Гарри Поттер и Наследники Слизерина
Шрифт:
— Не надо об этом, – оборвал её Снегг. – Вы же знаете, я не люблю вспоминать о той истории.
Гарри понял, что они говорят об истории с Чарли. Что же так досаждало в ней Снеггу?
— Что ж, уже поздно, – прервала затянувшееся молчание Мелисса. – Я, пожалуй, пойду. Всё равно состав будет готов только к утру. Провожать меня не надо.
— Да, вам пора идти, – голос у Снегга был убитый.
Гарри еле–еле успел отбежать на цыпочках от двери, как она распахнулась, и Мисс Най–тингейл вышла. Хотя она и была в мантии, на ногах у неё были не дневные ботинки, а тапочки. Те самые тапочки, на одной
Так вот, как помпон оказался в кабинете Зельеварения! – догадался Гарри. – Значит, она сюда часто приходит, потому и не заметила, как помпон оторвался.
Он проводил девушку взглядом. Лицо у неё было грустное и усталое. Она как-то разом подурнела – глаза потухли, уголки губ опустились.
Может быть, она тоже пьёт это своё зелье? Как там его? Один шаг, что ли? И это оно даёт такой эффект. Может, это новое зелье для временного подурнения? При чём здесь тогда любовь и ненависть? И зачем такое нужно, тем более – чуть ли не всему человечеству?
Снегг вышел из кабинета и запер его. Он тоже был каким-то подавленным. Гарри странно было видеть такого обычно сдержанного, нечуткого и ни на что не реагирующего человека, как профессор Снегг, в растрёпанных чувствах. Он раздумал идти к Мелиссе и отправился спать. Гарри не заметил, что в один из коридоров отходит свежая цепочка следов.
Глава 16. “Мисс Хогвартс” и больница Святого Мунго
Неделя, остававшаяся до Хэллоуина, пролетела как один день. Ничего знаменательного не случилось, за исключением дня рождения Хагрида. Гарри, Рон и Гермиона подарили ему маленького ворока, выдержавшего конкуренцию с криволапым ушаном, лопоухим хоботунчиком и бесхвостым трёххвостым двуххвостом. Пока ворок был маленьким и слабеньким, но со временем обещал превратиться в большущую красивую птицу с мощными лапами, тупым клювом и огромным размахом крыльев. В рекламном проспекте его называли домашним вороном размером с орла. Хагрид пребывал на седьмом небе. Он соорудил какой-то гибрид люльки и клетки для птенца, чтобы перед сном ворона–великана можно было покачать.
Он бы ему ещё колыбельную спел! – хихикал Рон.
День рождения Хагрид отметил во Франции вместе с Мадам Олимпией.
Когда ребята собирали деньги на оплату заказа в питомнике, Рон вывернул карманы ман–тии в поисках наличности и рассыпал какие-то сухие листья.
— Ой, у меня в кармане были такие же! – встрепенулся Гарри. – Ума не приложу, как они туда попали.
Рон взглянул на него искоса. Они так и не помирились из-за того спора по поводу Волана-де–Морта. Гермиона же неожиданно заинтересовалась, подняв почти целый засохший лист. Она внимательно его осмотрела, помяла в руках, растёрла и даже понюхала.
— Это же ужовник! Тот самый вид папоротника, с помощью которого можно поссорить самых лучших друзей! Вот, почему вы в очередной раз разругались! Кто-то намеренно вас поссорил, подсыпав вам в карманы ужовника!
— Кто мог это сделать и зачем? – не поверил Гарри. – Это могло прийти в голову разве что Малфою. Но он не мог, ведь он не подходил близко и не дотрагивался до наших мантий. Из прачечной их доставляют эльфы прямо в спальни, у Драко не было и шанса… Я ничего не понимаю. В нашу гостиную могут
— Очередная загадка. Но зато это повод помириться! – ободрила их Гермиона. – Ведь если вы поругались под влиянием ужовника, в этом нет вины ни одного из вас. Ну же, Гарри, Рон! Пожмите друг другу руки! – И она взяла их обоих за руки и соединила их в рукопожатии.
Гарри несмело улыбнулся, на лице Рона тоже появилась дружеская ухмылка. Конфликт был исчерпан.
*** За завтраком тридцать первого октября девушки–участницы вяло ковырялись в тарелках, враз потеряв аппетит. Конкурс был назначен на шесть вечера, а их уже трясло. Гермиона сидела зелёная, будто мучилась от морской болезни, руки у неё дрожали.
— Чего ты так нервничаешь, Гермиона? – попытался ободрить её Гарри. – Ты всё знаешь и всё умеешь! Ты столько экзаменов каждый год сдаёшь, и ничего!
— То экзамены, выучил и всё. А это… и красота, и общее развитие… – голос у неё прерывался от напряжения.
— Так откажись от участия, – встрял Рон. – Все и так знают, что ты – самая умная девчонка в школе, да ещё и встречалась с самим… Виктором Крамом, – он не преминул скривиться на этой фразе.
— Да не встречалась я ни с кем, – огрызнулась Гермиона. – А участвовать я буду всё равно. И выиграю, чтобы Малфой знал, с кем имеет дело.
— Дался тебе этот придурок! Маменькин сынок! – удивился Гарри.
— Легко тебе говорить, это не тебя он дразнит грязнокровкой. Я хочу доказать, что грязнокровка может соревноваться с волшебницами в пятом поколении типа Пэнси Паркинсон и выиграть при этом! – убеждённо заключила она.
— Тогда я тебя понимаю, – уважительно откликнулся Гарри. – Если бы я был в жюри, я бы обязательно голосовал за тебя.
— А как же Чжоу? – снова встрял Рон, хитро ухмыляясь.
Гарри бросил на него такой взгляд, что тот сразу примолк, поняв, что сунулся не вовремя.
Послышался шелест крыльев, и в зал влетели почтовые совы. Невесть откуда взявшаяся Сорока–Мэгги запрыгала между тарелками, а потом села Гарри на плечо.
— Это же Сорока–Мэгги, птичка Мисс Найтингейл! Что это она здесь делает? – удивился Рон.
Вместо ответа она начала выкрикивать резким голосом непонятные слова:
— Апофема! Демиург! Алеаторика! Гностицизм!
Все начали смеяться. В школе уже знали о пристрастии сороки Мисс Найтингейл к заум–ным словам. И где она только их набиралась?
Меж тем Сорока–Мэгги бесцеремонно склевала у Гарри из тарелки пару горошин, а потом сунула клюв в его бокал с соком и попила. Не слишком-то приятно, когда кто-то пьёт из твоего бокала, тем более птица! Гарри не знал, согнать её со стола или нет. Ведь это всё-таки птичка Мелиссы, а её самой в зале не было, чтобы призвать хулиганку к порядку.
Мэгги прыгала по столу, задорно блестя глазами–бусинками. В зал влетела припозднившаяся Букля с запиской от Сириуса. Когда она увидела маленькую юркую сороку в непосредственной близости от Гарри, её жёлтые глаза сразу стали злыми – Букля была очень ревнивой. Она резко, с размаха, села Гарри на плечо, вцепившись в него когтями и как бы говоря наглой сороке: Это мой хозяин!