Гарри Поттер и Лес Теней.
Шрифт:
– А как же он его называет для краткости?
– расхохоталась Сью, стряхивая с себя птичьи перья.
– Это же не имя, а скороговорка какая-то!
– Он зовет его Свин!
– подавился хохотом Гарри. Они смеялись так громко, что распугали остальных голубей, и перепуганные птицы стали с шумом выпархивать из голубятни в постепенно сгущающуюся голубоватую дымку летнего вечера, спасаясь от сумасшедших людей, на которых напала охота посмеяться именно в их, голубей, уютной голубятне. Шли бы уж куда-нибудь в другое место, это было у Пика написано прямо на клюве. Разошедшийся не на шутку Гарри размахивал рукой с зажатым в ней голубем, однако, Пик с суровым видом
– Ох, и весело же тебе здесь живется!
– смог, наконец, вымолвить Гарри, когда они отсмеялись.
– Честное слово, я тоже так хочу! А то единственным развлечением за последние дни стала клетка моей совы, опрокинутая мне на голову сумасшедшим вороном!
– Сью! Эй, дочка, ты дома? Сью, ты где, на голубятне?
– незнакомый голос взрослого мужчины несколько отрезвил и даже напугал Гарри. Его рука привычно дернулась в карман за палочкой, но палочки в нем не оказалось, поэтому Гарри только сжал пальцы в кулак и осторожно притих, вцепившись в голубиный насест. Сью с удивлением наблюдала за его реакцией.
– Да не волнуйся ты так, Гарри, это же мой папа!
Гарри расслабился. Сколько же можно жить в ожидании нового нападения? По-видимому, Сью, не знавшая многих перипетий его жизни, о чем-то догадалась, поэтому не стала над ним смеяться. Они открыли дверцу и спустились вниз, где у подножия голубятни их уже ждал невысокий мужчина с пушистой взлохмаченной шевелюрой, светлыми баками и простодушными добрыми глазами, скрытыми за стеклами таких же очков-велосипедов, как и у Гарри. Мужчина был одет в потертую форменную мантию Министерства Магии с зеленой нашивкой на рукаве, что означало, как когда-то ему рассказывал мистер Уизли, что колдун работает в подразделении, занимающемся контролем над магическими растениями или животными. Такая же нашивка была и у мистера Диггори.
– Сьюки, дочка, это твой приятель?
– незнакомый мужчина снял очки, протер их подолом мантии и подслеповато прищурился.
– Добрый вечер. О, это не Джастин? Простите, я сперва принял вас за ее друга Джастина Финч-Флечли, - начал извиняться он.
– Добрый вечер, сэр, - смущенно выдавил Гарри, не зная, куда девать свои руки. Наконец, сообразив, он протянул одну из них и пожал мягкую ладонь отца Сьюзен.
– Это м-м-м... Гарри, папа. Гарри Поттер, он учится в Гриффиндоре, - несколько натянуто объяснила Сьюзен, смущенная отцовским приветствием. Гарри почему-то ощутил себя козлом, пробравшимся в чужой огород. Вот черт, что же Джастин подумает-то? Они ведь неплохо с ним ладили... Пока он так мрачно раздумывал о перипетиях своей непростой личной жизни, которой, собственно не было (зачумленный я что ли, сердито подумал он, вон, даже у Джастина есть девушка и, к тому же, такая милая), мистер Боунс всплеснул маленькими натруженными ручками. Под ногтями у него виднелась земля.
– Невозможно! Гарри Поттер у нас в доме!
– отец Сьюзен тут же поднял глаза на скрытый за косматой челкой шрам у Гарри на лбу.
– Сьюки, почему же ты держишь мальчика на грязной голубятне, немедленно проводи его в комнаты! Гарри Поттер, какая честь... Мальчик-Который-Выжил - у нас в гостях!
– Па, - грозно сказала она, возмущенно встряхивая белой косичкой.
– Перестань! Это всего-навсего Гарри, мы вместе учимся. Ты же не орал, как резаный, когда ко мне приезжали Эрни и Джастин.
– Но, милая, это же совсем другое дело!
Маленький мистер Боунс показался Гарри немножко чокнутым, но приятным человечком. Сидя в гостиной, они обсуждали квиддич и быстро нашли общий язык (Эммет Боунс когда-то был ловцом Хуффльпуффа и учился вместе с мистером Диггори). Гарри не мог поверить, как такой на удивление скромный простодушный растяпа мог получить Кубок Школы в 1976 году, хотя и не высказывал этого подозрения вслух. Однако, мистер Боунс, светясь, как начищенное Уолли серебряное блюдо с эклерами, извлек из недр старинной горки большущую награду (изрядно проржавевшую с одной стороны) и предъявил ее, как доказательство. Пришлось поверить.
– А после того, как я закончил школу, меня звали играть в юношескую сборную страны, но я решил, что лучше уж поддержать семейную традицию. Видишь ли, Гарри, в нашей семье все любили возиться с деревьями и цветами, почему бы я стал ломать этот обычай? Что может быть приятнее, чем слушать, как разговаривают цветы? А у каждого из них есть свой голос, да-да! Ромовые Ромашки говорят невнятно и с сильным валлийским акцентом, Танцующий Тюльпан любит разговаривать только, когда ему включают филадельфийский джаз, а Хрустальная Хризантема шепелявит и изъясняется хокку...
– Папа, тебе пора ужинать, - мягко напомнила Сьюзен, прерывая бесконечную речь отца, ставя перед ним тарелку супа. Уолли, тряся подбородком и, соответственно, длиннейшей бородой, уже подталкивал мистера Боунса к обеденному столу.
– К тому же Гарри может не понравиться, что ты говоришь только о своей работе.
– Нет, что ты, Сью, мне очень интересно!
– воскликнул Гарри с восторгом слушавший Эммета Боунса.
– Хотя, - спохватился он, с ужасом воззрившись на заглядывающий в окно юный серп луны, - мой опекун и ее жених, наверное, уже с ума сходят. Я же не сказал им, куда поехал, а сову мы послать забыли... Чувствую, что мне сегодня порядочно влетит.
– Ну что ты, Гарри!
– воскликнул мистер Боунс, захлебываясь супом. Уолли, сердито покачивая головой, принялся шлепать его кулачком по спине.
– Я могу сам тебя проводить! Вот только... хрррммм... доем, и мы через камин быстренько! Я скажу, чтобы тебя не ругали!
– Спасибо, сэр, я на лошади, не засовывать же Риока в камин.
– Но Гарри, как ты собираешься ночью ехать верхом через болота?
– испугалась Сьюзен. Ее глаза широко раскрылись от страха.
– Хочешь, я завтра сама приведу Риока к тебе?
Гарри не знал почему, но он этого хотел.
Когда мистер Боунс, наконец, доел суп и вытряс крошки пирожков из бакенбардов, Сьюзен выстроила их с Гарри перед камином и протянула отцу кружаную муку.
– До встречи, Сьюзен. Рад был с тобой повидаться, но мы же все равно еще увидимся, верно?
– Гарри, неожиданно для самого себя, наклонился, и прикоснулся губами к узкой хрупкой ручке Сью. Руке, которая могла по волшебству мгновенно выращивать деревья и цветы. Сьюзен Боунс покраснела, а хранитель семейных приличий Уолли был явно доволен таким викториански вежливым прощанием с дамой и мгновенно преисполнился к Гарри величайшего уважения.