Гардемарины, вперед! (1 и 2 части)
Шрифт:
Ее он узнал сразу… Она сидела перед горящим камином, головка ее над спинкой кресла изогнулась подобно экзотическому цветку.
Словно почувствовав Алешин взгляд, девушка повернула голову и, увидев прижатое к стеклу лицо, несколько секунд с удивлением его рассматривала, потом стремительно вскочила и выбежала из комнаты. Алексей и шагу не успел сделать, как она очутилась рядом.
— Молчи, — услышал он требовательный шепот. — Иди за мной. Не надо, чтобы тебя здесь видели.
Она толкнула низкую дверь и, уверенно держа Алешу за руку, повела его вниз по узким
— Вот мы и встретились опять, богомолка. Испугался?
— Нет, сударыня, — ответил Алеша тоже шепотом.
— Врешь. Зачем ты здесь?
— Мимо шел. Хотел попроситься на ночлег.
— Здесь мимо одни шпионы ходят? Женские тряпки сбросил?
— Это была шутка, сударыня. Я поспорил, что в женском платье во мне не узнают мужчину.
— Все врешь. Ты не мужчина, ты мальчик. Красивый мальчик… И я тебя давно жду, а если не тебя, то кого-нибудь вроде тебя. — Она тихонько засмеялась и прижалась к Алеше, щекоча ресницами его лоб.
Алешина рука покорно легла на ее талию, голова закружилась:
«Что вы, сударыня? Я, право…» Девушка вдруг зажала его рот нежной ладошкой и замерла, вслушиваясь.
— Калистрат, где она? — произнес знакомый голос, и молодой месяц исчез, закрытый чьей-то спиной: — Я не могу жить без нее, а она отказывает мне даже в уважении. Да, да, она меня не уважает, — грустно добавил де Брильи и запел:
У окна сидела принцесса-красавица,
Все по ней вздыхали, никто ей не нравился,
Смеялась принцесса над всеми вельможами,
Досталась принцесса бедному сапожнику…
— Как поет! — прошептала Анастасия восторженно. — Кто бы мог подумать, что он умеет так петь! Дверь в подвал внезапно отворилась.
— Там кто-то есть, ваше сиятельство, — крикнул сторож. Анастасия втолкнула Алексея в карету, прошептала на ухо:
«Жди меня здесь!»- и легко взбежала по ступенькам.
— Кошка кричала, как безумная. Я пошла в этот подвал, а там мыши пищат и темно…
— Звезда моя,- пылко воскликнул француз и тут же сник:- Прости меня, я пьян. О, эта проклятая русская водка!
— О чем ты пел, Сережа?
— Постель наша будет глубже океана глубокого, а в каждом углу расцветать будут ландыши. Так поют во Франции про любовь.
Де Брильи привалился к стенке, ноги его не держали.
— Пошли, ваше сиятельство…
Алеша дождался, когда голоса стихли, и вылез из кареты. Неожиданная встреча с красавицей возбудила его до чрезвычайности. Что за странные колдовские слова: «Я тебя давно жду…» Никто и никогда не говорил ему таких слов. Может, эти слова таят в себе опасность и ему лучше уйти? Уж не заперт ли он в этом подвале?
Он тихо поднялся по ступеням. Дверь открылась от легкого
А впрочем, какое ему дело до этой красоты? Не о ней он хочет думать. Надо расслабить мышцы, удобно положить щеку на ладонь, потом неторопливо рыться в памяти, вспоминая какую-нибудь из ночевок в лесу, костер, брошенный на лапник плащ, и тогда из темной глубины прошедшего, но такого недавнего и дорогого времени, выплывет лицо Софьи, и он услышит далекий зов: «Я жду…»
Уже кричали петухи и небо в амбразуре окна стало белесым, когда его бесцеремонно растолкали сильные руки Анастасии.
— Проснись, Алеша. Хватит спать!
— Откуда вы знаете, как меня зовут?- Остатки сна как рукой сняло.
— Я давно тебя знаю, да имя забыла. А ночью вспомнила. Скажи, курсант, согласен ты ради меня жизнью рисковать?
— Нет, — быстро сказал Алексей.
— Боишься?
— Я ничего не боюсь, сударыня. Но обстоятельства таковы, что именно сейчас мне очень нужно быть живым. Простите меня.
— Ты даже не спросишь, зачем ты мне нужен?
— Вы ошибаетесь, я вам не нужен.
— Вот как заговорил? А подарки любил получать? — Анастасия повысила голос, забыв о предосторожности. — Неужели тебе маменька больше меня нравилась, испорченный ты мальчишка?
— Я вас не понимаю… — голос Алеши дрогнул.
— Ты не знаешь, кто я? — удивленно спросила Анастасия.
— Фея, — пожал плечами Алеша, а сам с испугом всматривался в красавицу.
Анастасия посмотрела на него внимательно, пытаясь найти в бесхитростном его взгляде корыстные мысли или злой умысел, и вдруг расхохоталась.
— Знаешь, как мать тебя называла? Алеша-простодушный. Видно, ты такой и есть…
— Так вы?…
— Анастасия Ягужинская, любовницы твоей дочь…
Алеша совершенно смешался, впору голову от стыда под мышку сунуть.
— Вы ошибаетесь! Я никогда не был… поверьте,- и, стараясь обрести почву под ногам, спросил: — Что с Анной Гавриловной?
— Ничего не знаю. Сама бежала из-под стражи. А спаситель мой- кавалер де Брильи — волк в агничьей коже. Он везет в Париж бумаги заговорщиков.
Так вот зачем они встретились… Сейчас Анастасия Ягужинская потребует, чтоб он и дальше служил ее матери и еще каким-то грозным, неведомым силам. Алеше хотелось в ноги ей броситься:
«Отпусти! Мне Софью спасать надо!» Но ничего этого он не сказал вслух.
Анастасия, путаясь в мантилье, достала с груди плотный, перевязанный лентой пакет и протянула Алексею.
— Вот эти бумаги. Я их у де Брильи выкрала, а на их место положила другие листы — из сонника выдрала да теми же нитками и зашила. Я думаю, что эти бумаги похитили,- она склонилась к Алешиному уху,- у вице-канцлера, и их надо ему вернуть. Но помни- только самому Бестужеву, из рук в руки… Да, расскажи, как они к тебе попали, и он поможет моей матери.