Гарем на шагоходе. Том 3
Шрифт:
Спирт в кровь потихоньку брал свое, но пока Мтопьянь еще соображал.
Или думал, что соображает.
Водил он в нетрезвом виде всегда. Сколько себя помнит.
Еще даже вольником не стал, а уже с бутылкой не расставался, как и со стальным конем.
Давным-давно, в прошлой жизни, он был полицейским. Такое браткам не расскажешь, нет. Для всех он на СТОшке работал.
Тогда еще пивное брюшко у него не отросло, но уже наметилось. Врубив мигалку, он гнал на служебном мотоцикле
Вот, значит, остановит такого нарушителя и велит:
— Дохните в трубочку… Так-с, выпивали?
— Товарищ сержант, да вы же сами в говно!
— Разговорчики! Штраф давай, и разойдемся без протокола!
Короче, начальству его подход к делу не понравился. Поперли его со службы.
Жену с дитем бросил да свалил куда подальше. Переехал в Лиходар.
С горюшка бухал с одним вольником в баре. Резались в карты. Продул, решил, что тот жульничал. Захотел восстановить справедливость и угнал его байк. Служебный-то отняли, а душа просила скорости!
Завязалась погоня. Он ушел, думал, оторвался. Расслабился. Проехав пару километров, братки обнаружили его мертвецки пьяным. Валялся возле байка и храпел.
Разбудили пинками по ребрам. Но это они зря. Силушки-то в нем всегда хватало. Всех уделал, зауважали.
Вот, сразу и погоняло прилипло.
С тех пор он Мотопьянь.
Джунгли прорезал крик — кто-то умирал, а кто-то обедал. Кроны перешептывались от ветерка. Но духоты он не разгонял.
Мотопьянь почесал между ног. Все хозяйство перепрело, сил нет!
В голову лезли мысли про девочку-цветочек, которую он так и не трахнул. Куда она унеслась? Хотя ясно же — помогать этому проклятому капитану! Еще и удобрений нажралась. Была у него подружка-мутантка — еще в прошлой жизни, до вольников. Та могла любую дрянь жрать, хоть сухой цемент. И ничего с ней плохого не делалось, только хорошела. Ну и того… кирпичами…
А вот как сказались удобрения на растении… Может, она разрослась? Вроде ж говорили, что эта девка с лианами такой хрупкой и красивенькой только недавно стала. Может, снова «набрала вес»?
А как у нее росточки по сисечкам извивались…
На этой мысли Мотопьянь не заметил, как переехал слишком жесткий и крупный сук. Тот сухо хрустнул под колесами, мотоцикл повело — и как же неудачно рядом оказался относ!
— А-а-а!!! — кричал главарь вольников, пока его байк скакал на кочках и несся вниз.
Ему лишь чудом удалось не свалиться.
Зато в остальном не повезло — в низине раскинулось болото.
Со стороны могло показаться, что все нормально. Зеленая трава и мох — ничего страшного.
Но переднее колесо с размаху вписалось в вязкую жижу.
Грязь
— Твою мать! Зараза! Сволочь! — вопил Мотопьянь.
Ему пришлось быстро взобраться на сидение байка, чего он давно не делал — комплекция не позволяла. Мотоцикл погружался все глубже, трясина засасывала. С сидения вольник успел перепрыгнуть на сухую часть склона.
«Чуть не помер! — подумал он. — Проклятая вампирша за все заплатит! Я ей клыки-то повыдираю! И сосать она будет не кровь!»
Мотопьянь проклинал все на свете, а потом еще с минуту тоскливо смотрел, как скрывается под слоем грязи руль его байка — любимого и дорогого, как ни одна баба на свете.
Вот он совсем скрылся — только хлюпнуло.
Шлем он снял, по лицу стекал пот — да и под курткой тоже. Не лучший прикид для такой духоты. Еще и сушняк, а во фляжке почти не осталось пойла.
Остатки здравого смысла подсказывали, что нужно двигаться дальше.
Мотопьянь попытался подняться вверх по склону, но тот оказался слишком крутым.
Байкер карабкался, хватаясь за выпирающие корни и кусты. Но вот один такой кустик выдрался из почвы, и Мотопьянь кубарем покатился вниз.
Полежал немного, оттышался.
Отлично. Придется ему пробираться через болото.
Заломав чахлое деревце, сделал себе шест. Стал тыкать в трясину, через некоторое время обнаружил участок с плотной почвой и ступил на него. Так и побрел через заболоченный лес — осторожно проверяя дорогу.
Над поверхностью клубились испарения. Мотопьянь не мог понять, то ли это растения источают, то ли перегной. Но дышать этим смрадом не нравилось.
Периодически он делал неверный шаг — и тот отдавался гулким хлюпанием. Болотная жижа цеплялась за обувь. Зловонное, отвратительное место. Жопа мира.
И он попал в самое очко.
Мотопьянь старался гнать лишние мысли, сосредоточившись на поиске безопасного пути.
Впереди из трясины торчали коряги. Периодически ухали птицы, вопили звери. А уж сколько гнуса вокруг кружило! Комары и мошкара просто живьем байкера жрали!
— Проклятые кровопийцы! — бурчал он себе под нос. — Будто мне Кармиллы мало!
Трясина закончилась, воды становилось больше, а грязи — меньше. Но двигаться от этого легче не стало. Перебираясь с кочки на кочку, Мотопьянь сильно промок. Местами приходилось брести по грудь в воде, и сохранялся риск, что под низом окажется вязкая, илистая, торфяная дрянь, которая засосет байкера или хотя бы его обувь.
Но все сложилось не совсем так.
Вольник буквально кожей ощутил движение за спиной.
Обернувшись, он заметил только пузырьки в воде — они тревожили ряску.