Гарнизон
Шрифт:
Теркильсен подошел к креслу, поднял шубу и накинул на плечи. Повернулся к слуге и невесело улыбнулся стеклянному взгляду ветерана.
— Видно, пришло время отпустить тех, кто оказался связан со мной.
Бент вытащил из кармана маленький четырехзарядный револьвер. Безотказное оружие на самый крайний случай. Бьющее не далее пяти — шести метров, но на этом расстоянии убойное, словно гнев Бога — Императора.
— Я отпускаю тебя, — сказал Теркильсен и выстрелил точно меж линз. Слуга умер мгновенно, точнее прекратил существование, в котором причудливо сплелись бытие машины и человека. Звук
— Перед тобой откроется долгий, тяжелый путь, страшный путь, — тихо вымолвил Бент, обращаясь к безмолвной пустоте. — Но я верю, ты пройдешь его до конца. Ты сможешь то, что оказалось не по силам мне. Жаль, что я этого не увижу… Но так лучше. Наследник погибшего губернатора сможет чего-то добиться. Сын бежавшего еретика — никогда.
Тихо треснул топливный брикет, развалившийся на несколько тлеющих углей. Металл печки покраснел, раскаленный жарким пламенем горючего сланца, но Теркильсена все равно морозило.
— Я отпущу тебя, сын мой. Скоро я освобожу тебя от себя. Скоро…
Глава 28
День пятидесятый
— Не к добру это все, — Иркумов ощутимо нервничал, и было от чего.
— Посмотрим, — неопределенно произнес Хаукон. — Насколько я знаю орков…
Он не договорил, однако в словах комиссара не чувствовалось обреченности и ожидания бури, так что Иркумов немного воспрянул духом.
Фаций Лино сотворил подлинное чудо, в коем сплавились воедино истовая вера и личное мужество. Сил священника не хватило на экзорцизм всего ангара, но пять Химер и три Леман Расса оказались пригодными для использования. Относительно, конечно, поскольку хотя теперь можно было прикасаться к броне без риска сжечь руку, мрачная аура, окружавшая оскверненные некогда машины, полностью не исчезла.
Помолившись Богу — Императору, прочитав сто раз Литанию Очищения и Защиты, Иркумов приступил к натурным испытаниям. Кое-как заведя один из Леманов, танкист использовал его в качестве тягача и с помощью комиссара начал вытаскивать очищенные машины из ангара, одну за другой, на прочных цепях.
Семь бронированных монстров выстроились в линию у крайнего северного угла базы, на заброшенной взлетной полосе, ныне пересеченной ледяным валом и рядами колючей проволоки. Теперь у Волта появилась своя броня. Впрочем, оставалось неясным — кого же сажать за рычаги. Управлять достаточно сложной техникой могли многие солдаты — все-таки Ахерон был хоть и малым, но достаточно высокотехнологичным миром. Однако между "управлять" и хотя бы "грамотно маневрировать" имелась некоторая, весьма существенная разница.
Впрочем, как выразился комиссар, это были уже "тактические, решаемые проблемы". С машин было давным — давно демонтировано все вооружение, но самодельные огнеметы и огнестрельное оружие обещали решить проблему хотя бы частично. В целом можно сказать, что Волт впал в сложную смесь боязливого ожидания и осторожного энтузиазма. В иные времена сам по себе факт экзорцизма хаотической техники мог бы взорвать гарнизон изнутри волной фанатичного неприятия. Но после всего происшедшего люди ко многому стали относиться несколько иначе.
Пришло время выполнить
— Ох, не к добру это, — Иркумов опять впал в скептицизм. Тамас только дернул серой, ввалившейся от хронического недосыпа щекой, на которой снова проступила щетина.
"Подарочный" Леман выкатили через восточные ворота, на трассу, что вела к Танбранду. Четыре башенных лазканона крестили стальную громадину зелеными лучами прицелов. Даже без оружия, с пустыми спонсонами Леман производил впечатление тревожно спящего чудовища, близкого скорее к миру насекомых. Тому способствовала раскраска культистов, которую не стали выводить, рассудив, что пусть орки сами разбираются со своим добром. Потеки красной краски и старых кровавых следов на сером больше всего напоминали окрас надкрыльев огромного жука.
С десяток "приемщиков" — гретчинов лазили по "насекомьей" туше, стуча, гремя и громко переговариваясь на своем пискляво — гремящем наречии. Готал сидел на башне, свесив короткие толстые ноги над пустой маской главного орудия, и болтал ими, как зеленый карапуз — переросток, время от времени что-то коротко приказывая.
— Надо было хотя бы на ход проверить, — опять забеспокоился Иркумов.
— Это же мехбосс, — отмахнулся комиссар. — Для него нет проблемы "что сделать", есть только "из чего сделать". Была бы сама броневая коробка, остальное приложится. Даже если там совсем двигателя нет, Готал его соберет из шестеренок и проволоки, замажет клеем из вареных костей и поедет с дымом и огоньком.
Перекрикивания зеленых стали громче и выразительнее. Иркумов держался заведомо увереннее, чем ранее Холанн в сходной ситуации, но все же и стойкому танкисту без прикрытия толстой брони было очень неуютно. Неожиданно Готал широким прыжком махнул с башни прямо на землю. Он приземлился с таким грохотом, словно рядом пальнули из не очень крупного миномета. Снег и мелкая земляная крошка полетели в разные стороны серо — коричневым фонтаном. Комиссар отметил, что вождь банды присвоил ножи поверженного Сникрота, повесив их так же — крест — накрест — на ранец. Невысокий, но квадратно — широкий Готал с торчащими из-за плеч железками отчасти походил на самоходный противотанковый "еж" из рельсовой арматуры. Щелкая ковшеобразной челюстью мехбосс быстро направился к людям.
— По — моему, сейчас нам будут предъявлять рекламации, — мрачно предположил Иркумов.
Не доходя пары шагов до людей, Готал остановился, поскреб обрезанными когтями болотно — зеленый подбородок и шею — точнее некое условное место "между головой и торсом".
— Ну че… — пропыхтел орк, лязгнув клыками.
Иркумов стиснул кулаки, приготовившись выхватить оружие из кобуры на поясе, за спиной. Даже внешне невозмутимый Тамас чуть подобрался и склонил голову, глядя на зеленого исподлобья.