Гардар. Книга третья

Игнатов Михаил Павлович

Валия вскрикнула:

– Повелитель!

Но он её не слышал – глядел на Зверена, находя в его глазах отражение своих мыслей:

– Наша армия покинула Пеленор. Её сил должно было с запасом хватить на оставшихся химер Зелона, а Магнивара – на любого из их Повелителей, пусть даже этот трус Витроаст решился бы присоединиться к Кернариусу. Но теперь… Через сутки армия подойдёт к стенам Кеура… Кого она там встретит? Молитесь Создательнице, Валия, чтобы проверка Эфиром не доказала вашего предательства.

– Повелитель!

Но он так и не повернул к ней голову:

– Клавир! Фельдъегерей! Может, хоть они успеют…

Глава 5

Эти

две недели были какими-то однообразными: десятки мелких посёлков; сотни людей, считающих, что мы пришли их убить, но при этом не решающихся без распоряжения Верных бежать из дома вглубь страны; дети, так и норовившие выполнить норму и за родителей.

Особенно тяжело было с теми, что постарше. У нас возрастом инициации считались шестнадцать лет, а у них в четырнадцать был первый ритуал приобщения к стихиям и предопределения. За эти дни все мы поневоле нахватались знаний о Зелоне, и то, что раньше было для меня сухими строчками учебников, теперь открывалось в жутких деталях на расстоянии вытянутой руки. Ритуал, который сообщал Верному склонность подростка к стихии и определял его судьбу. Жизнь и Эфир означали взлёт в страту магов. Земля, Воздух, Огонь и Вода означали ритуал превращения в некроголема и руки родных, ведущих его туда.

Зачастую им для этого даже не нужно было приказа Верного, поддержанного ментальным заклинанием. Случалось, и сами подростки, с детства впитавшие в себя рассказы о предназначении и служении великому Кернариусу, уезжали на смерть добровольно. Да и других странностей здесь хватало – даже обычные жители, согнанные для передачи конвойной страже, удивляли своим поведением, которое на глазах менялось от созерцательного и безразличного к бешеной активности. Причём простого «Зова» без единого указания хватало, чтобы они снова стали спокойными, словно им не хватало Эфира. Впрочем, у каждого перегонного отряда был артефакт, явно созданный по образцу трофейных, так что в пути с ними проблем не ожидалось.

Если со взрослыми приходилось тяжело, то с мелкими детьми было неприятно и суетно. Верящие в страшные россказни старших о гардарцах, они пускались в крик при одном только нашем виде. А успокоить их оказалось сложнее, ведь Эфир не действовал. Я поступал просто: приказ родителям – и пусть сами утешают, как умеют. Канцелярист Каир всё продолжал мучить и себя, и солдат. Как сейчас:

– Эй, приятель. Ну, хватит. Гляди, что у меня есть.

Лейтенант присел на корточки перед вопящим мальчишкой лет семи и протягивал ему ладонь с переливающимся под лучами солнца кристаллом размером с ноготь на ней. Какая-то заготовка под амулет. Видимо, сладости из пайка уже закончились.

Я равнодушно прошёл мимо: его дело. Теперь уже окончательно его. Последние три дня Вид перестал назначать меня ему в помощь – как только Каир научился справляться с приказами до темноты. Впрочем, по мне – здесь, скорее, дело в удаче: в тех посёлках оказалось очень много подростков, близких к возрасту обряда, и часть из них на удивление неплохо соображали и видели в мире взрослых огромные проблемы. А потому нашему приходу они скорее обрадовались и сумели сбить под свою руку остальных. Ну, а фанатикам хватило десятка затрещин одоспешенных солдат. Всё же, живя в мире, где проходящий через город отряд некроголемов или химер мог затоптать оказавшегося у них на дороге, они твёрдо знали, когда нужно слушаться приказов.

Затем пара посёлков оказалась почти пустой. Зелонцы, похоже, начали сгонять жителей к своему крупному городу Кеуру. Здесь все города назывались по именам тех магов, которым принадлежали. Мелкие – созвучно архимагам: Виарт,

Раст, Равр, Зиот, Пломт, а крупные – в честь Повелителей. В этой, восточной, части Зелона на нашем пути лежал город, считающийся основанным Кернариусом.

Неясно было только, зачем вообще людей туда сгоняли. Толку гарнизона Кеура от таких никчёмных защитников? Смутить нас гражданскими? Так у солдат не будет проблем с тем, чтобы поднять на них меч. Это – тёмные твари, не родных же и знакомых принимать в мечи на улицах пригорода Пеленора. Но факт остаётся фактом: здесь, в этом посёлке, осталось лишь пять семей, не попавших под приказ Верного. Кстати, забавно: у них, слабых эфирников, держащих в руках жизнь поселений, оказалось название. Старейшины. Прямо насмешка – ведь они и впрямь были единственными стариками в них. Остальные, едва вырастив детей и начав слабеть, уходили на алтари магов, которые всегда нуждались в материале и чужой жизни.

Так что с этим ребёнком Каир может возиться хоть до утра. Главное, что я свободен от такой обузы, и у меня появилось время на голема. Сегодня удача улыбнулась мне: Пламит сказал, что в кузнице на окраине нашлась друза накопителя. Я бросил взгляд на идущего рядом голема – грубая, неказистая копия Гвардейца. Костяшка. Нет ни его красоты, ни его строгости: грубые наплывы серой кости, уродливая маска того, что должно было быть лицом, руки чуть разной длины и толщины. Даже в этом я не смог удержать симметрию в ритуале. Ну, зато голем точно не должен был сломаться пополам после первого же столкновения с врагом.

Каждый вечер я загонял Костяшку в рунный круг и вливал в него огромную порцию маны, по капле преобразуя кости и камень основы. В итоге они должны были стать лучше на порядок: прочнее, устойчивее к магии. Ещё ритуал добавлял в него глоток моей жизни, делая послушнее и умнее. Сегодня же я хотел изменить его сердце, ведь пока он проигрывал во времени самостоятельных, без моей подпитки, действий даже тому старому голему, чей кусок сейчас хранил ману в его груди. Что поделать, издержки повторного использования старых артефактов – их-то в ритуал преобразования не загонишь.

Впрочем, кузница порадовала меня не только друзой накопителя с мою голову размером. Парни Платия нашли здесь и заготовку под доспех Громилы: переднюю, самую важную для меня часть сплошной кирасы. Десяток ударов голема кузнечным молотом – и броня стала вполне подходить ему по размеру. А ещё здесь нашелся отличный горн: мне не нужно было даже знать название камня, из которого его сложили, – достаточно оказалось проверить на близость к стихии.

Не мучаясь угрызениями совести, я разрушил и его. До основания. После меня в этом походе остаются лишь развалины очагов, каминов и горнов. И всё потому, что этим зелонцам лень строить дома из честного камня. А теперь уже и не нужно. Из разговоров солдат, а также сводок от легата, которые каждые два дня привозил летучий отряд, явно следовало, что жители этих посёлков в родные края не вернутся.

Отныне их местом жительства будет Гардар, а значит, всё вокруг должно служить делу разрушения Зелона.

Уже привычный ритуал оставил после себя слабость, едва не заставившую меня упасть. Несколько увлёкся и отдал больше, чем мог бы одобрить Вид. Ничего. Оклемаюсь к утру.

Зато на обновлённого голема было уже приятно глядеть: выбеленную, словно у дохлятины, кость, вызывавшую у меня гадливое чувство, затянул привычный и даже родной серый камень; грудь покрыла сплошная плита стальной кирасы, надёжно прикрывшая обновлённое и увеличенное в размере сердце; руки налились силой и сравнялись размером. Теперь я гораздо спокойнее глядел в будущее.