Гарантия на счастье

Грохоля Катажина

— Отдохните, пожалуйста. — Анна указала на стул. Беата отвлеклась от бумаг и пробурчала:

— Сейчас двадцать пять минут первого. Пани Герман попятилась.

— Ну, я… извините… спасибо, подожду… Вы…

Однако Анна, рассердившись на Беату, закрыла дверь и провела женщину к стулу. Так не ведут себя с людьми, особенно в отделе, который призван оказывать им помощь.

Пани Герман сначала осторожно положила руку на стул, как будто проверяя, из достаточно ли прочного материала он сделан, потом медленно села. Она смотрела на Анну как больной, притаившийся зверь.

Анна улыбнулась, словно ободряя ее. Клиент всегда прав.

— Выпьете

чаю? Сегодня холодно. Погода…

— Нет… не хочу вас затруднять… спасибо…

— Никаких трудностей. В такую промозглую погоду вам надо выпить чего-нибудь горячего.

Анна направилась было к чайнику, но Беата оказалась ближе, она подняла его и проверила, есть ли вода. Чайник был легким, Беата встала и понесла его в коридор. Рядом с ванной комнатой есть розетка, она включит его там. Анна знала, что нужно подождать, пока вода вскипит — чайник уже давно не выключается автоматически, — и, оценив великодушие подруги, она улыбнулась и вернулась к пани Герман.

— Сейчас будет кипяток. Ну что? Вы принесли бумаги?

— Да, принесла… но все это, наверное, бессмысленно…

Женщина вытащила из пластиковой сумки серые шероховатые картонные папки, перевязанные тесемкой, которая когда-то была белой. Такие папки были у отца Анны, много папок, на одной из них сделали надпись «Домашние бумаги», в ней он хранил квитанции.

После его смерти Анна просмотрела эту папку. Она вспомнила, как сквозь слезы, которые покатились из глаз, она увидела открытку, пожелтевшую карточку с неуклюжей детской надписью: «Дорогой папа, здесь хорошо, я много плаваю, у меня бальшая двухъярусная кровать, твоя дочка Аня»… Газ, свет, арендная плата, открытка от дочки, ее первый школьный аттестат…

Она выбросила эти папки вместе с квитанциями через несколько лет после смерти отца. Его студенческий билет, свидетельство о смерти, свои рисунки за двадцать лет и эту сохраненную им открытку она переложила в пластиковую коробку из «ИКЕА». Интересно, из какого лагеря или дома отдыха она писала?

А сейчас перед ней на краешке стола лежала такая же скукожившаяся, как пани Герман на стуле, папка. Анна взяла ее — бурый шершавый картон знаком на ощупь, как и распустившаяся, пожелтевшая от времени тесемка. Она внимательно изучила бумаги, перекладывая их с одной стороны на другую. Просматривая очередной документ, она задержалась, прочитала его еще раз и посмотрела на женщину:

— Вот. Вот это я имела в виду.

Анна ввела в компьютер номер из правого верхнего угла, на экране появилась строка:

ДАННЫЕ ОТСУТСТВУЮТ.

Анна наморщила лоб, стерла номер и снова внимательно ввела цифры: четыре, один, два, девять…

Черные буквы на экране образовали фразу: ДАННЫЕ ОТСУТСТВУЮТ.

— О… странно. — Анна немного встревожилась. Нельзя показывать беспокойство посетителю. — Система перегружена, — тут же исправилась она. — Вы можете мне это оставить?

Беата с чайником вошла в кабинет, закрыла дверь, из шкафа у стены достала кружку, одну из четырех, голубую, единственную цветную вещь в кабинете. Насыпала в нее немного чайных листьев и залила их кипятком, придерживая крышку чайника. Крышки электрических чайников обычно снимаются с трудом, но этому уже лет двадцать, крышка с чайником давно не составляют единого целого. Они отделились друг от друга и только благодаря упорству людей время от времени бывают вместе.

Беата поставила чашку перед пани Герман:

— Добавить

сахару?

Пожилая женщина отрицательно покачала головой, взяла кружку в ладони, словно хотела ее согреть.

Беата взглянула на экран. Анна не сдавалась, вновь вбивала череду цифр, и каждый раз экран сообщат об отсутствии запрашиваемых данных. Беата выбросила заварку из своей кружки.

— Нужно купить чай в пакетиках. Не понимаю, почему ты настаиваешь на листовом.

Анна посмотрела на нее, словно только сейчас заметила, что Беата вернулась, и приглашающе кивнула головой. Беата поставила чайник на подоконник, и они вместе какое-то время смотрели на экран. Пани Герман занервничала, вытянула шею, словно хотела посмотреть. Анна прикоснулась к экрану пальцем:

— Посмотри, здесь…

Стул заскрипел, пани Герман отодвинулась, сделала глоток, вздрогнула от телефонного звонка. Анна, не отрываясь от экрана, подняла трубку.

— Алло? Отдел «А», слушаю. Ой, это ты, мама? Прости, я занята, перезвоню через минуту. Хорошо, до двух. Нет, подожди меня, я сейчас перезвоню. — Она приглушила голос. — Зачем к неврологу? Она ведь дала тебе направление к хирургу… Сейчас перезвоню.

Анна быстро положила трубку, не заметив, что она сдвинулась набок, — все внимание было сосредоточено на экране. Беата поправила трубку.

— Видишь? — Палец Анны мягкий, короткий. Округлый ноготь прикоснулся к экрану. — Вот. Цифры не сходятся… посмотри, ввожу, а он выдает информацию…

— «Документ в архиве», — удивленно прочитала Беата.

— Вот именно! В архиве. Но ведь дело не закрыто!

Анна отодвинула стул. Линолеум в этом месте стерся, ножки стула оставили на нем след. Она взяла документ и встревоженно сказала:

— Нет, не надо этого оставлять, на всякий случай сделаем ксерокопию, я вернусь через минуту…

Она исчезла за дверью, а на ее место села Беата. Мышь не слушалась, экран выдавал те же слова: ДАННЫЕ ОТСУТСТВУЮТ.

Пани Герман собралась с духом и поставила кружку на край стола. Кружка пошатнулась: в руках, испещренных морщинками, все-таки безопаснее, поэтому женщина вновь взяла ее в ладони, поставила на колени и грела руки. А может, ее руки грели голубую кружку?

— Простите, что это значит? У меня совсем надежды не осталось… Совсем… Столько лет… — прошептала она.

Беата отвела взгляд от экрана и протянула руку к пани Герман, стараясь ее ободрить.

— Не волнуйтесь.

— Так холодно… — Пани Герман посмотрела в окно, ее руки все еще сжимали кружку. — Холодно. А человека отсылают от одного к другому… Столько лет… А парень погиб… На работе… Жизнь ему не вернешь, ну хоть бы кто-нибудь пришел, прощения попросил… Он ведь был застрахован… Если бы было известно, что он не пьяный был… Он ведь не пил, а на работе он меньше всех выпивал. Нельзя так с людьми…

Анна быстро вошла в кабинет. В правой руке она держала оригиналы документов пани Герман, а в левой копии. Она подошла к шкафу, достала прозрачную пластиковую папку, аккуратно положила в нее копии, а сверху фломастером большими буквами написала: 41, ГЕРМАН.

Пани Герман убрала документы в изрядно потрепанную сумку. У нее дрожали руки, а глаза, обрамленные сеточкой морщин, смиренно смотрели на Анну.

— Зачем это? Большое спасибо, вы так добры… Но что теперь?

Анна встала, пожилая женщина тоже поднялась, словно ее как марионетку потянули за веревочку. Анна проводила ее до двери.