Гать
Шрифт:
Ляпнул и тут же сник, прячась за спину Злотана. Обычный маневр бытового труса. Что он тут вообще делает? Ему же самое место там, с этими, серошинельными.
Но болезный погон даже не моргнул, пропуская подначку мимо ушей.
— Зачем тебе эти лишние детали. Я скажу так, не зря нас тут кругаля водит. Да и сами посудите, господа, стали бы вы сами так уж жаждать подобную компанию в святая святых допустить? Взгляните на себя, донельзя убогое зрелище.
С этими словами, не дожидаясь ответа, болезный двинулся по прямой в самый бурелом, только сучья затрещали.
Злотан
Впрочем, как его, Иштван, как ни странно звучит, был не из этих. Потому он здесь, а они все — там.
— Слышь, кадет.
— Чего? — погон продолжал себе сосредоточенно шагать, только остроконечное ухо заметно дернулось назад, прислушиваясь.
— Я говорю, тебе-то это все зачем? Я же вижу, ты уже приспособился к здешним порядкам, тебя-то не станут трогать, себе дороже.
Злотану показалось, что и без того вздыбленный затылок высоченства буквально заходил в ответ ходуном. Впрочем, ну точно показалось, в лесу сослепу и не такое привидится. Во всяком случае голос погона ничуть не изменился, оставшись таким же презрительно-холодным:
— Кто знает, как оно будет. Эти тоже, вишь, сообразительные стали. Как прослушают утреннюю политинформацию, словно какая искра в них теплиться начинает, мысли внутри теребить. Но наблюдать каждодневный этот шабаш — то еще удовольствие. Так что когда ты ко мне сунулся — я сразу для себя решил, что настала пора с концами двигать.
— Но почему именно на болота? Что тебе там вообще делать, ты ж военный, что ты там скажешь, не знал, выполнял приказ?
Надо же, и правда зацепило, погон на секунду обернулся, зыркнул красным зрачком в полумраке, но все-таки продолжил путь. Да уж, на этот раз пронесло. Помалкивал бы ты, Злотан, целее будешь.
— Мне болота без интересу. Доведу вас и сразу в обход двинусь, в города.
В города-а… надо же.
— Так это у тебя, выходит, замысловатое дезертирство такое.
Кадет даже ухом не повел.
— Типа того, да. Напрямки-то мне ходу нет. Панцерцугом меня никто возить не станет, такого красивого, я уж так и так пробовал — анжинерная бригада на меня каждый раз как на умалишенного смотрит, тебе что, говорят, совсем жизнь не мила стала? И у виска крутят. Не знаю, что уж они там такое, на меня глядя, себе думают, а наотрез, за любые деньги и материальные ценности.
Да уж понятно, что они там видят. Волчий хвост.
— Ну все равно, какой-то странный крюк выходит, а пешком не пробовал? Тебе проще, с твоим зрением,
Но погон только головой с досады покачал.
— Ты думаешь, я не пытался? Куда это меня постоянно мотало, за самогоном к лесовикам? Это чур без меня. Там еще поди пойми, что сильнее личный состав развращает, лесовики с их пойлом или спущенные сверху ежеутренние камлания.
— Это что же, ты у нас непьющий, кадет? — Злотан усмехнулся, но злобно так, как будто в чем-то нехорошем высоченство подозревая.
— У меня теперь это не так, хм, работает, если выпью вдруг, сразу тошно становится. Хочется выйти на середину плаца в белом парадном кителе и клич бросить — одумайтесь, что же вы, братцы, творите!
Злотан мысленно себе представил это недоразумение. Нет уж, лучше пусть дальше на луну воет.
— А в городах оно что, лучше?
— Не знаю, лучше или хуже, — это уже писака поравнялся, отдуваясь, со Злотаном, и тут же поспешил вступить в диалог, — однако недаром они нашего брата туда не пускают. Обратил внимание? Панцерцуги только и ходят, но ни одного — ни одного! — даже поднял указательный палец вверх для пущей важности, — человека от ленточки в тыл по итогу не попало. Уж я бы знал!
— Помолчи, сойдешь за умного, — тут же огрызнулся в ответ Злотан, однако сделал это скорее машинально, на голой эмоции, в душе понимая, что щелкопер прав. Да и то сказать, сам-то зачем в итоге дал ходу? Родных у него в тылу считай что и не осталось, а те, что найдутся, вздохнул про себя Злотан, видал я их в гробу, пропади они все пропадом. Сидел бы себе на месте и не рыпался. Ничего хорошего в городах, судя по всему, не происходило, и соваться туда по без особой оказии было, мягко говоря, неразумно.
— Погодите, господа, а не задумывались ли вы, что вся зараза как раз оттуда и прет?
Злотан аж запнулся на ходу по причине внезапного озарения.
— Ха! — писака аж закашлялся от смеха. — Ты только сейчас сообразил, полковник?
Злотан терпеть не мог, когда его так называют.
— Какой я тебе, нахрен, полковник! И какого вообще черта, Иштван!
— Да не злись ты, — со все той же обычной усмешкой махнул рукой щелкопер. — С кем не бывает. А так-то все логично. Нас туда не пускают не чтобы мы по городам заразу свою не растащили, а вовсе даже наоборот, быть может, мы с тобой вообще последние, кто остался здоров! Не приходила в голову такая мысль?
— Ты забыл про этих, которые на болотах.
— А вот тут я не был бы так уж уверен, — это уже вновь вступил вполголоса их болезный проводник. Загривок его окончательно вздыбился, а во рту нехорошо блеснули оскаленные клыки.
— В смысле что у них тоже, это, своя какая зараза завелась? — осторожно поинтересовался Злотан.
— В смысле стойте, где стоите. И ни звука, — проскрипел кадет, переходя на тревожный шепот.
И сам тут же замер, разом припадая к земле.
Что он там вообще видит в этом мраке, тут же в пяти метрах ни зги… и только тут Злотан сообразил, куда смотреть.