова попытались отходить ремнем… Никогда так не радовался тому факту, что кто-то стар, и силы у него не те, чтоб за мной бегать. А бегал я тогда быстро… и еще месяца три не показывался на глаза.

— Да ладно, у твоего деда отличное чувство юмора, даже мой отец с этим не спорит.

— У него еще и скверный характер, — вздохнул, не желая соглашаться с дядей да вспоминая дни у бабушки с дедушкой. Покой тогда только снился, хотя если дед терпел мою бабку, тут или любовь, или ангельский характер, не знаю, во что больше и верить. С другой стороны, из памяти не стирается его довод во всех спорах: «Я все равно тебя переживу и окажусь прав, Горгона ты моя ненаглядная». И ведь так и вышло!