Гарем для дракона
Шрифт:
Пролистав весь материал, я вернула дело следователю.
– Значит, так ничего конкретного раскопать и не удалось?
Он пожал плечами:
– Не удалось. Опросили весь состав… то есть, это… всех сотрудников, которые работают в фитнес-клубе, но это, к сожалению, ничего не дало: никто не видел, как Кирсанов покидал клуб.
– А камера? – спросила я. – Там же есть камера над входом.
– Камера, как оказалось, не работает.
– И давно?
– Что «давно»? – не понял следователь.
– Давно она не работает?
– А это нам зачем?
Я внимательно посмотрела в карие глаза старшего
– По-вашему, это не имеет значения? Камера есть, но она не работает! А она вообще когда-нибудь работала? Если никогда, если ее повесили, так сказать, для успокоения совести, для проформы – это одно. Если она перестала работать за три месяца до исчезновения парня – это другое, а если сломалась именно в тот злосчастный день либо накануне – тогда это…
– А-а-а… Я понял: если сломалась именно в тот день, так, значит, ее сломали нарочно!
Я посмотрела на Евгения и усмехнулась про себя. Потрясающие логические способности!
– Значит, к похищению готовились, – уточнила я. – Значит, не хотели, чтобы камера запечатлела момент похищения, и никак иначе!
– Завтра же выясним насчет камеры, – пообещал старший лейтенант.
– А в каком направлении вы работаете сейчас? Есть у вас рабочая версия?
– Наша рабочая версия – бывший одноклассник Кирсанова Вася Гоґлов по кличке Голяк. Сразу же после школы он подался в криминал, сидел пару раз за разбой, но несколько месяцев назад освободился…
– И что? – не поняла я.
– Мы считаем, Кирсанов подался в банду Голова.
Я не поверила своим ушам.
– Массажист – в разбойную банду?! Зачем?
– Как зачем? Разбойничать, естественно!
Я еще раз не поверила своим ушам.
– Вообще-то у него неплохая зарплата, – напомнила я следователю, – к тому же он законопослушный гражданин: собирался жениться, у него и невеста есть. Я знаю, что они даже заявление в загс подали. Если человек готовился к разбойной жизни, зачем ему заявление в загс подавать? Зачем покупать костюм, а невесте платье и фату? Записался бы себе в банду, если так приспичило, да и отправился грабить, прихватив с собой мобильник и ключи от квартиры. Но нет, все это он оставил на своем рабочем месте. Да и зачем было тратиться на ненужные теперь шмотки?
– Зачем? Чтобы отвлечь внимание. Чтобы никто не подумал, что он теперь бандит.
– А что, все бандиты сейчас так делают? Это веяние моды или такой обряд посвящения в гопники?
Евгений поморщился:
– Я знаю, это выглядит нелепо, но у нас есть сведения, что его видели с этим самым Голяком.
– А вы знаете, меня тоже недавно видели в компании одного известного маньяка! – съязвила я. – Да. Я помогала его задерживать. Но ведь нас видели рядом! Может, арестуете меня за то, что я была его соучастником?
Старший лейтенант отмахнулся:
– Мне сейчас не до шуток. При чем здесь вы? А пропавшего действительно видели в компании Голяка. Что делал порядочный гражданин с этим отморозком?
– А Голяк отморозок?
– Он бандит, и этим все сказано. Он сидел по сто одиннадцатой и сто шестьдесят первой.
– Так что, вы Кирсанова теперь и искать не будете?
– Будем. В банде Голяка.
Мне все было понятно. Я встала.
– Адресок этого отморозка не подкинете?
– Рабочая,
– Спасибо за информацию.
Я направилась к выходу.
– Только предупреждаю: будьте с ним очень осторожны: все-таки преступник, – бросил мне на прощание Евгений.
– Я всегда осторожна. До свидания.
Прямо из отделения полиции я направилась по адресу отморозка и бандита Голяка. Разыскать его было нетрудно: в доме, где он проживал, соседи охотно сообщили мне, что «этот уголовник» проводит свой досуг в ближайшем баре, там у него есть и дружки, «очень подозрительные типы». Я тут же направилась в это пристанище уголовников и подозрительных типов.
Бар располагался в подвале старой девятиэтажки. Крутые ступени, ведущие вниз, к тяжелой деревянной двери, украшенной коваными узорами, сразу за дверью – тесное помещение с низким потолком, стилизованное под таверну: черные деревянные столы и скамьи, такая же барная стойка, светильники под старину.
За одним таким столом сидели четверо молодых людей не особо опрятного вида. Вернее, неопрятными были только трое, четвертый хоть и выглядел странно, но одежда его была более или менее приличной. Почему-то я сразу решила, что это и есть Голяк. При моем появлении все четверо повернули головы и неодобрительно уставились на меня, и я смогла рассмотреть преступного элемента по кличке Голяк. Он выглядел на все тридцать с лишком, как видно, зона сделала свое дело. Коротко стриженные «ежиком» волосы неопределенного цвета, маленькие желтые с прищуром глазки, нос картошкой и торчащие в разные стороны уши – таков был портрет бандита и отморозка Васи Голова. Вся компания тянула пиво, которого было предостаточно на их столе, в отличие от скромной закуски.
Я решительно направилась к ним, на ходу придумывая, как буду вести беседу с этим отморозком. Я подошла к Васе, пристально посмотрела в его лопоухую физиономию и напрямую спросила:
– Ты Голяк?
От моей наглости опешили все, включая бармена за барной стойкой. Вся шлеп-компания уставилась на меня, как на конченую идиотку, которой почему-то надоело жить. Первым вышел из ступора Вася, он скривил свой большой рот и, непристойно выругавшись, выдал:
– Ну, ты, телка! Ты, в натуре, кто такая? Ты по какому праву, блин, задаешь порядочным людяґм такие вопросы?
Я пропустила мимо ушей весь его блатной монолог, для меня главным было одно: это он. Я сделала вид, что сильно озабочена какой-то проблемой, и сказала, понизив голос:
– Перетереть надо.
– Чего-о?
– Я говорю, перетереть кое-что надо, и желательно наедине.
Голяк криво усмехнулся, его дружки начали что-то вякать насчет моей наглости, за которую «недолго и поплатиться».
– А ты, ваще, кто? – спросил Голяк.
– Скажем так: я от Паши Меченого.
За столом сразу воцарилась тишина. Вор-рецидивист Паша Меченый был не то чтобы коронованным авторитетом, но свой вес в криминальном мире нашего города имел. Я много слышала о нем от своих друзей-полицейских и даже пару раз имела счастье лицезреть этого урку, так что сейчас говорила о нем смело. Услышав имя Паши, Голяк и его дружки разом посерьезнели. Через пару секунд Вася сделал знак головой, и его собутыльники, нехотя поднявшись, вышли «покурить» за дверь бара.