Гарри Поттер и Тень Хогвартса
Шрифт:
Ну, кто она? Жалуйся…
— Мама!
— Ну что «мама», что «мама»? Каждый из нас считает себя и свою судьбу единственной и неповторимой, а в общем-то… Если дочь в слезах прибегает к матери, чего она, между прочим, ни разу не делала за прошедшие двадцать лет своего брака, значит, случилось что-то из ряда вон выходящее. Ясное дело, речь пойдёт о другой женщине. Ну, и кто она?
— Гермиона…
— Откуда ты знаешь?
— Он сам сказал. Помнишь историю со скрижалями Грин-де-Вальда? Перед её развязкой Гарри трансгрессировал, чтобы
Собираясь к матери, Джинни прокручивала в уме предстоящий разговор, вопросы и ответы, она ожидала чего угодно, но не такой реакции миссис Уизли потому что та быстро спросила:
— А Рон знает?
Джинни растерялась. Погружённая в свою беду, она совсем забыла, что и у Гермионы есть муж, и этот муж — её родной брат! Она забыла, а мать сразу же подумала о сыне. «Ну, на то она и мать…», — подумала Джинни.
— Понятия не имею, — сказала она. — Гарри мне сказал тогда, что любит двух женщин: меня и Гермиону, и не может сделать выбор. Вообще-то, я всегда догадывалась, что рано или поздно это случится, пыталась готовиться, но, оказалась, не смогла. Мама, я не знаю, что мне теперь делать! Между мной и Гермионой нет никакого сравнения! Она умная, смелая, красивая, с ней Гарри пережил все свои приключения, она всегда рядом с ним, а я… А мне… А мне и на весы бросить нечего… Я просто курица! — На глазах у Джинни опять выступили слёзы.
— Нечего, говоришь? — резко переспросила миссис Уизли, — а если подумать? В чей дом все эти двадцать лет возвращался Гарри, в твой или в её?
— В мой… в наш…
— Вот! А кто родил и вырастил его детей, ты или она?
— Я, но…
— Никаких но! Вот это и есть самое главное, а остальное чепуха!
— Как чепуха, мама? Он же…
— А вот так, чепуха! Ты думаешь, другие мужчины ведут себя иначе?
— И… и папа тоже?
— Нет! Артур и я — совсем другое дело! — твёрдо ответила Молли, и в её голосе Джинни уловила некий оттенок женского хвастовства. Она с удивлением посмотрела на мать.
— Мы с Артуром были созданы друг для друга! Ему не нужна была другая женщина, а мне не нужен был другой мужчина! Но так не бывает почти никогда. Мужчины всегда заводят интрижки на стороне, так уж они устроены, и с этим ничего не поделаешь.
Джинни поморщилась:
— Интрижки… Какое нехорошее слово… А мне-то теперь как быть?
— А чего ты, собственно говоря, хочешь, Джиневра? — прищурилась миссис Уизли. — Развода? Допустим. Супружеская измена — серьёзный проступок. Но ты ведь любишь своего мужа?
— Люблю…
— И он, по-моему, тебя любит. Значит, добившись развода, ты сделаешь несчастными как минимум двух людей, себя и его. А дальше что? На что ты собираешься жить?
— Но…
— Ты всё-таки не понимаешь. Конечно, Гарри будет обеспечивать детей, но ведь дети будут детьми не всегда, а на что ты станешь жить, когда они вырастут? Что ты умеешь делать, кроме игры в квиддич, для который ты малость старовата? Ведь за эти
— Так далеко я не заглядывала…
— А зря. Тебе уже сорок, пора думать о том, как ты встретишь старость, прости за жёсткие слова, дочка. Ты помнишь тётушку Вирджинию, которую все терпели только из жалости, ведь она была одинокой, и ей не с кем было встречать Рождество. Ты хочешь стать такой же? Пойми, тебе сейчас предстоит принять решение, может быть, самое важное во всей твоей жизни. И мне надо успеть выбить дурь из твоей рыжей головки, иначе ты натворишь глупостей, которые потом не поправишь. Если ты разрушишь эту семью, новой у тебя уже никогда не будет.
— И всё-таки, мама, что же мне теперь делать?
— Тебе? Ровным счётом ничего, живи как жила. Постарайся только побольше вникать в дела мужа, помогай ему, стань необходимой. Гермионой ты, конечно, не станешь, но вот незаменимой помощницей в делах министерства магии — вполне.
— Но я же ничего в этом не понимаю!
— Учись! Разве тебе кто-то обещал, что будет легко? Ты же хочешь сохранить семью?
— Конечно, хочу!
— Тогда в чём дело? Помогай мужу, но не назойливо. Не лезь под руку, ты женщина, будь чуткой и тактичной, вот увидишь, всё пойдёт на лад!
— А Гермиона?
— А что Гермиона? Разве было бы лучше, если бы Гарри нашёл себе какую-то колдунью на стороне? А так всё остаётся, так сказать, в семье…
— Ну и шуточки у тебя, мама…
— Какая жизнь, такие и шутки. Рона вот только жалко. Мальчику будет обидно и больно, когда он узнает…
— Да какой он мальчик? Лысый, толстый…
— Для меня — мальчик, а для тебя — брат, не забывай об этом. И, пожалуйста, ничего не говори отцу, не надо ему знать всё это, пусть это будет нашим женским секретом.
— Конечно, мама, я бы и так ни за что не рассказала папе, сгорела бы от стыда. Кстати, как он?
— Чудит… Увлёкся этими, как их… магловскими штучками… смартфонами. Тратит на них кучу денег, читает магловские книжки. Представляешь, провёл в гараж электричество! В дом я, конечно, провести его не разрешила, а в гараже теперь у нас как в магловском магазине. Отец оттуда почти и не вылезает. А я не мешаю — зачем? Пусть развлекается. Денег хватает, Рон помогает, да и вообще…
Джинни покраснела:
— Мама, что же ты не сказала… Мы тоже могли бы…
— Незачем, денег вполне достаточно. Деньги Рона мы тоже не тратим, а кладём в Гринготтс с завещательным распоряжением. Нам теперь много не надо. И вот ещё что…
Тут часы зашипели, щёлкнули, и стрелка с надписью «Артур Уизли» перескочила в сектор с надписью «В пути».
— Ох, Артур скоро будет дома, а ужин ещё не готов! Помоги мне, пожалуйста, Джинни, только сначала умойся и напудри нос, или что вы там сейчас с собой делаете, а то зарёванная, как баньши.