Гарри Поттер и Враг Сокола
Шрифт:
— Гарри Поттер не должен сердиться на Добби, Добби очень любит, когда его хозяевам хорошо!
— Что?! — потрясенно выдохнул Гарри.
— Добби безмерно счастлив, когда Гарри Поттеру и госпоже Гермионе хорошо, — Добби всплеснул лапками, а затем снова смутился и опустил глаза.
— Но я не разрешаю тебе подглядывать за нами! — Гарри едва не задохнулся от возмущения.
Добби взвизгнул и принялся биться головой об дверь ванной комнаты.
— Прекрати немедленно! — крикнул Гарри.
—
— Добби, перестань! — приказала Гермиона.
Эльф, громко всхлипывая, перестал себя наказывать и снова виновато посмотрел на Гарри и Гермиону.
— Не подсматривай, когда мы… ну, в общем заняты, ясно тебе! — произнес Гарри и, бросив взгляд на Гермиону, тоже прикрылся полотенцем.
Добби яростно закивал, потом помотал головой, так что его уши захлопали, и снова разразился рыданиями.
— Добби не может! Добби все равно будет смотреть, но Добби будет себя наказывать за это!
— Но это приказ! — возмутился Гарри. — Ты должен меня слушаться!
Добби завыл и снова ударился головой об дверь.
— Он что, чокнутый? — Гарри повернулся к Гермионе и с удивлением обнаружил, что девушка еле сдерживает смех.
— Добби перестань себя наказывать, — произнесла она, и Добби послушно прекратил самоистязание.
— Гарри, приказывать Добби не подсматривать за нами — бесполезно, — пояснила девушка. — Это природа эльфов. Они хотят быть в курсе всех дел и секретов своих хозяев, а в особенности любовных.
— Так ты знала, что он подсматривает за нами! — ахнул Гарри.
— Тонкс меня предупредила. И я, как и ты, сначала очень смутилась. Но потом решила, что с некоторыми вещами лучше смириться. Добби ведь не мешал нам все это время, а скорее даже помогал. Вот, полотенца принес…
— Но я-я так н-не могу! — Гарри от возмущения даже заикаться начал. — Как на съемочной площадке эротического сериала, честное слово!
— Все, что видел Добби, останется только в его голове. Эльфы не имеют права выдавать секреты своих хозяев или обсуждать увиденное с кем-либо, — ответила Гермиона.
— Напомни об этом Кричеру, — усмехнулся Гарри. — Этот старый эльфийский маразматик рассказал Скитер и Волдеморту про Сириуса и Тонкс!
— Теперь Кричер убирает в туалетах Хогвартса. Госпожа Тонкс так приказала, — доложил Добби.
Гарри неожиданно для самого себя расхохотался. Гермиона растерянно улыбнулась.
— Ладно, Добби, ну тебя, иди, — Гарри махнул на него рукой. — И не надоело тебе наблюдать за нами!
— О, нет, — протянул Добби, и его глаза счастливо увлажнились. — Гарри Поттер и госпожа Гермиона — прекрасная пара, у прежних хозяев все было не так. Мистер Малфой такое вытворял! —
— Что же он такого вытворял? — Гарри спросил это скорее машинально, чем из любопытства.
— Гарри Поттеру лучше этого не знать, — неожиданно печально произнес Добби. — Гарри Поттер так молод и чист. Ему лучше не знать про такое. Но если Гарри Поттер прикажет, Добби все расскажет.
— Нет, спасибо, Добби, мне ещё нет 21, — Гарри покачал головой и выразительно посмотрел на Гермиону. — Как я понял, нам Добби лучше не увольнять, а то мне страшно представить, что про нас напишут в следующем выпуске «Чарующей плоти».
Лили сквозь сон услышала, что Гарри начал тихо плакать. Сначала это было едва слышное хныканье, потом плач усилился. «Его снова пора кормить», — вспомнила молодая женщина. Она хотела открыть глаза, но в них кто-то словно насыпал песку, а ресницы склеил волшебным суперклеем. Очень хотелось спать, но материнский инстинкт и боль в налившейся груди заставляли Лили просыпаться. Когда ей удалось приподняться и разлепить веки, она увидела перед собой сидящего мужа.
— Очень настойчиво просит есть, что называется, требует, — улыбнулся Джеймс и протянул ей плачущего ребенка.
Лили приняла его и благодарно вздохнула, почувствовав, что Джеймс поправил под её спиной подушку. Вскоре плач прекратился, и Джеймс с любопытством принялся наблюдать, как ребенок сосет грудь.
— Тебе не больно, Лили? — наконец спросил он. — Я читал в твоей маггловской книге, что кормление очень часто доставляет женщине много хлопот.
— Нет, Джеймс, — Лили сонно улыбнулась. — Стыдно сказать, но мне даже приятно. И молоко малыш высасывает все. Ничего не надо сцеживать.
— Ах ты маленький эротоман, — Джеймс шутливо прищурился, — смотри Лили, как он ловко ещё и ручкой прихватил. Мое, да, Гарри? А кто маму нежно изнутри по животу гладил, а? У мальчика большое будущее!
— Джеймс, — укоризненно качнула головой Лили. — У тебя все шутки об этом!
— Извини, — Джеймс дурашливо поморгал, — у меня не только все шутки об этом, но ещё и мысли об этом. Например, я с нетерпением жду, когда я смогу унести в кроватку конкурирующую организацию.
— Джеймс! — на сей раз Лили это выдохнула с легким изумлением. — Откуда в тебе столько сил!
— Прости, Лили, это все из-за моей анимагии. Мой олень — неугомонный!
— А при чем здесь твой олень? — спросила Лили, прикладывая сына к другой груди.
— Как при чем? — переспросил Джеймс. — Анимагия открывает для волшебника новые возможности и ресурсы для магических способностей. Ну а повышенная сексуальность — это побочный эффект, в комплекте, так сказать.