Гарон
Шрифт:
— Убейте эту! И эльфа! Ату, его, ату!
Яна повернулась и, как во сне, увидела Авилорна, что из последних сил стремился к ней и отбивался сразу от четырех гаронов. А рядом Геустис стоял и ждал, и вот дождался — как только парень приблизился к нему — в спину клинок всадил.
— Нет!! — Яна закричала и, подобрав упавший меч, рванула, рану зажимая, к эльфу на подмогу. Но тот упал и замер — все: ни вздоха, ни движенья — мертв. Геустис смеялся, радуясь победе.
И что ей было делать? Она воткнула от души клинок в черное сердце, чтоб отомстить за смерть
— Что за… — и упала на колени.
Геустис склонился, выдохнул ей в лицо со снисхождением и насмешкой:
— Милый, недалекий человечек, пора бы знать — от мести умирают двое: тому, кому отмстили и тот, кто мстил — вдвоем, — два пальца в бархатных перчатках сомкнулись вместе перед носом Яны, как подтверждение.
Он вынул меч из своей груди и рассмеялся, а Яна рухнула лицом на мостовую, под дикий крик ликующей толпы.
Круг десятый
Тишина. Хрустальные столбцы и бордовый бархат полога.
Яна смотрела на него и силилась понять, где находится, но мысли крутились вокруг Авилорна: бездыханное тело, пронзенное мечом, лежит на мостовой и хохот Геустиса, западня толпы, не лица — рожи, и радость в их глазах от вида боли и мученья, умирающих в ногах у них.
Ад. А еще есть Хаос, но вот убей — отличий не видать.
Что было, что случилось? Убиты, остановлены, пришли? Конец пути и точкою — разлука. Навеки. Но Яна же сама хотела от Авилорна избавиться и вот мечты сбылись, но лишь сейчас понятно, что ни о чем подобном ей не мечталось. Но ад сглотнул его не подавившись, а Яне и в аду помехи нет — жива и, судя по пологу — благополучна. Ошибся маг, не на того он ставку сделал и карту скинул не шестерку, а туза. Могильный холмик на все его желанья, планы, как ответ. И Але тоже, пару эпитафий, да память о тех днях, что вместе провели.
А Геустис-то жив, раз Яна жива. А, впрочем, умирала ли?
— Здравствуй, — откинул полог и собственной персоной появившись, сел на край постели. — Проснулась? Хорошо ли спала?
Ухмылка — вечная его спутница, на губах лежала, и так хотелось девушке ее стереть, что даже потянулась. Но только села и отвернулась: ясно, что бесполезно, и зачем пришел он тоже понятно, и кто он сам — князь ада, великий и ужасный, и что просить он станет еще Гете в `Фаусте' сказал.
— Вам нужна моя душа.
— Зачем мне то, чем распоряжаться не вправе не ты, ни я? — он улыбнулся мягко, сверкнули лукавой зеленью глаза. — Давай подумаем материально, как тебе привычно, и на реальной основе решим, что можешь дать, и что возьму.
— За что?
— О, узнаю я человека, торги по правилам его: коль просят плату нужно знать за что! Ну, что ж, я выслушать готов, чего ты хочешь, и оттого уже оттолкнусь я в плате. По рукам?
— Не рано? — глянула недобро. — А если мне от вас и воздуха не надо? Что сможете вы
— А все! — развел руками. — Злато, серебро, богатство, счастье, славу. Успех большой и на стезе любой. А хочешь, будешь королевой…мира! К чему нам мелочиться?
— Да уж, — усмехнулась криво. — И почему вас Геустисом кличут, а не исконно правильно зовут — Дьявол!
— Искуситель? — выгнул бровь, во взгляд напустив искреннего изумленья.
— Как мастерски вы изобразили удивленье! Бис! Мне как: сейчас поверить или чуть попозже?
— А ты не веришь?
— Вам? Ни грамм.
— А эльфу верила?
— Не ваше дело, — взгляд отвела и помрачнела.
— Ах, ты в печали по убитому… кому?
— Он мертв?
— О, сколько в голосе надежды!
Яна от бессилья вздохнула и, зубы сжав, уставилась на гарона, жалея искренне, что испепелить его не сможет:
— Вы злобный и жестокий Сатана.
— За что же оскорбляешь ты меня?
— А вы не знаете?
— За Авилорна? — он улыбнулся и качнул шикарной шевелюрой. — Скорбеть о том, кто был не нужен, глупо. Не лицемерь, не утруждай себя. Со мной ты можешь быть сама собой, и я приму тебя, как есть. Мне нравится, что ты дикарка: упряма, грубовата, на язык остра, хитрить умеешь, лжешь легко, и трусишь в меру, когда надо. Ты тонко чувствуешь кому и что, когда. Даешь все в меру. Ценное качество. Ты половинка, но не Авилорна, а моя.
— Игра! Вы лицемер, не я!
— Ладно, победила, — развел руками примирительно. — Поговорим?
Гарон легонько ее щеки коснулся, погладил пальцем, по волосам провел.
— Уберите руки!
— И все ж я прав — дикарка! — довольно молвил он. — Я, как тебя увидел, сразу понял: ты создана специально для меня. Ты не находишь, будет вместе нам очень хорошо, легко и весело.
— О, да! — фыркнула Яна, кривя в презрительной улыбке губы. А взгляд душил и ранил подлеца.
— Мы в идеале подошли друг другу.
— Спасибо. Больше оскорбить меня никто не смог бы. Не хватило бы ума.
— Я тебя не оскорблял, я правду лишь сказал. Чем ты недовольна?
— Что вы хотите?! — процедила злобно.
— Не кричи, — улыбка с губ сползла, и взгляд холодным стал и страшным. Мерцала зелень глаз, рождая страх. Яна поежилась, и плечи зябко обняла. — Ты все сама прекрасно поняла.
— Вам я нужна?
— Да, как вдова. Я не женат.
— Ах, вот в чем дело. Так вы с Аморисорном заодно, но чуть рознитесь в планах.
— Старик не понял ничего, он был уверен — ты лишь ключ от ада, тебя использовал он…
— А вышло все наоборот. Вы все задумали и разыграли как по нотам. Я вам нужна была, не эльф. Тогда зачем его убили?
— За что, — поправил. — Он применил заклятие на сон, а ведь прекрасно был осведомлен, что применять недопустимо такие силы здесь, то против правил и установленных законов. Он смухлевал, за то и поплатился, и знал прекрасно, что расплате быть. Все верно. Честно, счет один-один. Ну, а ты, эльфа б пропустила, учитывая опасность всей системе, всемирному закону бытия, что он угрозой стал?