Гавана
Шрифт:
Он вошел и оказался в полутемном зале, где по одну сторону возвышалась стойка, с другой стороны располагался маленький оркестр, игравший мамбо, этот зажигательный ритм кубинской музыки, а все остальное пространство занимали люди. Эрл обвел взглядом помещение и решил, что ему здесь нравится: достаточно много народу для того, чтобы опасаться каких-нибудь проблем, и среди этого народа достаточно много американцев, чтобы он мог чувствовать себя почти как дома. Он протиснулся сквозь толпу веселящихся и устроился возле стойки. Здесь проходило что-то вроде вечеринки, и атмосфера в заведении была пронизана неким драматическим напряжением, таким же ощутимым, как громкая музыка.
Эрл повернул голову.
Что ж, такое иногда случается. Она оказалась из тех, которых принято называть сногсшибательными. Темноволосая, с коричневой кожей, но Эрл сразу заметил, что она не кубинка, а азиатка, скорее всего филиппинка. Однако в ней имелась и белая кровь, а в глазах угадывалась та жестокость, какую он замечал у опытных японских офицеров, и еще некая очень привлекательная бравада и развязность.
— Вы здоровенный, — сказала незнакомка.
— Так уж получилось, мэм.
— А вы крутой?
— Что?
— Я спросила: вы крутой?
— В общем-то, нет.
— Проклятье.
— А в чем дело?
— Ко мне клеится вон тот амбал. И он ни за что не примет отказа. Прийти сюда было большой ошибкой, но теперь я, похоже, не смогу и уйти.
— Мэм, я не могу драться с ним из-за вас. Так дела не делаются. Мне вовсе не нужны неприятности, а в драке можно что-нибудь себе повредить. Лучше всего вызвать такси и быстренько прыгнуть в машину; если он сильно пьян, то не успеет вас задержать. Или можно сказать бармену, чтобы он вызвал копов.
— Вы что, сами коп?
— Тут вы угадали. Но я здесь не на работе. Я просто говорю вам, как, по моему мнению, вы могли бы выбраться из этой переделки.
— Да, это точно сработало бы на Манхэттене. Но мы в Гаване, а этот парень здесь бог. И копы, и бармен просто влюблены в него.
— Что ж, я мог бы пойти и поймать для вас такси на ближайшем перекрестке, чтобы не было никаких неприятностей.
Но, увы, неприятности уже начались.
Эрл почувствовал на своем плече чью-то руку, а в следующее мгновение его крутанули на табурете с такой силой, что можно было не сомневаться: этим дело не ограничится. Он увидел перед собой красивое квадратное лицо крупного мужчины-американца, обрамленное густой белой бородой, прикрывавшей, но нисколько не прятавшей драчливо выпяченный подбородок. Парень походил на викинга своим бронзовым загаром, широченными плечами и грудью и прямо-таки прущей наружу враждебностью.
— Эй, малыш, — вызывающе обратился к нему незнакомец, — какого черта тебе здесь надо? Джин-Мари, он надоедает тебе?
— Нет, он мне не надоедает. Мне надоедаете вы. Прошу вас, я хочу уйти отсюда.
— Вы слышите,
Эрл понял, что ситуация становится щекотливой. Все, кто находился в баре, глядели только на него. Люди столпились рядом, образовав полукруг, музыка прекратилась, не было слышно даже позвякивания стаканов о мраморную столешницу стойки.
— Сэр, леди попросила меня вызвать ей такси, и больше ничего. Пожалуй, я пойду и сделаю это, если вы не возражаете.
— Знаете, приятель, а я возражаю. Хмм, похоже, у нас здесь возникла проблема. Она называется: как сохранить лицо. Я пристал к вам и теперь не могу отступить, а вы, судя по виду, тоже не из тех, кто охотно идет на попятный.
— Сэр, я не хочу неприятностей.
Лицо бородатого расплылось в широкой улыбке, как будто он получил верный выигрыш против хорошей карты.
— Вы знаете, кто я такой?
— Нет, сэр.
— Ну конечно же. Представьте, со мной это постоянно случается. Парни прямо-таки загораются, когда видят меня, и готовы на все, чтобы почувствовать себя львами. И они подходят ко мне. О, а когда я не отступаю, они вдруг теряют желание казаться львами. Ничего. Я обойдусь с вами по-хорошему. Я сейчас уйду с моей подружкой, а вы останетесь пить свою газировку, и все будет...
— Прекрасно, сэр, если, конечно, леди согласна.
— Я никуда с вами не пойду, мистер Хемингуэй, — заявила азиатка по имени Джин-Мари. — Я хочу остаться здесь.
— Вот видите, как получается, — отозвался Эрл.
Бородатый смерил Эрла цепким взглядом.
— Я боксер, — сообщил он.
— Мне тоже случалось попробовать это дело, — ответил Эрл.
— Я вас в две секунды разделаю.
— Сомневаюсь.
— Ах так? Ну, значит, вы разделаете меня. Послушайте, приятель, давайте расстанемся друзьями, о'кей?
С этими словами бородатый ударил. Он сделал это очень медленно и неловко: сначала развернул корпус, затем вздернул правое плечо, отвел назад локоть и правой ногой шагнул вперед. Кулачище полетел медленно, словно надувной мяч, неумело брошенный женщиной, и Эрл чуть не улыбнулся, глядя на все это.
Он не спеша присел, пропустив удар над собой, так же легко уклонился от столь же медленного и неловкого удара левой, нанесенного совсем уж без координации движений, а в следующий момент с силой выбросил руку вперед. Ноги задиры подогнулись, и он с грохотом рухнул на кафельный пол. Громко, с хрипом вобрав в себя воздух, он перекатился, подтягивая под себя руки и ноги, и поднялся на четвереньки с таким видом, будто собирался опять броситься на Эрла.
Эрл нагнулся к нему.
— А теперь, сэр, я бы на вашем месте угомонился, иначе вам несдобровать. Я могу хоть левой, хоть правой рукой врезать вам под дых, а потом по голове. Таким образом я бы сначала выбил из вас кишки, а затем и мозги. Мне только не хочется попадать в тюрьму за вашу сломанную челюсть или что-нибудь еще. Так что немножко посидите, а потом вам будет над чем посмеяться с вашими друзьями.
Мужчина прожег его взглядом, но даже не попытался встать.
Эрл выпрямился, повернулся к экзотической женщине и сказал:
— Знаете что, давайте поймаем вам такси.
— Превосходная идея, — ответила она.
Они поспешно вышли — им даже не пришлось проталкиваться сквозь толпу, поскольку она расступилась перед ними, — повернули налево по тротуару и удалились от «Ла Флоридиты» по безымянной улице, вдоль которой с обеих сторон также тянулись бары, заполненные народом.
— Кто вы такой? — спросила женщина.