Гать. Задержание
Шрифт:
— На Южном КП ГАИ. Там уже все готово: и самосвал, и «еж»…
Сизов с досадой махнул рукой.
— Неудачное место!
— Это еще почему?
— Дорога прямая, идет под уклон, просматривается, как на ладони. Приготовления впереди, машина Веселовского сзади. «Силицийцы» не дураки — возьмут и свернут на Кольцевую. Надо перегнать самосвал на пятый километр, там двойной поворот и резкое сужение дороги.
— Не усложняйте. Веселовский знает, что делает. Через несколько минут он доложит о завершении операции.
У
— Слушаю! Да! Черт возьми… Что думаешь делать? Ну давай, по обстановке. Докладывай!
Он сделал переключение на пульте, резко скомандовал:
— Перекрыть Кольцевую на уровне товарной станции! Подтянуть патрульные машины из центра! Оцепить район, убрать прохожих!
Сизов привстал со стула.
— Для перехвата надо было подготовить усиленную группу резерва!
— Группа резерва находится на выезде из города, — раздраженно сказал начальник. — Кто мог предположить, что они свернут на Кольцевую!
Подполковник осекся.
— Неужели вы действительно ясновидящий?!
— Да нет. Прогнозы основываются на знании людей и жизненных ситуаций. А в данном случае все вообще элементарно…
— Пророки! — зло прищурился Мишуев. — Сколько развелось пророков… Но одних пророчеств мало. Надо вносить свой вклад в общую работу. Легко тыкать пальцем в чужие ошибки… Упущения Веселовского — это и ваш промах: не подсказали, не сориентировали… Когда я был опером, а потом начальником уголовного розыска…
Сизов встал.
— Вы сделали все, чтобы сейчас мы ловили «сицилийцев». Всю жизнь вы лакировали действительность, гнались за процентом раскрываемости: девяносто восемь — мало! — он загнул один палец, второй, третий. — Девяносто девять — больше! Девяносто девять и девять десятых! Сто! И на этом дутом проценте делали карьеру, получали благодарности и внеочередные звания!
— Не стройте святого, — отмахнулся подполковник. — В то время все игрались цифрами. Рапортовать надо было о том, чего от тебя ждут, а не о том, как обстоит дело в действительности. И вы тоже «давали процент»!
— Давал, было дело, прятал кражи, хулиганку. Но убийц я никогда не отпускал!
— А кто отпускал? Дело Батняцкого вел следователь прокуратуры, а приговор выносил суд! Как я мог знать, что он взял чужой «мокряк»?
Старик скривился, словно от зубной боли.
— Вы просто не хотели этого знать! Спрятав разбойное нападение на Калмыкова, вы умышленно оставили на свободе Зубова и Ермака, которые уже сделали первый шаг к превращению в «сицилийцев»! И убийство Федосова списали на этого приблатненного полудурка!
— Что ж я — сам себе враг? — Мишуев был спокоен и снисходителен.
— Наоборот, в тот период вы стали начальником уголовного розыска, а потом пошли на повышение в область. Врагом вы были для людей, среди которых оставляли развращенных
— Интересное рассуждение! Выходит, только врагов продвигают по службе? Интересно… Значит, Павлицкий, Крутилин, начальники отделов — враги простых советских людей? За это и выдвинули? Так получается?
— Брось! — презрительно сказал майор. — Время этих тухлых провокаций давно прошло! И не надо за чужие спины прятаться. Те, кого назвал, — профессионалы. А ты работы не знаешь, способностей сыскных не имеешь, только на очковтирательстве и выезжал.
— Как разговариваете? На гауптвахту захотели? — тихим угрожающим голосом проговорил Мишуев.
Сизов взял себя в руки.
— Начальство разберется: кого куда. Наступил момент, когда на чернухе не выехать. Операция по захвату «сицилийцев» не спланирована, сейчас она вышла из-под контроля. И неизвестно, чем закончится для Веселовского и других ребят… А что на «ты» сказал — извиняюсь.
Снова зазуммерил радиотелефон. Мишуев включил громкую трансляцию.
— Они ушли с Кольцевой, — ворвался в кабинет возбужденный голос Веселовского. — Переехали пути, не доезжая шлагбаума. Движутся к Восточному шоссе.
Мишуев растерянно молчал. Все летело в тартарары. Третьеразрядник беспомощно застыл перед доской, на которой неожиданно осложнилась ситуация. Он вопросительно смотрел на Сизова.
Губы Старика шевельнулись.
— Отсекайте их от Восточного шоссе и от центра города.
Мишуев продублировал команду дежурному. Несколько минут динамик молчал.
— Они остановились на выезде из поселка железнодорожников, — по-прежнему возбужденно сообщил Веселовский.
— Так прихлопните их! — не выдержал подполковник.
— Не приближаться! — одновременно крикнул Сизов.
— Не понял, повторите, — запросил «шестнадцатый».
Мишуев смотрел на Сизова. Тот молчал. Пауза затягивалась.
— Стою в ста метрах от «сицилийцев». Жду указаний, — донеслось из динамика.
— Продолжайте наблюдение. Не приближаться, — устало сказал Мишуев.
Сизов быстро прошелся по кабинету взад-вперед. Так мечется по вольеру затомившаяся овчарка.
— Сядьте, — бросил подполковник. Старик сел.
— Они двинулись к водокачке. Иду следом, — доложил Веселовский и после паузы продолжил: — Впереди показался патрульный автомобиль. Преследую. Связь прекращаю.
Красная «шестерка» подпрыгивала на ухабах, поднимая бурые облака пыли. Наперерез ей заходил желтый УАЗ со включенной мигалкой. Резко завыла сирена.
Фоменко громко откашлялся.
— Молодцы, на нервы давят… Давай и мы?
Веселовский кивнул.
— И фары включи!
Песцов выполнил команду. Пронзительный визг итальянского сигнала наложился на басовитый рев отечественной сирены. Оперативная «Волга» с зажженными фарами и патрульный УАЗ зажимали машину «сицилийцев» в клещи.