Гарем. История, традиции, тайны
Шрифт:
В 1877 году в «Журнале Королевского азиатского общества» была опубликована авторитетная статья Картера Стента, посвященная ритуалу посещения спальни повелителя его наложницей. В конкретных деталях он совпадает с турецким. Когда китайский император пожелает присутствия у себя в спальне какой-то женщины, он дает дежурящему у дверей евнуху табличку с ее именем. Тот извещает об этом даму, и евнухи приносят наложницу в опочивальню повелителя. Женщина не должна делать это как обычно, то есть ложиться в постель со стороны изголовья или сбоку, — придворный этикет требует, чтобы она делала это со стороны ног и постепенно «подползала» к телу высокородного любовника. За дверями дежурили два евнуха, до рассвета они будили наложницу и относили назад в ее, покои. Факт посещения женщиной императора вносился в специальную книгу, где указывались имя дамы и дата визита. Император подписывал документ, и если у женщины рождался ребенок, то данная запись становилась подтверждением его законного происхождения.
Что касается другого обычая — выбирать наложницу, бросив ей
В первую очередь следует помнить, что в Турции мендил, яглык, или платок, играл уникальную роль — он был знаком милости. Все, а не только султан, прикрывали платком любой подарок, вручаемый одним человеком другому. Естественно, появление конвертов и картонных коробок способствовало тому, что при султанах более поздних периодов эта традиция отмерла, но прежде любое важное письмо, деньги, ювелирные украшения и даже подарки в виде фруктов, сладостей и предметов одежды заворачивали в вышитый платок. Чем богаче был платок, тем большее расположение выказывал даритель. Поэтому очень возможно, если не сказать вероятно, что милость повелителя при выборе женщины могла выражаться в том, что он бросал ей платок.
Более того, как мы вскоре увидим, О. Бон, на чье свидетельство можно полагаться, однозначно сообщает, что перед уходом в свои покои султан бросает платок той, кого он хочет видеть. [45] В определенных ситуациях слова не нужны и даже излишни, поэтому при дворе, изобилующем многочисленными традициями и церемониями, такой обычай вполне мог существовать. В некоторой степени он перекликается с западной традицией бросать перчатку сопернику при вызове его на бой, хотя, конечно, это более серьезное дело.
45
В XVIII веке Флаше писал о том, что таким же образом султан Махмуд I выбирал понравившуюся ему девушку в саду тюльпанов. (Примеч. авт.)
Для того чтобы сделать визит женщины тайным, принимались все возможные меры. Ни одна из остальных женщин не должна была узнать вообще о том, на кого пал выбор султана, если только избранница не станет кадиной и не получит собственный штат слуг. Евнуха, охраняющего опочивальню султана, извещают о планируемом визите, а гаремная привратница проводит все необходимые приготовления. Между комнатами девушки и султана закрываются все окна и двери, никому не позволяется выходить, и везде стоит тишина. Несмотря на то что султан почти всегда принимает женщину в своих покоях в гареме, иногда он удостоивает чести посетить даму в ее апартаментах. В этом случае его провожает туда один из черных евнухов, и дама со своими рабынями принимают султана с глубочайшим почтением. Утром он или она возвращаются в свои покои так же тихо и скрытно, как они пришли туда. Рассказывая об этом в начале XVII века, Бон пишет: «…если ему нужна одна из них для того, чтобы она доставила ему удовольствие, или же он хочет понаблюдать за ними во время игр, послушать их пение и игру на музыкальных инструментах, он извещает о своем желании старшую кадину, которая немедленно посылает за самыми красивыми, с ее точки зрения, девушками и выстраивает их в длинный ряд в комнате. Затем она приглашает султана, он один или два раза проходит перед ними и останавливает взор на понравившейся. Бросив один из платков той, с кем он хочет провести ночь (она его сразу же подхватывает), он покидает помещение. Девушка, которой повезло, украшает себя с помощью косметики, потом ее наставляет и орошает духами кадина. Она проводит ночь с султаном в королевской опочивальне на женской половине, эта комната всегда готова для таких случаев. Всю ночь по приказу кадины в комнате посменно по два-три часа дежурили старухи мавританки. В спальне постоянно горели два светильника: один у двери, где несла дежурство одна женщина, другой — в ногах постели, где была вторая. Женщины бесшумно менялись местами, ничем не нарушая сон правителя. Встав утром, султан полностью (переодевался и оставлял наложнице старую одежду со всеми находившимися в кошельках деньгами. Возвратившись в свои покои, он посылал ей подарки: одежду, драгоценности и деньги — в зависимости от того, какое удовольствие она ему доставила. Так он поступал и со всеми другими женщинами; с теми, к кому он благоволил больше, он был щедрее. Та, которой удавалось забеременеть, сразу же получала имя кассачи-султан, то есть королева-султанша, а если у нее рождался сын, устраивали большой праздник.
Этой королеве-султанше сразу же дают собственные великолепные покои со всем необходимым, султан назначает ей большое жалованье, которое она может тратить по своему усмотрению, и весь Сераль признает ее статус, выражая ей почет и уважение. Остальных женщин, предававшихся любовным утехам с султаном, даже если у них будут дети, называют не королевами, а просто султаншами; титул королевы получает только одна, являющаяся матерью наследника трона. Эти султанши, разделявшие ложе с правителем, сразу же поднимаются на более высокую ступень в гареме, им предоставляют собственные покои и слуг, а также дают на расходы столько асперов в день, сколько им нужно на самые красивые наряды, становящиеся предметом зависти других обитательниц гарема.
Все эти султанши беспрестанно интригуют друг против друга и проявляют
Здесь Бон говорит только о женщинах старшего возраста, с опытом, о тех, которые в пору их юности ни разу не привлекли внимание султана. А что происходило с девушкой, которую однажды отправили к султану и которую он не захотел увидеть? Несчастную помыли, надушили и повели как ягненка на заклание, а тут султан передумал, забыл о ней или же на самом деле вообще не собирался проявлять к ней никакого интереса. Ее сразу же лишали пышных нарядов, отбирали недавно назначенных для нее рабов, и она вновь возвращалась к прежней жизни.
Помимо распорядительниц, учениц, помощниц и ка-дин, в гареме было огромное число женщин-служанок, выполнявших черную работу. Самую грязную работу — мытье полов, коридоров, стен — выполняли негритянки, к более легкой относились ремонт и уход за диванными подушками, чистка и подготовка жаровен, уход за молельными ковриками в мечети, помощь в подготовке шербетов, плова и т. п. В отдельных случаях девушка могла проявить талант в какой-то области, и тогда это было ее шансом получить более легкое и приятное занятие. Каждая училась готовить и, если представлялась возможность, гордилась тем, что смогла порадовать султана каким-нибудь необычным сладким блюдом или приготовить сочное жаркое.
Как мы узнали из предыдущей главы, в селямлике имелся большой зал Приемов султана (см. план, поз. 77), куда правитель для развлечения иногда приглашал обитательниц гарема. В такие дни там мог собираться весь гарем, наслаждаясь музыкой, танцами, и представлениями мимов. Красота множества женщин, их шелковые и атласные наряды, всевозможные ювелирные украшения, богатая мебель, яркое освещение, молчаливые ряды черных евнухов и, наконец, сам султан, сидящий на троне в алом отороченном соболями кафтане, с кинжалом, усыпанным бриллиантами, и белым эгретом, закрепленным на тюрбане брошью с алмазами и рубинами, стоящий рядом с ним кальян, тоже весь в драгоценных камнях, исходящее от небольших жаровен благовоние и аромат кофе — все это, наверное, было удивительным зрелищем и вполне могло соперничать с самыми невероятными выдумками, описанными на страницах «Тысячи и одной ночи», рассказывающей о временах, когда слава Гаруна аль-Рашида находилась в зените. Участвовавшие в представлении танцовщицы, мимы и музыканты оркестра проходили тщательный отбор и подготовку. Иногда для разнообразия приглашались исполнители танцев со стороны, их выступления принимали с огромным энтузиазмом. По сообщениям нескольких авторов, танцы по своему характеру были весьма нескромными, и можно предположить, что большое место отводилось танцу живота и другим двусмысленным телодвижениям. Большой популярностью у обитательниц гарема пользовался театр теней — подобный тому, каким удивляет Монмартр неискушенных туристов. В правление Селима III одному французскому танцовщику и нескольким музыкантам позволили побывать в каком-то здании, относящемся к гарему, но находящемся за его пределами. Там в присутствии евнухов они давали уроки девушкам, отобранным для участия в следующем представлении. Обычно это были те, кто еще не принял магометанство, потому что ислам не слишком одобрительно относится к подобным занятиям.
За исключением таких редких развлечений, как эти, да еще немногочисленных прогулок вверх по Босфору, жизнь в гареме, судя по всему, была очень скучной.
Я уже рассказывал, как девушка могла «совершенствоваться» и что всегда был шанс, что ее заметит султан или даже что ее выдадут замуж за пределы Сераля.
Бывшие кадины покойных султанов переезжали в Старый Сераль и там иногда выходили замуж, порывая, наконец, с дворцами султана. Лучший пример ос- вобождения «отставной» кадины — это история женщины, получившей нелестное прозвище Султанша-развратница из-за того образа жизни, который она вела, а также благодаря своему занятию. Сначала она была одной из кадин Ибрагима, потом ее отправили в старый дворец и там выдали замуж за пашу. После его смерти она могла жить где захочет. Будучи, благодаря многолетней практике в гареме Ибрагима, большим специалистом в искусстве соблазнения и порока, она сожалела, что ее знания пропадают втуне. Кроме того, ей, женщине в возрасте, было просто скучно. Поэтому она стала самой востребованной и дорогой сводницей Константинополя. Она покупала юных девушек, учила их хорошо петь, танцевать и обольщать мужчин, а затем на время отдавала богатым пашам и знатным молодым людям. В книге «История Османской империи, 1623–1677» сэр Пол Рико рассказывает о том, что она отказала султану Мухаммеду IV, желавшему взять одну из ее девушек, и поэтому стала причиной смерти капитана-боснийца, сделавшего эту девушку любовницей. Доктор Джон Ковел в своем дневнике излагает другую, менее достоверную версию событий.