Гать
Шрифт:
Есть такая народная мудрость — кто предупрежден, тот вооружен. Оно, конечно, референты текут, как сито, разного рода утечки и вбросы составляли львиную долю всей внутренней политики Желтого замка, но кто знает наверное, какой референт пишет в стол, а какой — государю на стол. А вот верховный камлатель Сало, например. Знает, но не скажет.
Уф.
Утирая крупные капли пота с залысин, Милош тщательно следил, чтобы на бумаги не капнуло. Государь-амператор такого не любит, брезгует. Да и расплывись по случаю чернила, кто знает, какой эхфект сие может произвести на единственного
Милош, моргая подслеповато слезящимися глазками, с осторожностью помановел в воздухе листком, просушивая чернила. Теперь все звучало в точности согласно свежим постановлениям священного синода.
Убить бы гада-референта. Чуть не подвел начальство под монастырь.
Впрочем, чего на олуха злиться, Милош и сам, сколько раз бывало, сбивался с ритма, не поспевая за вечно колеблющейся линией партии и правительства. Да и не мудрено ли не уследить, это ж сколько времени нужно свободного только лишь на то, чтобы вызнать кого вчерась пинком под зад пнули и за что конкретно, это громкие посадки у всех на слуху, а сколько втихаря под шумок падает из окна служебной квартиры прямо в ловкие рученьки замковой охранки? То-то и оно, что никто толком не знает.
Кроме собственно Милоша да еще пары человечков. У него работа такая — не столько говорить, сколько знать. Знать, чтобы не сболтнуть случайно лишнего, знать, чтобы не ошибиться с наездом, знать, чтобы вовремя отъехать, ежели момент, значить, еще не подходящ. Тут, в Желтом замке, все на тоненького, для самой крохотной операсии требуется хотя бы высочайший кивок, да и то поди знай, только ли тебе государь-амператор кивнул, и если не мы дадим заднюю, то кто тогда даст заднюю? Вот то-то и оно.
А референт, если подумать, существо маленькое, расходный материал. Пиши, что велено, в надежде, что чуйки хватит не ошибиться и на этот раз пронесет. Что бывает с теми, кого не пронесло, все поутру на позорных столбах круг замка воочию наблюдают под вороний грай.
Главное, чтобы не по нашу голову тот грай.
Милош поежился и глянул на часы, что тикали, как это и положено по статуту, на правой его руке. Вроде успеваем.
К сожалению, даже в Желтом замке незаменимых нет. Пока ты вертишься, покуда ты полезен трону, тебя на газовом фонаре не подвесят. Но это только пока. А потому — верховный ты камлатель или нижний стряпчий, поспешай быстро, а поспешая поспешай — еще быстрее.
В общем, запыхался Милош на бегу в высочайшую приемную, аж вспотел. И главное на виду у черни, тьфу, это ж какая стыдоба — при халдеях так лицо терять, только лишь молясь, чтобы кто из своих по дороге не попался. Вот уж кому тогда головы не сносить, пускай они все и делают вид, что в пол смотрят, а так всяк же на твое место сволочь под спудом метит.
Вот и приемный покой, тут уже можно выдохнуть и оправиться, ежели высочайшие императорские секретари заметят его вящее поспешание, так это и хорошо, значит, трудится человек, пыхтит, радеет. Не просто так штаны просиживает.
О, а это кто тут у нас. Сам министр обороны и наперсник государя-амператора по кормлению комаров генерал Пыр во
Генерал Пыр, как было памятно всему двору, получил свое воинское звание непосредственно по наследству от безвременно почившего родителя, ни минуты не служа, однако же давно минули те времена, когда его почитали местным дурачком, за глаза называя «фанерным маршалом» да «генералом-адмиралом», с тех пор как начались все эти государственные визиты на рыбалку, позисии генерала Пыра в Желтом замке заделались прочнее камня.
Однако же, тут же с удовольствием отметил Милош, министр обороны сего дня выглядел спамши с лица и вообще как-то бледновато.
Интересно как, подумал Милош, мысленно записывая себе заметку в секретный блокнот. (Эх, если бы он себе такой мог позволить, всё на память, только так, никак иначе.) Генерал Пыр никогда не был склонен к особым сантиментам, и единственное настроение, в котором он бывал замечен вне присутствия государя-амператора — тут-то все вели себя строго по уставу — радуясь, — была лютая злоба к любому, перешедшему ему дорогу. Тут же вельможный министр отчего-то мелко трясся и попеременно то краснел, то бледнел, в общем, вел себя так, будто болотных поганок загодя переемши. Милошу тут же стало до чертиков любопытно, с чего бы так.
— Доброе утречко, господин министр! — молодцевато окликнул Пыра Милош, обмахиваясь для прохлады папочкой.
— Болотным партнерам можно дать последний шанс с тем, чтобы предложить им заставить их пойти на мир и выполнить соглашения-у-ленточки, а в противном случае мы должны принять решение, о котором сегодня говорится! — невпопад протараторил генерал и перекрестился.
Милош в ответ замер, мучительно соображая. Что этот любитель рыбалки такое несет?
— Генерал, говорите прямо, в каком еще «противном случае»?
— В случае признания зависимости! — отчеканил генерал, после чего от него на Милоша пахнуло таким перегаром, что тот невольно попятился. Пыр прямо с утра был что называется вдрабадан.
— Вы бы остереглись, господин министр, государь-амператор у нас не пьющий, он такого не любит.
Но генерал Пыр даже не попытался вытянуться при упоминании Самого во фрунт, как обыкновенно делал, кажется, даже у зеркала в собственной ванной. Он только тяжко вздохнул и покосился на папочку у себя в руке, такую же, как у Милоша, только мятую и всю в каких-то подозрительных пятнах.
— Думаю, в ближайшее время у нас с тобой, верховный камлатель, будут проблемы покрупнее алкоголизму.
И снова дыхнул, чем окончательно выбесил Милоша.
— Если вы только что говорили о признании вашей алкогольной зависимости, то давно пора, но я все равно не понимаю…
— О, слушай, Сало, ты же сейчас на подачу, да? — без обиняков перебил его генерал. — Хотя да, куда же еще. А мне как раз надо бежать, у меня поверка личного состава, можно будет тебе папочку разок доверить? Под честное ноябрятское слово, а?