Гарем-академия 3. Капитан

Мадоши Варвара

Глава 16. Конкурс капитанов

Даари ожидала, что битва под куполом башни Небесного порядка породит массу слухов и кривотолков. Как минимум, появление Дракона не пройдет незамеченным. И опять имя Даари будут трепать все кому не лень.

Несмотря на холодный ужас, который рождала в ней эта перспектива, Даари, как могла, старалась морально подготовиться, чтобы перенести все со стоицизмом, ибо заслужила. Однако, к ее удивлению, никаких серьезных последствий драка не имела — во всяком случае, сразу. Возможно, и вообще прошла незамеченной (то есть охранные системы Академии наверняка что-то да засекли, но, возможно, тем, кто

их контролировал, велели не расследовать этот случай слишком подробно).

Когда Даари, с трудом приходя в себя, отлеживалась в их с Тоннар комнате — Тоннар она сказала только то, что занятий с демоницей больше не будет — к ним заглянула сменившаяся с дежурства консьерж.

— Даари Сат? Вам звонили из ректората, передали, что вы в течение пяти дней должны разобрать завал под куполом Башни Небесного Порядка, и вас в связи с этим нужно пускать в общежитие на час позже.

При этом тетушка поглядывала с любопытством: мол, как так, за что это девятиранговую первокурсницу так странно не то наказали, не то поощрили возможностью возвращаться попозже? При этом ее любопытство казалось умеренным: известно ведь, что во время обучениям магам иногда выкатывают довольно странные задачи — а тут всего лишь хлам разобрать, что такого-то. В общем, складывалось ощущение, что про битву Дракона с демоницей и про то, что эта демоница частично оказалась легендарной Кеарой (Даари до сих пор не могла в это поверить, слишком уж неправдоподобно звучало), никто даже краем уха не слышал.

А что хлам обрушился в неформальной кладовке — ну так давно пора, удивительно, как эти горы мусора раньше не обвалились!

Поскольку служба безопасности быстренько опечтала помещение (Даари сама снимала эту печать), удивляться тому, сколько внутри фоновой магии, было некому.

Разбирать завалы было тяжело. Сперва еще ничего, а потом, пару дней спустя, когда у фоновой магии появилось время эволюционировать, начал ощущаться характерный сладковатый запах — и под горами мусора Даари кое-где стала встречать островки пульсирующей плоти. Она уже от них отвыкла, привыкать снова было неприятно. Причем этой гадости становилось все больше.

Даари удивилась: на чем она жиреет? Потом до нее дошло, что весь корпус был прямо-таки пропитан фоновой магией. Да, как таковых учебных аудиторий в башне Небесного порядка не осталось, но одна только охранно-наблюдательная система Академии отжирала кучу энергии — а следовательно, и давала большой фон. Остатки фоновой магии плавали по всему помещению, оседая где попало — и тут, под обломками, они попадали в питательную среду.

Поняв это, Даари поняла, что надо что-то делать: если еще немного промедлить, она столкнется с низкоранговыми тварями. То, что даже низкоранговые могут преподнести сюрпризы, она помнила по своей черноплюйке (вообще-то говоря, по воздействию яда тварь должна была считаться как минимум среднеранговой, но из-за медлительность и сравнительной неагрессивности — она не атаковала без провокации — ее рейтинг опасности считался не таким уж высоким).

А разобрать требовалось еще две трети чердака!

В общем, после этого Даари написала заявление с просьбой освободить ее от занятий на два дня «по семейным обстоятельствам». Заявление удовлетворили, и в очередной учебный день она вместо занятий, уставшая, невыспавшаяся и еле волочащая ноги, отправилась на чердак с твердым намерением закончить его полностью. Ну, или почти полностью: отдавая себе отчет, что за один день может не управиться, Даари поэтому специально написала заявление на два, да еще и сделала это в пятый

день недели, чтобы, если что, седьмой день-выходной тоже оказался страховочным.

К ее удивлению, у двери уже стояла Тоннар.

— Ага, — сказала она. — Вот ты где! А я тебя жду.

— Почему здесь? — устало спросила Даари.

С утра, когда она проснулась, Тоннар в комнате общаги не оказалось.

— Потому что дома ты от разговора уходишь, — Тоннар сложила руки на груди. — Ведешь себя как зомби, ночью плачешь в подушку... Думаешь, я не слышу?

Даари промолчала. Она действительно надеялась, что Тоннар не слышит ее всхлипываний: девочка спала крепко. По зрелому размышлению, глупая надежда: все-таки проницательность Тоннар не зря вошла в Академии в легенду.

— Ладно, — сказала Даари, привычно открывая печать службы безопасности ладонью, — поговорим тут.

— Вот и ладушки! — обрадовалась Тоннар. — Заодно помогу тебе разгрести.

В ответ на немое изумление Даари, она ответила:

— Слушай, ну мы союзники или нет? Думаешь, мне легко смотреть, как ты мучаешься?

— А вот тут я вам обеим отсоветую, — сказал спокойный холодноватый голос Гешвири.

Даари и Тоннар оглянулись: дочь Утреннего Лотоса стояла на верхней площадке лестницы, скептически на них поглядывая.

— Что именно отсоветуешь? — ощетинилась Тоннар.

Даари ничего не сказала, но почувствовала обиду, даже злость: в отличие от Тоннар, Гешвири даже не сделала попытки расспросить Даари, что это с ней происходит, ни единого вопроса не задала! И вообще вела себя так, как будто ничего не случилось. Впрочем, и поводов общаться между ними осталось мало: игру на заочный конкурс они благополучно сдали. Оставался только капитанский конкурс, к которому Гешвири подчеркнуто не проявляла никакого интереса.

Гешвири вздохнула.

— Я думала, это не нуждается в объяснениях... Все забываю, что вы не моего круга. Для любого из нас совершенно очевидно, почему никто не должен сейчас помогать Даари.

— Приму это за комплимент, — ядовито бросила Тоннар. — За что и не люблю аристократов: вы друг другу не помогаете, а только готовы поглубже закопать, если что-то случилось!

Даари посмотрела на Тоннар с изумлением: не она ли начинала их с Даари сотрудничество с честного заявления, что ей, мол, на Даари плевать и она собирается просто ее использовать, лишь бы громче заявить о себе и своих возможностях в Академической среде?

Однако не похоже было, что Тоннар сейчас лукавила: она даже слегка покраснела от гнева. На бледной, как у многих южан, коже это было особенно заметно. И тут до Даари вдруг дошло как-то разом то, что она четко сформулировала в словах только много позднее: Тоннар все-таки очень юна. Да, она много и разумно рассуждала о том, что в Академии каждый сам за себя, даже серьезно (вроде бы) говорила о том, что Вейкатшу можно и убить, если Даари найдет способ... Но все это было для нее игрой. Понарошку. Как и для Тарика. Тот тоже строил свою «империю запрещенных веществ», считая все это таким упражнением для ума и способом поднять неплохие деньги на пустом месте; что его всерьез настигнут последствия, он не предполагал. Даари не зря сразу же подумала, что Тоннар похожа на ее младшего брата. Четырнадцатилетняя адептка могла сколько угодно транслировать цинизм и законы джунглей — но именно потому, что для нее это оставалось абстракцией. Когда она столкнулась с тем, что небезразличному для нее человеку (Даари) приходится испытывать реальные неудобства, она столкнулась и с весьма реальными угрызениями совести.