Гарри Поттер и ЕГО Портрет

катерина9865433

— То есть портрет дает вечную жизнь, молодость и неуязвимость? — спросила она.

— Да, Гермиона. Секрет я тебе открывать не буду. В портрете находится часть души волшебника. Это не как крестраж, отделяется темная часть души, он принимает не себя отрицательное воздействие на душу и тела, оставляя все самое хорошее волшебнику. Убивать для этого никого не надо.

— Но почему об этом никто не знает?

— Потому что мне понравился Гарри, и я открыл ему эту тайну. Мы жили с ним год, с помощью маховика мы перенеслись во времени и я учил его справляться со своей силой. Да, мы спали, но я не влюблен в него, как и он в меня, можешь не переживать по этому поводу. Просто лично я считаю, что нельзя себя ограничивать в удовольствии. Гарри тоже так

думает, правда в аспекте любви он превзошел меня. Я не встретил девушку, которой подарил бы себя, — улыбнувшись, ответил мой ангел.

— Ну, жить вы можете еще долго, мало ли девушек в мире. А смерть не разозлиться на нас? — нервно спросила она.

— Я думаю, Гарри с ней договорится в случае чего, — смеясь, сказал Дориан.

— Ну, на меня она не зла. Она сказала, если мы перейдем черту и разгневаем одну из великих сестер, то нам и портрет не поможет, — спокойно сказал я. Дориан приподнял бровь и ухмыльнулся.

— Ну, это предсказуемо. Рисовать надо три дня, почти без перерыва. Используем кровь Гарри. Вы связанны, и это должно лучше сработать. Осталось понять, почему твой портрет отзывается на положительные эмоции, — задумчиво сказал Грей.

— Да. Надо изучить это.

— Гермиона, мы отдыхаем. Давай в другой раз.

С этими словами столовая наполнилась смехом. Я был счастлив такой компании. Как и Гермиона с Дорианом. Теперь у нас впереди вечность. Осталось уладить нюансы.

========== Учеба и смерть. ==========

Каникулы прошли слишком быстро. Дориан нарисовал портрет Гермионы, чему я был бесконечно рад. Будущее надо планировать заранее. И я вновь встретился с Вечной госпожой. Она разрешила нам быть вместе с Гермионой и благословила наш будущий брак, признав Герми бедующей княгиней. Я был счастлив. Да, именно так можно описать мои чувства. Смерть сказала, что портреты будут отображать всю нашу жизнь. И хорошее и плохое, ведь это она благословила нас на эти портреты, и они лучше и сильней, чем портрет Дориана. Ему она сделала подарок, за то, что он помог мне. Она вернула его портрету молодость и красоту, как у оригинала, объяснив, что если он захочет постареть и закончить жизнь, теперь достаточно уничтожить портрет адским пламенем, и он проживет жизнь, как обычный волшебник. Он был рад, что теперь у него есть такая возможность. Но вернемся к учебе.

Вернувшись в школу, я получил вызов от Дамблдора. Он напомнил мне о проблеме с крестражами и обещанием ему помочь с этим вопросом, узнав все у Слагхорна. Я был одним из лучших по зельям в этом году, и Гораций радовался моим успехам. Мы договорились встретиться после каникул, чтобы он рассказал мне о моей матери. Я решил подобраться к нему с этой стороны. Задумавшись о том, получится ли у меня и будет ли мне сопутствовать удача, я вспомнил о своем первом призе на уроке зельеварения. Жидкая удача. Я взял с собой флакончик и выпил его перед кабинетом профессора.

— Мистер Поттер, проходите, я ждал вас. Чаю, может чего другого? — спросил он меня с улыбкой.

— Спасибо, я бы выпил чаю, — спокойно ответил я.

— Так о чем ты хотел поговорить? — с любопытством спросил он.

— О своей матери. Вы говорили, что она была вашей любимой ученицей? Вы могли бы что-то рассказать о ней?

— Да. Лили Эванс. Многие думали, что она хороша по зельям, только благодаря Севересу, ведь они занимались вместе. Каюсь, я тоже так думал. Но после пятого курса я понял, что это не так. Она сдала экзамен на превосходно, как и все предыдущие, и была на моих уроках по высшим зельям. С шестого курса они с Северусом больше не занимались вместе. Я не знаю, что между ними произошло, ведь они были друзьями. Слизеринец и Гриффиндорка друзья! Это был нонсенс! Все были в шоке и многие были против такой дружбы. Видимо давление общества повлияло на них, а может и что-то другое. В общем, с шестого курса я понял, насколько гениальна Лили. Она никогда не читала рецепты. Она действовала интуитивно. И все, абсолютно все ее зелья были в разы лучше классических вариантов.

Она улучшала все. Я записывал за ней все ее действия и потом хотел издать ее учебник. Но после ее смерти я не решился. Мы часто с ней пили чай, как мы сейчас с тобой. Ты тоже хороший интуит, но, к сожалению не такой, как Лили. Она так же была лучшей по чарам, ты знаешь? Она сделала мне потрясающий подарок на свой выпуск, объединив чары и зельеварение. Это был аквариум, наполненный специальным составом, почти как вода, но что-то волшебное, я так и не узнал рецепт. Она уронила в аквариум лепесток лилии, и он стал рыбкой, такого же цвета. Белоснежной. Это волшебство развеялось в день ее смерти. Она была невероятной волшебницей. Знаешь, твой отец был полной ее противоположностью. Она была созидателем. Он больше был по части разрушений и преобразования. Трансфигурация и ЗОТИ. В этом ему не было равных. Я рад, что ты взял лучшее от них. Я слышал, что ты гениален по ЗОТИ и хорош по трансфигурации, и по чарам. И хорош по зельеварению, могу тебе сказать. Я рад, что стал твоим учителем. Но мне кажется, что твое любопытство не просто так. Я думаю, тебе и так много говорили о твоих родителях.

— На самом деле нет, профессор. Мне больше говорили об отце, и то приукрашивали. О матери говорили только о глазах, — спокойно сказал я. Мне было приятно услышать это.

— Мне жаль, что так произошло, Гарри. Ты заслуживаешь лучшего, чем имеешь. Ты что-то еще хотел?

— Я не хочу вам врать профессор, Дамблдор обратился ко мне с просьбой. Я думаю, вы понимаете о чем. Мне важно узнать только цифру. Никто не узнает о том, что вы мне рассказали, я готов принести непреложный обет, что кроме Дамблдора об этом никто не узнает, — спокойно сказал я.

— Я согласен.

Мы принесли непреложный обет, и я узнал число. Семь. Сказать, что я был в шоке, это преуменьшить. Семь частей души. Понятно, почему он так жесток. Дамблдор разделял мои эмоции по этому поводу. Я увидел печаль на его лице. Я понял, о чем он думает. На его глазах вырос человек, который в итоге стал чудовищем. И он не смог этому помешать.

— Это чудовищно. Я догадываюсь о некоторых. Трех уже нет. Первый дневник. Второй ты. И третий кольцо. Правда, его уничтожение мне дорогого стоило. Гарри у меня к тебе просьба. Когда придет время, Северус совершит ужасный проступок. Это будет по моему приказу. Не вини его в этом.

— Хорошо профессор, я запомню это, — медленно протянул я. Интересно, что именно сделает Снейп?

После этого разговора прошло много времени. Мы учились, гуляли, часто находились в покоях Салазара. Жизнь текла так, как будто и не назревает война. В один из вечеров, меня вызвал к себе Дамблдор.

— Гарри, у меня к тебе вопрос.

Я кивнул и ответил ему:

— Я слушаю, Директор.

— Я хочу тебя взять с собой за крестражем. Пообещай мне, что будешь слушаться меня беспрекословно, это может быть очень опасно.

— Обещаю, Профессор.

Он взял меня за руку, и мы перенеслись на странный каменистый остров посредине океана. Хорошее место для крестража, ничего не скажешь. Дамблдор внимательно оглядывался по сторонам и отправился к ровной скале.

— Здесь чувствуется пролитая кровь, — с этими словами, он достал нож и порезав свою руку, прижал ее к камню. — За все нужно платить. И за вход тоже. Этот ритуал призван, чтобы ослабить входящего. Не беспокойся, Гарри. Твоя кровь слишком ценна для такого. Поэтому лучше я пожертвую эту малость.

Я кивнул.

— Хорошо, Профессор.

Камень исчез. Это был вход в пещеру. Она явно была естественного происхождения. Неровные стены, сталактиты, и вход в абсолютную тьму.

— Ты можешь колдовать при мне. Думаю, люмос нам поможет.

Мы наколдовали люмос, и зашли в пещеру. Пещера была довольно широкой, и время от времени директор посылал незнакомые мне заклинания по стенам, полу и потолку.

— Эти заклинания используют разрушители проклятий, для обнаружения ловушек.

— Профессор, я могу использовать свою силу, чтобы проверить наличие ловушек.