Гавань Командора
Шрифт:
Моих в выстроенной толпе оказалось семнадцать человек. Все перемазанные, многие – в рваной одежде, с ссадинами и синяками на опухших после недавнего возлияния лицах. В число улова морского ведомства попали Антуан и Грегори, самые ветеранистые ветераны наших походов.
– Я дам вам конвой до самого порта, – заявил мне начальник лагеря-тюрьмы.
Я чуть было не отказался, однако в последний момент решил, что конвой будет неплохим воспитательным уроком для бывших соплавателей. В другой раз станут осторожнее.
Так мы и прошествовали через добрую половину города.
Только на бригантине, куда моряков переправили под тем же конвоем, я впервые заговорил с провинившимися:
– Так. Бравые моряки, гроза и ужас флибустьерского моря дают себя безропотно повязать первым же форменным проходимцам. В смысле, проходимцам в форме. Стыд и позор! Удивляюсь, как вы вообще могли одерживать победы? Или оставили весь свой запал в прошлом? Вот ты, Антуан. Ты же был неплохим рубакой. И вдруг ни с того ни с сего покорно следуешь за служителями порядка. Что молчишь? Альбатрос ты бескрылый!
Недавние пленники государства угрюмо уставились в палубу. Зато немногочисленная вахта «Лани» восприняла разнос как неожиданное развлечение и веселилась вовсю.
– Когда солдаты ворвались, я уже мордой на столе лежал, – мрачно признался Антуан.
Все так и грохнули. Я сам едва сдержал улыбку и перешел к следующему:
– А ты, Грегори, где был? Под столом? Или под лавкой?
– Не надо, Командор. Я пытался сопротивляться. Только штормило меня очень. Так все и шаталось вокруг.
– А солдаты двоились? – под общий хохот подсказал я. – Да и бил ты собственным глазом по чужому кулаку.
Я кивнул на налитый фингал. Говоря проще – гематому.
Грегори что-то пытался сказать в ответ, но говорил он непривычно тихо, а смеялись вокруг неприлично громко.
– Желающие служить в королевском флоте – два шага вперед! – рявкнул я, перекрывая хохот.
Как ни странно, желающих послужить не нашлось.
– Так какого черта! Все! Отныне вы моряки каперовского фрегата «Глостер»! – я кивнул на стоящий неподалеку от бригантины приз. – Понятно? А чтобы вы получше уяснили себе это, всем недотепам двое суток без берега. Разойдись!
Дожидаться выполнения команды я не стал. Уж стоять на месте точно не будут.
– Костя, есть разговор, – я поманил к себе Сорокина.
– Вы это серьезно, Командор? – спросил тот.
– Что именно? Разговор или наказание? – На самом деле смысл вопроса был понятен, но не упускать же такую возможность!
– О каперстве, – чуть улыбнулся, принимая мой ответ, Костя.
Я поневоле вздохнул. Договаривались же завязать!
– Ничего. Бог не без милости. Как-нибудь отвертимся. А там, глядишь, и война кончится. – Кого я утешал этими рассуждениями? – Вот с брандером точно придется разбираться нам.
– Это я понимаю, – буднично кивнул бывший морской спецназовец. – Кому же еще? Больше некому.
Мы вчетвером уединились в капитанской каюте.
Следующий час прошел в бесконечных рассуждениях.
Адская
Простейшим способом борьбы с подобной штукой были бы наши зажигательные бомбы, так хорошо зарекомендовавшие себя в Карибском море. Смесь масла, пороха и смолы гарантировала пожар на любом корабле. Шесть мортирок лежали в трюмах «Лани» вместе с последними восемнадцатью снаряженными снарядами. Только стреляли мортирки метров на двадцать. Мы так и звали их частенько – плевательницы. Хотя плевочек у них был…
Весь вопрос заключался в одном. Дадут ли нам выйти на такую дистанцию? Помимо брандера на рейде будут фрегаты охранения, а уж они постараются засыпать нас ядрами так, что мало не покажется никому.
Если же выйдем и выстрелим, то успеем ли далеко отойти? Порою нас накрывало взрывами гораздо менее набитых порохом кораблей. Этот же рванет так, что мы с легкостью разделим его судьбу. Если целый город пострадал…
Обычный артиллерийский обстрел тоже отпадал. Опять-таки ответный огонь конвоя…
В роли самоубийц выступать никому не хотелось.
Ракеты, которые мы использовали в последнем походе против испанцев, были средством больше психологическим. Точности боя у них не было никакой. Просто на суше мы вели огонь по площадям. Нам важнее было не уничтожить, а деморализовать и отогнать противника. Попасть пороховой ракетой в море с корабля в корабль возможно разве что случайно. Да и то существует риск подпалить себя же реактивным факелом. А паруса при случае горят…
Мелькнула мысль попытаться сделать торпеду, но пришлось отбросить и ее. Единственный двигатель – сжатый воздух, вращающий турбину. А попробуй изготовь последнюю в кустарных условиях! Если что получится, то потребует массу времени. Того, чем мы явно не располагаем.
В общем, положение вырисовывалось достаточно безрадостное.
Один выход из него был. Предложенный, кстати, Сорокиным. Только очень уж мне он не нравился. Я же не котик и не пиранья. Вот если бы с парашютом прыгнуть…
К сожалению, ничего более умного никто из нас придумать не мог. Хотя пытались. Пытались.
– Ладно. Поехали на берег, – закрыл я обсуждение.
– Кто останется на корабле? – приподнял бровь Константин.
Мол, я уже был, теперь очередь кого-то из вас. Хоть в приказном порядке назначайте, хоть жребий тяните.
– Провинившиеся, – усмехнулся я в ответ.
– Я спрашиваю – из офицеров?
– Зачем, Костя? Корабль в порту. Ничего с ним не случится. Оставим старшим Антуана. Он после тотальной мобилизации из кожи вон лезть будет, лишь бы доверие оправдать.
Я угадал. Причем не только насчет Антуана. Пока мы сидели в каюте, нас не тревожили. Даже старались не шуметь. А то как же? Тихо! Чапай думать будет! Зато когда вышли, на палубе стояли все «мобилизованные». В количестве семнадцати человек.