Гарри Поттер и эффект снов
Шрифт:
Видят Мерлин и Моргана, директор Хогвартса был против насилия и до этого, считал, что детей бить нельзя, но, когда лишь слёзы феникса помогли нескольким детям не отправиться на тот свет... Принципы великого волшебника чуть изменились. Альбус тогда, спустя три недели после инцидента, зашёл в свой кабинет, достал устав Хогвартса и просто вырвал страницу с запретом телесных наказаний. И пообещал себе, что если ещё хоть раз эти двое чего-нибудь отчебучат, то простым снятием баллов и отработкой не отделаются! Аргус Филч не просто разрешение получит, а карт-бланш! В подтверждение своих намерений старый волшебник самолично привёл в порядок сильно заржавевшие казематы Хогвартса.
Как оказалось, отремонтированные цепи в темницах вовсе не ржавого цвета, а скорее блестящего, как скальпель у хирурга,
И эти двое даже впечатлились, во всяком случае, два дня после этого ходили бледные и тихие. Увы и ах, у близнецов было долго унывать в привычку не входило. Директор не посмеет, пришли они к выводу и решили подготовить пасхальный сюрприз, и в другом зачуханном кабинете они приготовили кучу «шоколадных яиц», ведь в суматохе выручку после прошлой акции у них не отобрали, и у двух вредителей были средства для нового «банкета».
Как результат этот прекрасный праздник уизли почти отравили всё же успев продать свои "поделки" качество которых из-за дефицита ресурсов было ещё хуже прежнего нескольким смелым ученикам. Благо они их пробовать не успели, Профессора проявили бдительность и доложили директору. И стоя сейчас в одном из зачуханных классов хогвартса наблюдая количество качество и разнообразие "товара" впервые за последние сорок лет Верховный чародей пришёл почти что в ярость впрочем на грани бешенства он прибывал не долго ведь стоило ему спросить двух этих лоботрясов о том не получали ли они предупреждения о том, что так делать нельзя, и в следующий раз они получат простите уж за слова "пониже спины" как эти двое сами того не зная своими словам "вы не посмеете, — Одн — Сделать такое — другой — с настоящими волшебниками, — снова первый потом и вовсе хором — Директор Дамблдор" И наглыми улыбками всё же довели его до ручки.
Тут надо объяснить одну малюсенькую деталь: ещё при директоре Армандо Диппете, когда директор школы Хогвартс работал в ней простым учителем, телесные наказания вполне себе существовали, но как-то однобоко, скажем так. Вероятность попасть на порку была обратно пропорциональна благородству фамилии, влиянию и богатству семьи ребёнка. То есть чем больше был у родителей был кошелек и влияния, тем меньше была вероятность попасть на скамейку с голой ж. вплоть до абсолютно нулевой у самых богатых и родовитых.
И не то, чтобы благородные и богачи магического мира своих отроков не воспитывали. Напротив, те их неплохо так дрессировали. Просто делали они это дома, за закрытыми дверями, и, как на взгляд Дамблдора, вовсе не так сильно и даже не за то, за что следовало бы. В то время как простых учеников не только били почём зря за любую провинность, но и частенько их истязали вместо по-настоящему виноватых. Одним словом, чудовищное неравенство, обеспеченное тем, что Хогвартс давно потерял свою независимость и фактически ел с рук у попечительского совета школы, состоящего из самых богатых и влиятельных семей. Члены, которых, вопреки традициям немагической аристократии Британии, для которой такие фокусы в частных школах были нормой, совершенно не хотели, чтобы их детей, как простых сервов, публично охаживали розгами. Это ж какой урон репутации-то! Уму непостижимо!
И в таких условиях совершенно не удивительно, что Альбус Дамблдор, когда он наконец-то добрался до власти и директорского кресла, отменил все телесные наказания. Все и для всех, заменив их на систему факультетских баллов и отработок как временную меру. Временную, торопливую и, как сейчас отчётливо понимал директор, глядя на удивительно до острого чувства дежавю знакомые и нагловатые ухмылки, неэффективную. Братья Визли сейчас как никогда напоминали кое-кого другого.
А именно «Мародёров» так себя называли в школьные годы ныне покойный отец Гарри Поттера Джеймс Поттер
Одним словом, эти двое были теми еще негодяями, и все добрые дела этих отморозков, которые они совершили потом после выпуска из школы, не искупили даже трети их злодеяний! Верховный чародей аж передернулся от воспоминаний! Передернулся, вспомнил, что эта парочка получила по заслугам, и решил обратить внимание на парочку, которая по заслугам ещё не получила, то есть на Уизли-близнецов. Посмотрел на них Альбус и задумался.
Быть или не быть, размышлял мастер магии трансфигурации и чар, размышляя о том, ограничится ли ему банальными розгами или дать волю своей буйной и несколько... Ну ладно, не несколько, а более чем больной фантазии. В конце концов он решил, что близнецы сами дадут ему подсказку, строго на них глядя, он спросил: «Зачем?»
— Так это же смешно! — Воскликнул в ответ то ли Фред, то ли Джордж, и тем определил их с братом участь.
— Смешно вам, значит, захотелось? — спросил волшебник. — Ну что ж, тогда «Хоур-Тепус-Риктус-Емпра». — произнес Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор. Не достал палочку, не использовал жестов, просто произнес слитно три простых слова, но эффект был страшен. В тот же момент близнецы стали безудержно хохотать, и вроде ничего страшного, всего лишь смех, но, если смеяться долго и без остановки, станет невесело, совсем невесело, о чем братья стали догадываться уже спустя минуту сначала хихиканья.
— Отнесите их в больничное крыло, они будут спать еще час, ровно один час, — припечатал верховный чародей.
Побледнели все преподаватели, а аргус Филч так вообще тяжело вздохнул и посмотрел на близнецов даже с некоторой долей сочувствия. Опытный ветеран Второй мировой, многое повидавший при штурме концлагерей и лабораторий Аненербе нежно любящий тему истязаний в качестве, так сказать, увлечения и приятной пугалки, пожалуй, лучше всех понимал, на что обрек детей «добрый волшебник».
Глава 25 Финал. (Конец первого тома)
Побледнели все преподаватели, а аргус Филч так вообще тяжело вздохнул и посмотрел на близнецов даже с некоторой долей сочувствия. Опытный ветеран Второй мировой, многое повидавший при штурме концлагерей и лабораторий Аненербе нежно любящий тему истязаний в качестве, так сказать, увлечения и приятной пугалки, пожалуй, лучше всех понимал, на что обрек детей «добрый волшебник».
Но просить директора о снисхождении никто даже не подумал, слишком ярко перед глазами стояла картина того, как младшие ученики лежали по койкам в состоянии «не мышонок, не лягушка», тем более Дамблдор явно наложил на детей что-то медицинское, чтоб, так сказать, не умерли и не покалечились от смеха. Тут-то к взвинченному директору и подошли-подлетели в виде почтовой министерской совы с срочным донесением интересные вести. Оказывается, не только близнецам сегодня на месте не сидится, но и взрослые волшебники чудить вздумали, только, кхм-кхм, по-взрослому. Устроил кто-то тёмный ритуал прямо в Британии, где конкретно — непонятно, но все вредноскопы — это такие артефакты, беду ощущать заколдованные, — как с ума посходили. И как вишенка на торте — тонкий, едва уловимый след ведёт... На этих строчках у Альбуса чуть сердце не встало, в графство Суррей, и если чиновникам Министерства было непонятно, где в этом графстве колдуют и над чем, то вот Дамблдор не сомневался ни секунды. С мысленными воплями «Да что ж за день-то сегодня такой, фокус, быстрее ко мне!» Великий волшебник во вспышке пламени исчез из школы чародейства, чтоб появиться посреди Тисовой улицы города Литл-Винг возле дома номер четыре. Ожидая увидеть всё на свете, от пьяного шабаша колдунов и ведьм с плясками и оргиями до кровавой бойни с кучей трупов и массовыми жертвоприношениями, всё вплоть до смеси всего этого в единую кучу, всё, кроме милой пасторальной картины.