Гарри Поттер и Орден Феникса
Шрифт:
— Дай-ка…
Хмури постучал Гарри по макушке волшебной палочкой; по спине побежали горячие струйки — прозачаровальное заклятие было снято.
— А теперь стойте все смирно, пока я не зажгу свет, — шёпотом сказал Хмури.
Оттого, что все говорили приглушёнными голосами, у Гарри появилось неприятное ощущение, будто они пришли в дом к умирающему. Раздалось тихое шипение, и сейчас же по стенам зажглись старомодные газовые лампы, бросавшие тусклый, мерцающий свет на отклеивающиеся обои и протёртый до дыр ковёр длинного, мрачного холла. Под потолком виднелась
Послышались торопливые шаги, и из двери в дальнем конце холла вышла миссис Уэсли, мама Рона. Лучась радостью, она кинулась навстречу вошедшим. Гарри заметил, что со времени их последней встречи она сильно побледнела и похудела.
— О, Гарри, как же я рада тебя видеть! — прошептала она и крепко сжала его в объятиях, а после отстранила от себя, поглядела внимательно и продолжила: — Что-то ты осунулся, надо будет тебя подкормить, вот только, боюсь, ужин ещё не скоро.
Она повернулась к взрослым колдунам, стоявшим позади Гарри, и взволнованным шёпотом сообщила:
— Он только что прибыл, собрание началось.
За спиной Гарри раздались взволнованные восклицания, и все торопливо зашагали мимо него к двери, откуда только что вышла миссис Уэсли. Гарри хотел было пойти следом, но миссис Уэсли остановила его.
— Нет, Гарри, собрание только для членов Ордена. Рон с Гермионой наверху, подожди пока с ними, а потом будем ужинать. И, пожалуйста, не разговаривай громко в холле, — добавила она настойчивым шёпотом.
— Почему?
— Чтобы ничего не разбудить.
— Как это?…
— Потом объясню, сейчас некогда, мне надо на собрание — вот только покажу, где ты будешь спать.
Прижимая палец к губам и передвигаясь на цыпочках, она провела его мимо двух длинных, проеденных молью, портьер, за которыми, как предположил Гарри, должна была находиться ещё одна дверь. Затем, обогнув подставку для зонтов, сильно напоминавшую отрубленную ногу тролля, они стали подниматься по неосвещённой лестнице вдоль ряда декоративных тарелок, из которых торчали сушёные головы. При ближайшем рассмотрении оказалось, что это головы домовых эльфов с одинаковыми, очень похожими на свиные рыльца, носами.
С каждой ступенькой удивление Гарри росло. Зачем они здесь, в доме, явно принадлежащем чернейшему из магов?
— Миссис Уэсли, почему?…
— Дорогой, Рон с Гермионой тебе всё объяснят, а мне и правда надо бежать, — рассеянно прошептала миссис Уэсли. — Вот, — они поднялись на площадку второго этажа, — твоя дверь — справа. Когда собрание кончится, я приду.
Она сразу же пошла вниз.
Гарри пересёк грязную лестничную площадку, повернул дверную ручку в форме змеиной головы и открыл дверь.
Перед ним, как видение, мелькнула мрачная комната с высокими потолками и двумя одинаковыми кроватями; затем раздался громкий клёкот и ещё более громкий вопль, и Гарри перестал видеть что бы то ни было, кроме густой массы кудрявых волос.
— ГАРРИ! Рон, он уже здесь, Гарри здесь! Мы не слышали, как вы вошли! О-о, как ты? Ты в порядке? Ты очень злишься? Знаю, что очень, мы писали такие никчёмные письма… но мы не могли тебе ничего рассказать, Думбльдор взял с нас клятву не говорить, о-о, мы столько всего должны тебе рассказать, и ты тоже… Дементоры! Когда мы узнали… и ещё это дисциплинарное слушание… самое настоящее безобразие, я все законы просмотрела, тебя не могут исключить, просто не имеют права, в декрете о разумных ограничениях колдовства среди несовершеннолетних оговорено, что в опасных для жизни ситуациях…
— Гермиона, он же задохнётся, — сказал широко улыбающийся Рон, закрывая за Гарри дверь. За прошедший месяц он подрос как минимум на несколько дюймов и стал ещё больше похож на каланчу. А вот длинный нос, ярко-рыжие волосы и веснушки остались прежними.
Сияющая от радости Гермиона отпустила Гарри, но, прежде чем она успела произнести ещё хоть слово, раздался громкий шорох крыльев, и нечто снежно-белое, слетев со шкафа, мягко опустилось ему на плечо.
— Хедвига!
Белая сова защёлкала клювом и принялась нежно щипать хозяина за ухо. Гарри ласково гладил её красивые перья.
— Она нам тут такие сцены закатывала, — сообщил Рон. — Когда принесла твои последние письма, чуть до смерти не заклевала, вот смотри…
Он продемонстрировал Гарри правый указательный палец с наполовину зажившей, но очень глубокой раной.
— Какая неприятность, — процедил Гарри. — Уж прости — но я, знаешь ли, хотел получить ответ.
— Мы очень хотели написать, честно, — принялся уверять Рон. — Гермиона уже на стенку лезла, говорила, что ты можешь сделать какую-нибудь глупость, если и дальше не будешь получать известий, но Думбльдор…
— …взял с вас клятву не говорить, — закончил за него Гарри. — Я помню.
Теплота в груди, которую он почувствовал при виде своих лучших друзей, вдруг исчезла, уступив место ледяной ярости. Он столько времени мечтал с ними встретиться, а теперь… Пожалуй, он даже хотел бы, чтобы они ушли и оставили его в покое.
Повисло напряжённое молчание. Гарри, ни на кого не глядя, машинально перебирал перья Хедвиги.
— Но он думал, что так будет лучше всего, — почти не слышно пролепетала Гермиона. — В смысле, Думбльдор.
— Ага, — сказал Гарри. На её руках он, без капли сочувствия, тоже заметил следы клюва Хедвиги.
— По-моему, он считает, что у муглов ты в наибольшей безопасности… — начал Рон.
— Да что ты? — Гарри поднял брови. — А скажи, на кого-нибудь из вас в это лето нападали дементоры?
— Нет, но… поэтому он и приставил к тебе людей из Ордена для постоянного наблюдения…
Внутренности Гарри ухнули вниз, как если бы он, спускаясь по лестнице, нечаянно пропустил ступеньку. Так, значит, все знали, что за ним следят, — кроме него самого.