Гарнизон не сдается в аренду
Шрифт:
— Она в надежных руках, — сказал Гранцов. — Ты успокоился?
— О да, я совершенно спокоен.
— Твоя задача — следить за эфиром. Ничего не выключай. Пусть все их переговоры записываются. Внимательно слушай каждое слово. Что можешь, запиши на бумаге, на технику никогда нельзя надеяться. Особое внимание вирусам.
— Зачем? Мне-то зачем все это?
— Так надо, — сказал Гранцов.
На самом деле так было надо только для того, чтобы Гошка не впал в истерику. Самое бессмысленное занятие лучше, чем
Гранцов воспользовался подкопом, чтобы выбраться за проволоку, не побеспокоив охрану. Аккуратно уложив фанерку поверх ямы и присыпав ее листьями, он подумал: «А дорожка-то уже натоптана».
Пробираясь по ночному лесу, он дошел до рельсов. Тут ему пришлось спрятаться под кустами, пропуская охранников, которые возвращались от могильника. Они шли молча, и только рация вдруг зашипела и что-то спросила раздраженно. «Все в порядке, — ответил охранник, — докатили до упора. Нет, больше ничего не нашли. Да какие там гильзы, не было таких указаний…» Он еще что-то говорил, но Гранцову уже было не разобрать.
Охранник соврал. Они не докатили вагонетку до упора, а бросили на полпути.
Вагонетка представляла собой платформу на колесах, к которой крепился специальный механизм с контейнером. Когда вагонетка подкатывалась к упору, механизм срабатывал, и контейнер переворачивался. И если бы охранники не поленились, то тела коменданта и управляющего уже покоились бы в шахте поверх обломков крылатых ракет с антирадарным покрытием.
Но вагонетка осталась стоять на рельсах посреди леса, не докатившись до могильника. И Гранцов зажал нос и склонился над убитыми, освещая фонариком их лица под коркой запекшейся крови и горестно приговаривая: «Вот тебе и Таиланд, вот тебе и Панама…»
Когда предводительница сказала, что комендант базы отдыхает в Таиланде, Гранцов ей не поверил. Комендант не для того всю жизнь воровал стройматериалы по кирпичику, чтобы тащиться на край света для отдыха. Казенные кирпичики сложились в домик, расположенный в курортном пригороде. Сад, огород, гараж, застекленная веранда. Даже поляк-управляющий, повидавший все райские уголки мира, любил иногда провести белую ночь на той веранде, с неисчерпаемым холодильником и роскошным бильярдным столом фирмы «Даймонд».
Они лежали «валетом», оба с поднятыми руками, словно в последний миг пытались прикрыть голову. Видимо, их заставили улечься в контейнер и потом застрелили. И наверно, убийца собирался сбросить тела в шахту, но не умел обращаться с механизмом.
Вадим Гранцов вернулся в бункер и, не обращая внимания на выжидающий взгляд Добросклонова, раскрыл свой блокнот и зачеркнул еще два кружка.
— Ну, ты и педант, — не выдержал Гошка.
— Как дела? Что в эфире?
— Вирусы не появлялись. В Багдаде все спокойно. Не считая одного бдительного идиота. Его отговаривают, а он не унимается. Вот опять,
— Пятьдесят Первый — Сто Седьмому. Как дела?…Я Сто Седьмой, продолжаю наблюдение. Вроде все тихо… Полста Первый, ты меня демаскируешь, я пока рацию вырубаю, потом поговорим…
— Этот «Сто Седьмой» все возится где-то у бункера. Ты с ним не встретился?
— Придется встретиться.
Гранцов поднялся к вентиляционной решетке.
Он свистнул, и из-за брезента послышался ответный свист.
— Что, не спится, господин полковник?
— Заснешь тут с вами… Слышал про тележку с мертвецами?
— Да.
— Наши думают, что твоя команда в полном составе ушла на лодках. Теперь посвободнее будем дышать. Почему? Потому что завтра с утра начнется. Пойдет процесс. Гаврики начнут возрождаться на глазах. Про убитых знаешь что-нибудь?
— Да. Потом расскажу.
— Между прочим, народ тут на уборке территории нашел кое-что, — помолчав, добавил из-за решетки Сто Седьмой. — Пули автоматные. Калибр «пять сорок пять». Я им объяснил, что это от мелкашки. Чтобы лишнего не подумали.
— Это правильно, — сказал Гранцов. — Дочке что передать?
— Пока ничего. Тебе что-нибудь нужно?
— Спасибо, полковник, у меня все есть.
Добросклонов лежал лицом к стенке, притворяясь спящим. Равномерное посапывание, однако, прекратилось, как только Гранцов плеснул коньяк в два граненых стакана.
— Выпьешь?
— Вот еще, на ночь глядя, — проворчал Гошка, но стакан взял. — За что пьем?
— За упокой, наверно, — Гранцов пожал плечами, — считай, что это поминки.
— Кошмар, — сказал Гошка. — Я же, можно сказать, только что с ними говорил… И вот… Но за что? Кому они мешали?
— Это уже неважно, — сказал Гранцов. — Они уже никому не мешают, для них все кончилось.
— А для нас?
— Лично для меня все кончилось уже давно, — сказал Гранцов и, пригубив, отставил стакан. Поминки при сухом законе получаются до обидного короткими. — Жалко других. Если бы все упиралось только в меня… Да я бы спокойно вышел им навстречу, стреляйте, гады, только не трогайте других!
— Типичная мания величия, — сказал Добросклонов.
Вадим подвинул к себе громоздкий телефонный аппарат и набрал номер Железняка. Несмотря на ночь, участковый поднял трубку сразу, словно и не спал.
— У нас еще два трупа, — сказал Гранцов. — Нашел в контейнере. Из той же серии, пятничные. Можешь организовать следственную группу поскорее?
Железняк обматерил его шепотом, из чего Вадим сделал вывод, что звонок застал его все-таки в постели.
— Короче, завтра уже обещала подтянуться команда из Центрального, — отведя душу, продолжил участковый. — Приеду с ними. Сегодня не могу. Смотри, чтоб там место происшествия не затоптали.