Гарнизон
Шрифт:
И понял, что имел в виду Бент, когда говорил о "мертвом якоре".
Огромное гололитическое изображение подергивалось крупной рябью, рассыпалось одноцветными кубиками и собиралось вновь — аппаратура сбоила и, похоже, балансировала на грани отключения. И все же, молитвами Омниссии — работала. В темном небе возникло объемное изображение штандарта на широкой перекладине — человек в боевой броне, попирающий ногой пирамиду отсеченных орочьих голов. Если человеческая фигура была изображена неведомым мастером — визионистом очень условно, то в изображении пирамиды наоборот, чувствовалась рука мастера, умноженная на старание. Зеленые физиономии корчили трагические
— Зеленые уроды!!! — проревел голос. — Трахнутые гнилозадые мудаки!!! Я — губернатор Теркильсен! Я бил вас, дерьмо зеленое, на восьми планетах! Я правлю здесь, на каждом сантиметре Ахерона, я — босс всех боссов! Я сидел в тепле и роскоши и плевал на всех вас, уроды, пока вы жрали лед и землю на пустошах!
Боргар упал ниц и перекатился под днище машины, одновременно вызывая Дживс. Рот заполнила кислая густая слюна, тошнота подступила к горлу, но часто и мелко дыша арбитр прополз под машиной и вылез с другой стороны.
— Леанор! — прохрипел он. — Бент купил нам немного времени. Торопись!
— Сделаю, — коротко ответила женщина.
А губернатор меж тем закончил совсем уж нечеловеческим рыком:
— Кто тут смелый, толстожопые поганки, подходите, каждый получит по наглой зеленой морде!!!
Орочий рев густой, плотной завесой поднялся к безмолвному небу со всей округи. Наконец кто-то предложил хорошую, достойную драку, и "наглые зеленые морды" приняли вызов.
Старая гвардия губернатора — те, кто остался в живых — не стали мудрить с фортификацией и поступили привычным по давним временам способом. Как давным — давно, пару столетий назад, они связывали лодки-'болотоходы', превращая их в дрейфующие крепости, так и теперь — три здоровенных грузовика соединили в один поезд, кинув между ними импровизированные сходни и натянув по краям крыш колючую проволоку. Получилось укрепление, которое не выдержало бы обстрела, но вполне неплохо сопротивлялось ближним атакам.
Сначала их было двадцать семь — стариков, которые впервые после многолетнего перерыва взяли в руки оружие не для церемонии, а для убийства и показали, что седина еще не есть признак дряхлости. Потом их осталось девятнадцать. Затем пятнадцать. Орки стягивались к 'мертвому якорю' со всего поля боя, одержимые яростью и желанием убить вождя всех хомосов. Тем более, что человеческий босс с его старыми нобами оказался неожиданно крут, так что драка вышла просто здоровской.
Удар мечом в левой руке, блок правой, отступить на шаг. Снова блок, удар мечом в правой руке. Отыграть расстояние, оборонительная позиция. Еще удар и наконец стопа левой ноги вернулась на исходное положение, у борта машины. Туда, где ей и надлежит быть. Два шага отступления, два шага возвращения. Удар, блок, отступ. Возвращение.
И снова, и снова…
Когда-то Бент Теркильсен был неплохим фехтовальщиком, но уже с полвека он брал в руки меч только по большим праздникам, сугубо с ритуальными целями. И тем не менее, как говаривали у него на родной планете — опыт не пропьешь. Конечно, от прожитых лет губернатор не стал моложе и сильнее, дыхание прерывалось, да и сердце все настойчивее напоминало хозяину, что двести с лишним лет есть двести с лишним лет. Но скафандр с прочным механизированным каркасом и миомерными псевдомышцами снимал большую часть нагрузки, заодно
Очередная зеленая рожа выглянула из-за края машины, и Бент зацепил ее на возвратном движении самым концом клинка. Жужжащее пилолезвие прошло через орочью плоть не встречая сопротивления. Один миг — и противник с верещанием свалился обратно, потеряв половину лица и кусок челюсти. Машинально, по вбитой в память тела привычке, Бент вскользь оглянулся — не зацепить бы кого — и махнул мечом, стряхивая чужую кровь.
Наручные часы скафандра стали бесполезны, прочнейшее стекло приняло на себя удар орочьей палицы и помутнело от паутины трещин. Поэтому Бент не мог оценить, сколько времени прошло с начала схватки, а на собственные чувства не полагался — он слишком хорошо знал, как легко обмануться в горячке боя, сочтя минуты — часами. Или наоборот. Впрочем, ему казалось, что ночь клонится к рассвету.
'Это моя планета!' — подумал губернатор, потому что сказать уже ничего не мог — дыхания хватало лишь на рубку. С каждым вдохом легкие хрипели все сильнее, но Бент запретил себе уставать и телу пришлось подчиниться.
'Она моя и останется моей до последнего вздоха.'
На мгновение показалось, что враги кончились, но это оказалась лишь краткая, случайная передышка — орки растаскивали трупы из-под машин, чтобы не скользить по замерзающей крови. Зато губернатор сумел наконец толком осмотреться, крутя лобастой головой — шлем давно пришлось снять, когда его совсем забрызгало зеленоватой жижей, и бронестекло стало похоже на окошко в мутный аквариум.
Пятеро… только пятеро, считая его самого.
— Братья, мы прожили хорошую жизнь… — сказал Бент, кое-как отдышавшись. Теперь он видел, что дело и в самом деле идет к рассвету. Пройдет еще не меньше часа до того мгновения, когда солнце наконец покажет первый несмелый лучик из-за темного горизонта. И все-таки ночь заканчивается. Теркильсен посмотрел в сторону дороги. Конвой двигался — все еще слишком медленно, но достаточно уверенно, словно длинная змея вытягивалась в сторону серой пустоши, переливаясь чешуей фар и прожекторов. Много машин осталось на обочине, отмечая скорбный путь беженцев из Танбранда. Брошенные, расстрелянные, многие — сгоревшие. Но вырвавшихся из снежной ловушки было больше, намного больше.
— Жизнь была хороша, — повторил губернатор, не ожидая ответа, зная, что его слышат. Конец, конечно, выдался не ахти какой… Но никто не живет вечно. Солдаты не умирают…
Он осекся. В груди полыхнуло острой болью, будто кто-то всадил в спину длинный кинжал, достав до сердца. На мгновение Бенту так и показалось — что какой-нибудь орк все-таки прокрался незамеченным и ударил сзади. Но нет… то было всего лишь уставшее сердце.
'Надо было обращаться к Адептус Механикус, ставить новые органы…' — подумал Теркильсен, тяжело опираясь на правый меч, как на посох паломника.
'Ну, что же, значит не судьба.'
— Солдаты не умирают. Они уходят в заслуженную отставку, отдав долг Императору и человечеству. Видно, пришло и наше время.
Судя по воплям орков, они приготовились к новому приступу. На сей раз последнему — это понимали обе стороны. Защитников осталось слишком мало, так что вопрос был лишь в том, как быстро их сомнет и задавит масса нападающих.
Голос на удивление не дрожал, хотя боль расходилась за грудиной, обжигая, будто расплавленный металл. Бент слабо улыбнулся, посмотрев на небо, где скоро взойдет солнце. Солнце, которого ему увидеть уже не суждено.