Гардемарины подводного плавания.

Козинский Анатолий Владимирович

– Предлагаю…,- сделав паузу, Подколзин Валера, уже в плотном кольце подошедших товарищей, тихо что-то зашептал…. Согласованным гомоном голосов, заговорщики одобрили предложение.

В следующее своё дежурство подполковник Петухов, как обычно, с вечера появился на этаже гардемаринов. Прицепиться ему было не к чему: форма одежды, качество приборки, переходы строем, распорядок дня – всё выполнялось ими и было безукоризненным. Подполковник удивлённо моргал глазами и недовольно сопел.

– Погоди – погоди! То ли ещё будет утром, - думал, сопровождавший

его, дежурный по факультету Слава Дмитров.

Без десяти шесть часов утром подполковник Петухов с записной книжкой в руках нетерпеливо шагал по проходу спального помещения выпускников. В шесть ноль-ноль, отзвучало московское «пи, пи, пи» и из динамиков густой бас заревел: «- Подъём!».

Следующие из динамиков первые слова и ноты марша «Нас утро прохладой встречает» ещё не успели отзвучать и заполнить помещение, как они были заглушены мощным и дружным

«Кукаре-ку-у-у!». Подполковник побелел и, глядя уничтожающим взглядом в упор на Дмитрова, спросил:

– Что это они делают?!

– Кукарекают! – встречая утро, прочищают глотки. – А что, плохо поют? – в свою очередь спросил Слава.

– Так вот, в следующий раз пусть орут по ослиному! – возмущённо рубанув воздух рукой, Петухов двинулся прочь.

– Есть встречать вас ослиным ревом!
– исполнительно приложив руку к бескозырке, не очень громко, во след удаляющемуся дежурному по училищу, повторил приказание Дмитров. Ещё тише он добавил «осёл ты этакий!».

Время действительно бежало очень быстро. Наши гардемарины в полном соответствии с новым воинским морским званием «мичман», сменив бескозырки на фуражки, с морскими чемоданами-кисами набитыми пожитками на 4 месяца, стояли в строю, ожидая автобусы для переезда на Московский вокзал. Они отправлялись стажироваться на подводные лодки Северного Флота.

По чистому совпадению в комнате дежурного по училищу, расположенной слева от парадного входа в училище, сквозь стекло просматривалась фигура Петухова с повязкой дежурного по части на рукаве кителя. На прощанье, он решил больше не связываться с изобретательными гардемаринами – теперь уже мичманами и все хлопоты по их отправке перепоручил своему помощнику. Сам же вёл наблюдение через стекло окна этой комнаты.

В ожидании транспорта, скучающий взгляд Валеры Подколзина усмотрел за окном дежурки недоброжелательного подполковника.

– Ребята! Обратите внимание на картинку за окном комнаты дежурного по части. Нужно попрощаться с нашим «любимым» офицером!

Пошептавшись, несколько человек во главе с Подколзиным рысью побежали к внутреннему училищному телефону. Остальные мичманы заинтересовано наблюдали за поведением Петухова.

Валера набрал номер дежурного по училищу и, убедившись, что телефонную трубку взял именно он, сказал:

– Так это вы, товарищ Петухов? Так вот, вам прощальный привет от гардемаринов и пожелание, если не поумнеете, то пусть вместо гребешка на вашей лысине вырастут рога!

Подколзин положил трубку и, усаживаясь в автобус, ещё мог увидеть, как поверженный подполковник вытирал испарину со своей лысины.

Выгрузившись

из поезда в городе Мурманске, поёживаясь, гардемарины вдыхали свежий, пропитанный ароматами цветущего Иван-чая, воздух северных морей. Группами, заранее согласованными со штабом Северного Флота, расписанные по местам стажировки, они гуляли по уже знакомому причалу в ожидании плавсредства доставки в губы и заливы базирования кораблей соединений назначения.

Антон с группой мичманов получил назначение стажироваться на дизельных подводных лодках среднего класса – «эсках», базирующихся в губе Ура. Подводных лодок, вооружённых ракетным оружием было мало, в связи с этим многие товарищи Антона начнут службу торпедистами.

Дорог, соединяющих пункты базирования сил флота по побережью, не было никаких. Единственным средством сообщения были плавсредства. Дорогу между Мурманском и Североморском начали строить. То что существовало, можно было назвать дорогой с большой натяжкой, если этого уж очень хотелось.

Большой морской буксир ходко разрезал прозрачные, ещё не замасленные воды Кольского залива. Антон с товарищами, разместившись на баке, ловили тёплые лучи северного светила. В разгар кратковременного лета вся местная фауна и флора, согретая солнышком, спешила вырасти, расцвести, дать потомство выкормить и сохранить его для продолжения жизни на этой суровой, но такой прекрасной земле.

Вспугнутые буксиром, из-под его форштевня из воды выпрыгивали серебристые блёстки мойвы, на лету её подхватывали крачки и глупыши. То там, то тут по глади воды расходились круги и вспыхивали под лучами солнца брызги, поднятые стремительными бросками рыб покрупнее. Это охотились многочисленные стаи трески, пикши и сайды.

Серо-зелёные сопки берегов излучали запахи северной берёзки и цветущего разнотравья, особенно тонко осязаемого в чистом морском воздухе. На мелких островках проплывающих мимо, задрав хвосты, хлопая ластами, млели от удовольствия пригретые сытые нерпы и морские зайцы.

Лёгкая волна, не нарушая зеркала водной поверхности моря, слегка покачивала буксир, вышедший из Кольского залива. Развернувшись влево, он продолжал свой путь.

– Вскоре покажется маяк Выев-Наволок, - вглядываясь в даль, сказал Володя Сергачёв.

– Поморы названия побережью давали хлёсткие. На входе в губу Ура какой-то еретик, хорошо пошалив, воскликнул «ура!» и в память о себе оставил названия двух островов: остров Шалим и остров Еретик, - подержал разговор Антон. – Вообще Ура губа рыбацкая, На острове Шалим расположен порт Владимир с рыбозаводом. В глубине губы на побережье обосновался довольно приличный для северных мест посёлок рыбаков Урагубский. А чего стоит название губы, облюбованной военморами – Урица!

Так за разговорами «ветер весело шумит, судно весело бежит мимо острова Буяна, к царству славного Салтана и желанная страна вот уж издали видна». Буксир, как и в сказке гениального А.С. Пушкина, повернул на входные Урагубские створы, мимо острова Шалим начал подходить к губе Урица.