Гасильщик (Сборник)
Шрифт:
– И явно сексуального характера, как отметил бы старина Фрейд! – продолжил Белозеров.
– Пять баллов, коллега, хоть ты и не знаешь латынь! – похвалил Савушкин. – И вот этот извращенный поклонник юного «таланта» девочки Маши, дождавшись ее совершеннолетия, каким-то образом вошел к ней в доверие. Узнал печальное продолжение истории «звездной болезни», от которой у Маши был психический срыв. И предложил план изощренной мести: напугать до полусмерти мачеху и ее сожителя Курбана, который намеревался прописаться в квартире ее покойных отца и матери. Маша, натура пылкая и непредсказуемая, согласилась…
– Да он с самого начала задумал ее убить… – убежденно заметил Белозеров. – А как завел Машу в подвал, пути назад для него уже не было…
– Верно, типичная психология самооправдания маньяка… – тут же согласился Савушкин. – А потом, не в силах расстаться с девушкой, уволок куда-то ее тело. Возможно, она еще была жива… Да, кстати, уже выяснили: группа крови, найденная в подвале, совпадает с Машиной – вторая!
– Ну и кто этот постаревший педофил?
– А ты до сих пор не понял?
– Не томи, Штирлиц!
– Сосед! – эффектно произнес Савушкин. – Роман Кухаркин. Бывший интеллигент. Цепь купил в специализированном собачьем магазине. Цепочка американская для бойцовских пород. Я сам видел такую… Хотел купить, ну, блин, дорогая, полторы тыщи рублей, пожалел денег. Куда я ее потом присобачу!
Белозеров скептически усмехнулся.
– Эту твою версию можно «присобачить» и к сценаристу, и к Огареву, и к Курбану…
– Ты обратил внимание, как потрепана коробка от пленки с фильмом, который мне принес Роман? – продолжал отстаивать версию Никита.
– И что – из-за этого будем задерживать?
– Пока не стоит.
– Говоришь: не стоит. А если еще кого заколбасит? – засомневался Белозеров.
– Нет… Это маньяк особой, редкой категории – маньяк-однолюб, романтик. Он осуществил свою давнюю и единственную мечту – и все. Он выгорел изнутри. Теперь он будет маяться, а мы ему слегка поможем, будем без всякой причины вызывать на допросы, все вокруг да около… И он помучится – и сам придет с повинной. Не веришь? Давай поспорим, а? На ящик коньяка? Пить будем всем отделом: за союз милиции и прокуратуры!
– Согласен… Но если узнаю, что применялись силовые методы, заведу на тебя уголовное дело, – серьезным тоном предупредил Белозеров. – Хоть ты мне и друг.
– А меня, Митрич, вообще-то отстранили от дела. Я только в качестве консультанта.
– Я помню… Прокурор приказал завести уголовное дело по факту незаконного проникновения в жилище и хулиганских действий с использованием служебного положения.
Вечером в квартиру одинокого холостяка Романа Кухаркина кто-то позвонил. Хозяин, шаркая, одетый в домашнее, то есть в длинные шорты и футболку, приоткрыл после трехминутного выжидания дверь. Природная цепкость взгляда позволила ему сразу заметить белый конверт на пороге. Никого рядом не было. Ни шагов, ни звука. Роман осторожно взял послание,
– Кто это?! – с дрожью спросил он.
В ответ услышал короткие гудки…
Ноги у Романа подкосились, он буквально сполз по стене на пол. И завыл, как может выть только глубоко одинокий и порочный человек.
В тот же вечер Варвара и Курбан, как обычно, сели за стол ужинать. Именно ужин скреплял их двойственный союз, в котором уже ничего человеческого не оставалось. Варвара сунула опостылевшему «другу» кусок черного черствого хлеба и сморщившуюся от долгого ожидания сардельку.
Курбан, терпеливо наблюдавший эти приготовления, возмутился.
– Чо ты мне свинью суешь?
– Это из коровы… – ледяным голосом отозвалась Варвара.
– Это – свинья! – Курбан понюхал, брезгливо отодвинул тарелку. – Фу-у, вонище…
– Сам ты свинья! – с удовольствием (сам напросился) произнесла Варвара. – Может, тебе хаш приготовить? И мента позвать? До сих пор полы отмыть не могу!
Перебранку прервал телефонный звонок.
Варвара взяла трубку.
– Добрый… – буркнула она. – Откуда? От нотариуса? Спасибо… Курбан, почтальон от нотариуса письмо под дверью положил. Иди возьми!
– Ага, нашла дурака!
Курбан демонстративно уставился в окно.
– Тогда прописки в моей квартире не увидишь, как свинья своих ушей! – сказала Варвара и одарила змеиным взглядом.
Курбан вспотел и пошел на попятную.
– Ты злая женщина… Но я все равно люблю тебя, как великий поэт Фирдоуси любил своих жен!
– Я тебе сейчас дам жен!
Варвара игриво замахнулась кухонным полотенцем.
– Ты для меня – единственная!
– Марш за дверь! – вальяжно приказала Варвара.
Курбан угодливо поплелся исполнять приказание, открыл дверь, вышел на площадку. А Варька мгновенно скрылась в туалете.
Перед дверью лежали два подписанных пакета: «Курбану Степановичу Алиеву» и «Варваре Шпонке».
Курбан оглянулся, осторожно взял пакеты за кончики, ощутив их тяжесть, и сразу понес на кухню.
– Варьчик, а ты где-е? – запел он. – Опять в туалетик спряталась, проказница. И что ты там делаешь…
Послышался шум воды в унитазе.
– Открывай! – отозвалась из туалета Варвара.
Курбан подергал ручку туалета.
– Не открывается! Заело? Сейчас топорик принесу.
– Конверт открывай, дурень.
– А какой? Тут целых два… О, тебе и мне. «Курбану Степановичу Алиеву» и «Варваре Шпонке».
– А почему мне без отчества? – недовольно спросила Варвара.
– У нас на Кавказе женщине отчества не надо! – пояснил Курбан.
Варвара, озлобленная, вылетела, как бык на корриду.
– Где они, черт возьми?
Курбан прощупал пакет, ощутив что-то твердое.